Каникулы в Монако - Эмили Роуз

Богато. Строго. Элегантно. В привычном мире Доминика она всего лишь гостья, и ей не следует об этом забывать.

Изучая обстановку, Маделин почувствовала на себе пристальный взгляд Доминика. Должно быть, он думал, что его деньги произведут на нее впечатление. Но он ошибся. Ей доводилось работать с весьма состоятельными докторами, которые, несмотря на свое богатство, были неприятными людьми. Банковский счет из семи или даже восьми цифр не имеет значения, если ты не заслуживаешь любви, доверия и уважения.

Маделин посмотрела на свою подругу. Рядом с принцем Домиником Амелия чувствовала себя немного неловко. А может, все дело было в четырех официантах, выстроившихся в ряд у дальней стены, или в Айане, стоящем в углу подобно статуе.

— Я ему не нравлюсь, правда? — тихо спросила Маделин Доминика, чтобы его телохранитель не услышал ее.

— А чего ты ожидала? Ты угрожала перерезать мне горло, — спокойно ответил Доминик, но в глазах его блестели искорки смеха.

— Маделин! — вскрикнула Амелия.

Маделин поморщилась. Перед ланчем она, чтобы не объясняться с подругой, отправилась в ванную и тщательно занялась своей внешностью. Ей вовсе не хотелось производить впечатление на Доминика. Она выбрала узкое светло-зеленое платье только потому, что оно подходило к цвету ее глаз и подчеркивало фигуру, которую ей с таким трудом удалось привести в порядок.

— Будьте уверены, мадемуазель Ламберт, у Маделин была причина мне угрожать. Но мы не хотим это обсуждать в присутствии посторонних. — Он еле заметным кивком указал на официантов.

Усадив дам по обе стороны от себя, Доминик занял место во главе стола. Он распорядился, чтобы официанты начали подавать вина для дегустации. Как только она могла поверить, что он был обычным гидом?! Владение несколькими иностранными языками, дорогая одежда, манеры — все говорило о его привилегированном положении.

За дегустацией вин последовало настоящее пиршество. Когда с кухни принесли горячие блюда, у Маделин потекли слюнки. Она даже не представляла, что обед может быть таким изысканным. Все же она испытывала напряжение и не принимала активного участия в разговоре о клубах, ресторанах и предстоящей свадьбе. В отличие от своей подруги. Всякий раз, когда Доминик пытался как бы невзначай выведать у болтушки Амелии подробности личной жизни Маделин, последняя нервничала.

Прежде чем подали десерт, казалось, прошла целая вечность. Доминик отпустил официантов. Айан остался в комнате.

Маделин уставилась на разнообразие сладостей перед ней. Она даже думать не хотела о том, сколько дополнительных часов ей придется провести в спортзале, чтобы расплатиться за сегодняшнее обжорство. Но это не помешало ей попробовать шоколадный торт с баварским муссом. Она никогда ничего подобного не ела и, закрыв глаза, смаковала каждый кусочек. С ее губ сорвался стон наслаждения.

Смутившись, Маделин прижала к губам салфетку и, взглянув на Доминика, обнаружила, что он пристально смотрит на ее рот. Его губы слегка приоткрылись, и он провел по ним кончиком языка.

От страсти, которая горела в его глазах, у нее перехватило дыхание. Память воссоздала волнующие образы прошлой ночи. Его прикосновения. Его вкус. Его тепло. Слияние их тел воедино.

Маделин бросило в жар. Ткань платья внезапно начала царапать ее затвердевшие соски, внизу живота вспыхнуло пламя желания.

Таким образом, все ее попытки притвориться равнодушной были неудачными. Если один его страстный взгляд вызывает у нее подобную реакцию, то ей будет нелегко противостоять ему и дальше.

Черт побери, придется приложить все усилия. Она не намерена проигрывать.

Амелия быстро доела свой десерт и отодвинула тарелку. Было очевидно, что она чувствует себя здесь лишней.

— Спасибо, что пригласили меня, ваше высочество.

— Всегда к вашим услугам. И зовите меня Доминик.

Щеки девушки покраснели.

— Доминик.

Он поднялся.

— Айан, пожалуйста, проводи мадемуазель Ламбер до ее номера.

Отодвинув стул, Маделин встала.

— Я тоже, пожалуй, пойду.

Доминик взял ее за запястье, и пульс женщины участился.

— Нам с тобой еще нужно кое-что обсудить.

Желая, чтобы он как можно скорее отпустил ее руку, Маделин плюхнулась на стул и отчаянно воткнула вилку в торт. Жаль, что она не могла вонзить зубцы в Доминика.

Когда за Амелией и Айаном закрылась дверь, Доминик наполнил вином бокалы.

— Как долго ты была помолвлена? — спросил он, не в силах больше ждать.

— Не твое дело. — Она откусила кусочек торта.

— Мне вернуть твою подругу? Она весьма охотно делилась информацией.

— А ты без зазрения совести этим пользовался.

Доминик улыбнулся.

— Я думал, она не заметит.

— Зато я заметила.

— Как долго? — настаивал он.

Глубоко вдохнув, Маделин отодвинула тарелку.

— Шесть лет.

— Шесть лет? — Каким идиотом надо быть, чтобы так долго тянуть со свадьбой, когда твоя невеста так хороша! Они с Жизель ждали три года, но только потому, что она была слишком молода. — Значит, когда-то ты верила в любовь? А сейчас не веришь.

— Какая проницательность, доктор Фрейд. Я могу идти?

— И ты из-за одной неудачи утратила надежду на то, что однажды встретишь человека, который полюбит тебя по-настоящему?

Ее глаза расширились.

— А ты, оказывается, романтик.

— Я устал от кратковременных связей и хочу, чтобы кто-нибудь делил со мной постель не из чувства долга, корысти или под влиянием мимолетной страсти.

— Спустись с небес на землю. Все равно в конечном итоге ты будешь разочарован.

— Мои родители женаты уже почти сорок лет. Браки моих сестер тоже крепкие и счастливые.

— Пока. — Взяв бокал, Маделин сделала глоток вина. — Мой отец ушел от моей матери после тридцати пяти лет совместной жизни.

От боли и грусти, прозвучавшей в ее голосе, у него сжалось сердце.

— Почему он ушел?

Маделин встала.

— Это важно?

— Для меня важно все, что связано с тобой. Я слышал, дети часто считают себя виновными в разводе родителей. Ты винила себя?

— Конечно, нет, — быстро ответила она. — Мне было всего десять лет.

Приподняв ее подбородок, Доминик заглянул ей в глаза и повторил:

— Ты винила себя?

Маделин с полминуты сердито смотрела на него, затем опустила веки и тяжело вздохнула.

— Они были женаты уже двадцать пять лет, когда появилась я. Это вначале стало для них настоящим чудом. Да, большую часть своей жизни я задавалась вопросом, не послужило ли мое рождение причиной кризиса их отношений. — Отстранившись, она подошла к окну. — После смерти отца я набралась смелости и спросила у матери, что же произошло тогда между ними. Судя по ее словам, они развелись из-за того, что стали друг другу безразличны. Оба не видели смысла в том, чтобы бороться за этот брак. Я испытала облегчение, когда отец съехал и прекратились перебранки.