НАЁМНИК - Игорь Ревва

Кирк нажал клавишу, открывающую люк, и крикнул:

— Сейчас взорвёмся! Все ― вон отсюда!..

Покидать флаер Кирку пришлось последним ― к этому моменту зуммер уже заткнулся и кабину наполнил пронзительный, выворачивающий душу наизнанку, свист, от которого хотелось согнуться, присесть и зажать ладонями уши.

Кирк успел сделать не больше десяти шагов, когда флаер взорвался. И следующие три метра пути ван Детчеру пришлось проделать по воздуху.

Упал он удачно ― на кассилианина.

Гвардейцу сейчас было не до гордости, он, наверное, оказался даже рад тому, что огненная волна взрыва прошла по спине Кирка, а не по его собственной.

Кирк почувствовал, как раскаляется и трещит ткань его пиджака, как нестерпимый жар проникает к коже, усиливается, наваливается удушающей, выворачивающей внутренности болью. Громко закричав, Кирк скатился с кассилианина, несколько раз прокатился по земле, приминая густую и странно ломкую траву и сбивая со спины пламя, перевернулся на спину и замер.

В воздухе, прямо над головой, сквозь клубы дыма отчётливо был виден атаковавший их «Беркут». Флаер заложил крутой вираж, пронёсся над лесом, взмыл ввысь и сделал «мёртвую петлю». Кирк сжал челюсти.

Конечно, такие вот штуки мог проделать почти любой десантник, умеющий управлять флаером. Даже сам Кирк постоянно закладывал подобные виражи после удачного выстрела. Но в данную секунду Кирку отчётливо представилась кабина «Беркута» ― мерцающие шкалы приборов и окаменевшее, с плотно сжатыми губами лицо майора Джошуа Чана.

— Спасибо, дружище, ― еле слышно прошептал Кирк ван Детчер. ― Я тебе это обязательно припомню...

7.

Здание отеля представляло собой невысокое семиэтажное строение с зимним садом на крыше. В период снегов (примерно одна пятая годового цикла планеты) постояльцы могли наслаждаться по-летнему цветущим садом, отделённым от холодного внешнего мира защитным полем. Здесь же находились два ресторана, четыре бара и очень уютные гроты и пещеры, в которых желающие могли провести время так, как им заблагорассудится.

Кроме этого сада был ещё и парк. Точнее сказать, часть девственного леса ― умело сохранённая, красиво подстриженная и тщательно ухоженная. Парк располагался севернее отеля и начинался примерно метрах в двухстах от спортивной площадки.

Густая растительность, переплетение лиан, пышные кусты и высокая, по пояс, трава придавали прогулке по парку незабываемые ощущения. В парке так же можно было обнаружить и рестораны, и бары, и уютные уединённые местечки. И даже ― в некотором отдалении, около километра от отеля ― огороженную живой изгородью спортивную площадку и бассейн с прозрачной, слегка подсвеченной водой, что сейчас ― в час заката, окрасившего всё вокруг таинственными и загадочными цветами, было особенно красиво. Возле этого самого бассейна бойцами Четвёртой Имперской десантной бригады и была расстреляна первая группа заложников.

Впрочем, пятеро десантников конвоя непосредственного участия в расстреле не принимали, всю работу выполнил майор Чан. На долю же солдат оставалось лишь следить за тем, чтобы никто из заложников не пытался бежать. И если уж совсем строго говорить, то не расстрел это был, но более подходящего термина для уничтожения группы заложников в голову военным не приходило.

Майор Чан чувствовал себя преданным. И в душе его всё ещё клокотали ненависть и возмущение, направленные на своего бывшего товарища капитана Кирка ван Детчера.

Чан, войдя в положение ван Детчера, устроил ему встречу с генералом Роанкамом, помог состояться беседе, которая могла изменить ситуацию. Ну, не изменила, что ж теперь? Разве в этом вина майора Чана? А Кирк поступил совершенно непорядочно ― бежал. Если бы не он, никто из затеявших драку в холле, не ушёл бы. Кирк единственный, кто умел управлять флаером. И эти свои способности он использовал во вред Чану.

Генерал Роанкам, выслушав доклад майора Чана, задумчиво посмотрел на него и спросил:

— Вы уверены, что никого из беглецов не осталось в живых?

— Нет, командир, ― честно ответил майор. ― Мне показалось, что я видел убегающих.

— Показалось? ― переспросил генерал.

— Да, ― кивнул майор. ― Я не могу за это поручиться, но я не могу поручиться и за то, что никого не осталось в живых.

— Вы хорошо знаете этого капитана... ван Детчера? ― спросил генерал.

— Достаточно хорошо, ― ответил майор Чан, ― чтобы сомневаться в успешном выполнении своего задания.

