Вторжение - Наталья Бульба

– А ты считаешь, что он своего ученика без присмотра оставит? – Взгляд старшего принца стал прямо-таки масляным.

Эта история была скорей поучительной, чем смешной. Хотя… Ощутив, как мой жених сдерживает попытку не засмеяться при воспоминании о ней, я тоже с трудом удержала серьезное выражение на своем лице.

Александру еще самому бы хорошего наставника, а тут ученик. Да еще даймон, да еще старше на пару тысяч лет, да со способностями, которые самому магу еще в себе раскрывать да раскрывать. Ну Закираль и предложил свою помощь. Тем более что заняться особо было нечем – отец предпочел, чтобы желающие воспользоваться знаниями моего жениха находились как можно дальше от него.

Слава стихиям, что тот урок проходил в нашем дворце, где защита была рассчитана еще и не на такое.

Сашка с Закиралем дали Саркату задание, а сами, в соседней комнате, где я наслаждалась чтением книги, которую притащила с Земли, создавали новую сеть, способную отслеживать открывающиеся межмировые порталы.

Несмотря на свою увлеченность приключениями очередной команды светлых, собирающихся разделаться с правителем темных, первой неладное почувствовала именно я. Сначала я ощутила отголосок Пустоты, но… это было понятно. Пустота, как основа Хаоса в магии даймонов, не вызвала тревоги, но заставила зацепиться за смутное предчувствие, что что-то здесь не так.

Но расположившиеся на моих глазах двое вели себя спокойно, и я посчитала, что причиной моих сомнений стали ощущения, которые передавал мне устроившийся на коленях тарагор. Из всех носителей Хаоса он радушно относился лишь к моему будущему мужу, так что вполне мог реагировать так на второго даймона.

Через мгновение я была вынуждена отложить книгу в сторонку и, проведя по гребню встревоженного питомца, скинуть с пальцев поисковое заклинание, наткнувшись на вопросительный взгляд Закираля.

Когда я последней (потому что сначала жених, а потом и Сашка оттолкнул меня за свою спину), ворвалась в комнату, там никого не было. Лишь в центре словно присыпанного пеплом ковра скручивалась в тонкий жгут леденящая душу воронка.

– Я ж ему сказал не замыкать заклинание на руну смерти… – раненым сарусом взревел Сашка.

И все, что последовало дальше, явно не предназначалось для слуха таких утонченных барышень, как я.

Но на это никто из застывшей парочки и влетевших в комнату Радмира и Тамираса не обратил внимания.

Как вытаскивали застрявшего на грани Сарката, какие фразы использовали для того, чтобы объяснить, что не стоит делать того, чего настойчиво просят не делать, – вспоминать без истерического хохота было нельзя. Не говоря уже про выражение лица Сашки, когда он тряс более могучего по сравнению с ним даймона за грудки, кляня себя за то, что связался в этой бестолочью.

И я уже просто видела, что сегодня ночью будет вытворять эта компания, в которую они приняли и названного бестолковым ученика, когда в комнату зашла мама и, не пытаясь скрыть улыбку при виде нас, но пряча взгляд, в котором была тревога, попросила нас проследовать в малый зал.

Лицо Асии, выглядевшее до этого болезненно бесстрастным, неожиданно стало спокойным.

– Я рада, что это будешь ты.

Нас разделял всего шаг. И я чувствовала их напряжение и желание оказаться рядом, несмотря на то, что между ними не было доверия друг к другу.

Я осторожно выскользнула из кольца рук Закираля, надеясь, что мой намек будет достаточно прозрачен, чтобы он сделал то, что было лишь делом времени.

Жрица, отметив это, как-то легко улыбнулась.

Наши глаза: мои и мамины, были влажными. Наша семья становилась больше, и нас связывало то, что должно быть в каждой семье, – мы были единым целым.

– И я рада, что у него есть ты. – Я пропустила тот момент, когда она осторожно, словно боясь поранить, коснулась моего плеча.

Накал чувств был слишком сильным, и мне оставалось лишь радоваться тому, что Рае, ощутив мое смятение, заметила, открывая дверь:

– Нас ждут.

Малый зал встретил нас суровыми лицами правителей, осознающих более, чем мы, что должно будет произойти в их присутствии. Нельзя сказать, что и мы этого не понимали, но… Не знаю, как Закираля, но меня продолжало преследовать ощущение нереальности того, что творилось вокруг. И единственным, в чем я не сомневалась, – было мое чувство, на которое он отвечал мне.

Мы вчетвером: Закираль, Асия, мама и я, прошли по выстроенному гвардейцами отца в центре зала коридору туда, где в одиночестве стояла варидэ, даже на фоне чуждо-красивой жрицы кажущаяся не существом из крови и плоти, а нереальным видением.

Ее взгляд коснулся внука, и лицо, похожее на застывшую ледяную скульптуру, искрящуюся в ярких солнечных лучах, смягчилось и стало живым.

– Я, варидэ Атама, – начала она, даже не дождавшись, когда в зале воцарится полная тишина, – пользуясь своим правом решать, словом и властью, отрешаю своего сына Вилдора от чести и долга и лишаю его права вести мир Дарианы по предначертанному ему пути. И пусть все присутствующие здесь станут свидетелями моих слов и воли.

– Да не покинет Дариану Изначальный Хаос во время безвластия. – Асия опустилась на колено и склонила голову.

Принимая и скорбя. Ее склонившаяся фигура, с упавшими на белый мрамор черными волосами, усыпанными серебряными искрами, отозвалась во мне чувством потери. Странным предчувствием, верить в которое мне не хотелось.

– Да прибудет с Дарианой честь и долг в ожидании прихода нового правителя. – Коммандер Саркат вышел из-за плеча стоящего поодаль Александра и преклонил колено рядом с жрицей.

И по тому, как еще мягче стало лицо варидэ, было ясно, что он сделал то, на что она надеялась, но до конца не верила.

– Да примет власть достойнейший, – одновременно произнесли появившийся словно ниоткуда Карим и мама. И также опустились на колена.

– Да примет власть достойнейший, – повторила вслед за ними варидэ и, сделав шаг навстречу, остановилась напротив Закираля. – Я, варидэ Атама, пользуясь своим последним правом решать, словом и властью, возлагаю честь и долг, Кодекс чести Дарианы, право вести наш мир по предначертанному ему пути на своего внука, алтара Закираля. И да будет моя воля нерушима, а мое решение незыблемо. И да будет смерть или отступничество одного началом для другого.

И только в этот миг я поняла то, что, пряча взгляд, скрывал от меня жених, говоря, что обряд – это не конец. И что согласиться на власть еще не значит принять ее.

И совершенно иной смысл обрели слова Аарона, когда он бросил, словно вскользь, что власть не дают – ее берут. И Закиралю рано или поздно придется это сделать. Придется встретиться с Вилдором лицом к лицу, глаза в глаза. И у этой встречи могло быть лишь два итога, каждый из которых был связан с болью и потерей.