— Хм... ― нахмурился генерал. ― Как вы полагаете, майор, что он теперь предпримет?

— Капитан ван Детчер будет уходить в горы, ― заявил майор Чан. ― Он долгое время провёл на Ксионе-II и в горах ориентируется хорошо. Он сумеет спрятаться так, что никто его не найдёт. Но я уверен, генерал, что капитан ван Детчер прятаться не будет.

— Вот как? ― неприятно изумился генерал. ― А что же он будет?

— Пробираться сюда, генерал, ― майор Чан заиграл желваками. ― Он вернётся, генерал, я уверен. Скоро стемнеет, и... ― майор Чан не закончил и без того понятной фразы.

— Этому надо помешать, ― сделал вывод генерал. ― Сейчас вы займётесь первой партией заложников, а после ― капитаном ван Детчером. Возьмите свою группу и отправляйтесь к месту падения флаера. Думаю, следы там должны остаться. Хотя... ― генерал с сомнением поджал губы.

— С ним, кроме военных, есть и гражданские, ― успокоил генерала майор Чан. ― Так что, следы наверняка останутся.

— Хорошо, майор, можете идти, ― кивнул генерал.

Этот разговор всё никак не шёл из головы майора Чана. И сам разговор, и взгляд, каким одарил его на прощание генерал Роанкам. Всё время ― пока заложников конвоировали в лес, пока сковывали их наручниками, пока майор заводил часовой механизм напалмовой мины, ― всё это время перед лицом майора стоял этот взгляд. И лишь изредка он сменялся другим ― полным силы и ненависти взглядом Кирка ван Детчера.

Может быть, этот второй взгляд и не был полон ненависти, но майор Чан считал иначе. Он отчётливо видел, как усмехается Кирк. Кирк, его старый боевой товарищ. Человек, которому он пытался помочь. И который предал его, бежав из-под стражи и уведя с собой ещё несколько заложников.

Иногда майору казалось, что что-то в его рассуждениях не так, что где-то в них имеется слабина ― будто неисправная деталь в механизме, до поры до времени ведущая себя, как полагается. Но стоит лишь механизму оказаться в критическом режиме, как эта самая деталь ― хлоп! И выйдет из строя.

Но майор Чан упорно гнал от себя подобные мысли. Не до них ему сейчас было, не до них. И когда меж стволов деревьев полыхнула ослепительная вспышка, оборвавшая вопли и мольбы пятерых заложников, в душе майора Чана окончательно окрепла уверенность в своей правоте. Словно огненный цветок начисто стёр все сомнения и колебания. Может быть потому, что майор вспомнил другой огненный цветок ― распустившийся на месте падения сбитого им флаера.

— Возвращаемся! ― приказал майор Чан солдатам. ― Вы останетесь в отеле, а вы двое ― полетите со мной.

Ответом ему было дружное: «Есть, командир!..», в котором майор Чан нисколько и не сомневался.

— Нужно пробиваться к космодрому! ― гвардеец-кассилианин был настроен очень решительно. ― Ночь. Снимем охрану. Взлетим.

— И куда ты полетишь, парень?! ― изумился Кирк ван Детчер. На орбиту? Ну, допустим. А потом?

— «Свободный Лицв»! ― гордо пояснил кассилианин.

— Кто?! ― не понял Кирк. ― А-а! Ваш корабль! Может быть, для тебя это будет новостью, ― Кирк подпустил в голос язвительности, ― но хочу сообщить, что «Кондоры» просто так на голову не сваливаются. А значит, на орбите торчит Имперский линкор десантной бригады. Успеют ли нас подобрать твои крокодилы ещё до того, как десантники нас уничтожат?..

Глаза кассилианина яростно пылали огнём. Он стиснул зубы и молча слушал Кирка.

— Кроме того, ― продолжал Кирк, ― если мне не изменяет память, больше половины экипажа этого вашего террариума составляют альгатирейцы, ― Кирк метнул неприязненный взгляд на маячивший справа лысый череп. ― И неизвестно ещё, не спустили ли с ваших ящериц кожу эти «преданные» своему слову наёмники...

Кирк и сам не понимал, для чего пытается разозлить кассилианина, и совершенно уже непонятно было ему, для чего надо было задевать альгатирейца. Впрочем, последнему все слова Кирка явно были безразличны ― чужой равнодушно и даже с некоторым интересом прислушивался к перепалке, словно бы она его и вовсе не касалась. Ксионийка тоже казалась равнодушной, но Кирк заметил, как напряглось её тело, готовясь к прыжку. На кого? Непонятно. Да и плевать, в сущности. Что же касается женщины, то испуганнее её Кирк в жизни ещё не видел живого существа.

— Ты! ― глаза кассилианина злобно полыхнули красным цветом. ― Ты, поганая мартышка!..