Мисс совершенство - Ирина Мазаева

Маша снова не ответила.

– Ты вообще понимаешь, что ты сделала? Ты отреклась от своей любви – вот как это называется.

– Это просто высокие слова: «отреклась от своей любви», – наконец, чтобы вяло воспротивиться, подала голос Маша. – И я не понимаю, при чем здесь предательство.

– Ты не понимаешь?! Она еще и не понимает! Ты же мне только что сказала, что ты его любишь!

– Люблю. Любила… Да что тут уже…

– Любовь – это когда люди доверяют друг другу. А ты все скрыла, скрыла, что Якушева шантажирует тебя видеозаписью. Как будто Саша для тебя – это какой-то левый знакомый. Так, непонятно кто, сбоку припеку. Это – во-первых, – Мишка перевела дух и продолжила: – Во-вторых, у тебя ведь был выбор, да? Либо чтобы все увидели этот дурацкий ролик, и ты бы, как ты говоришь, была опозорена навсегда. С чем, кстати, еще можно поспорить. Я не считаю твои танцы и объяснения сути мамбы чем-то постыдным. Просто веселый ролик. Ну посмеются, может быть, но быстро забудут. Так… О чем это я? Был выбор: либо все увидят ролик, либо ты сохраняешь свои отношения. Свою любовь, заметь. Близкого тебе человека рядом. И что ты выбрала? Ты выбрала себя. Свое спокойствие, репутацию «хорошей девочки», отличницы. Себя, а не его. Не его, такого, как ты сама говорила, замечательного, не ваши такие распрекрасные отношения, не свою большую внеземную любовь. Его ты выкинула, как ненужную тряпку. Как рваные кеды. Вот так вот запросто. Ради собственного благополучия. А любовь – это когда ты всегда и везде выбираешь того, кто тебе дорог. Кто для тебя важен. Так что не говори мне тут о любви, пожалуйста. Это – не любовь. Ты, мне теперь все больше кажется, вообще любить не умеешь. Ты думаешь только о себе. Лишь бы тебе было хорошо. Лишь бы было все шито-крыто, по правилам, по расписанию. Эгоистка!

От кого-кого, а от лучшей подруги Маша не ожидала такой отповеди. Она ждала, что Мишка поддержит ее, поймет, как ей плохо, посочувствует. Одобрит ее решение. Как оказалось, в последнем Маша даже не сомневалась. И к тому, что Мишка разгромит ее выбор, была не готова.

– Я – эгоистка? Я так страдаю! Мне так плохо! Как вспомню, как он на меня смотрел в коридоре… как побитая собака. Я чувствовала себя такой сволочью. Но я не могла поступить иначе. Я…

– Ты не могла? Почему это не могла? Да даже если весь мир бы над тобой посмеялся – что с того? Зато ты бы сохранила свою любовь. А это важнее любого позора.

– Да он бы первый надо мной посмеялся! Я стала бы позорищем всей школы. Он тут же бросил бы меня!

– Почему ты так решила? Да он ни в жизнь так бы не поступил. Он… Он лучше тебя, честнее.

– Он сегодня сел за одну парту с Якушевой. И в столовой с ней сидел! И ушли они вместе! Как быстро ему стало наплевать на меня!

– А что ему оставалось? Ты демонстративно бросила его. Все это видели. Ты задумайся хоть на минутку, что он чувствует? Каково ему? Пусть я не такая умная, как ты, зато я думаю о других людях, об их чувствах. Мне не все равно, что с ними происходит! А ты – бесчувственная. Как будто у тебя нет сердца. Тебе вообще на людей наплевать. Мне стыдно, что ты – моя подруга, – с этими словами Мишка села на компьютерный стул спиной к Маше.

Маша же, напротив, подскочила с кровати.

– Я к тебе шла за утешением. За пониманием. А ты? Чувствительная ты наша… – она была страшно зла на Мишку.

– Ты сама во всем виновата, – буркнула та, не оборачиваясь.

– Я ни в чем не виновата! Это все Якушева. Все из-за нее. А я люблю Шашина.

– Если бы ты его любила, ты бы сделала все, чтобы быть с ним. Я тебе НЕ ВЕРЮ.

– Иди ты, знаешь куда?! – мрачно предложила Маша.

– Я вообще-то у себя дома. А если хочешь идти – иди сама, – Мишка по-прежнему не смотрела на Машу.

– А вот и уйду! – той не оставалось ничего иного, как развернуться и хлопнуть дверью.

Маша вышла на улицу, но домой ей идти не хотелось. Она тупо, бесцельно стала бродить между домами по слякоти.

Она была зла на Мишку. Очень зла. Только не могла понять за что. В голове было столько мыслей, что казалось, она вот-вот просто взорвется.

«Мишка не права! Я ни в чем не виновата. Это все Якушева, это она заставила меня бросить Шашина», – пыталась убедить себя Маша. Но что-то внутри ее настойчиво твердило, что в словах подруги было много правды, даже слишком много…

«Мне не наплевать на чувства других людей! – пыталась убедить себя Маша. – У меня есть сердце!» Но ее логичный, безэмоциональный и очень честный мозг твердил ей: а разве ты задумывалась о том, что чувствует Саша? Каково ему?

Едва Маша представила, каково ему, как ей тут же стало совсем плохо. Ведь она его бросила, ни с того ни с сего, не объясняя, как будто все, что было между ними, для нее – ничто, как будто это была игра, как будто…

Маша почувствовала себя сволочью.

И тут же заметила, что в своем кружении по улицам и между домами она повторяет ихмаршруты. Вот около этого дома они нашли первые цветы мать-и-мачехи, а здесь он ее в первый раз поцеловал…

Слезы сами по себе потекли по ее щекам.

Это не была игра. Это все было по-настоящему. Стоило ей остановиться, закрыть глаза, как она тут же видела улыбающегося Сашу Шашина. Маша закрыла глаза, протянула руку, но… Но рядом была пустота.

– Я не виновата, что все так вышло! – вслух едва ли не крикнула она.

Сердце билось, слезы капали с ресниц, прохожие, не обращая внимания, шли по своим делам. Маша рванула домой, чтобы спрятаться, укрыться от невыносимой душевной боли. И…

И вдруг поняла, что впервые она не хочет остаться одна. Не может. Если она сейчас будет одна – она сойдет с ума. И умрет. Вязание, орхидеи… Они не обнимут ее, не скажут, что все будет хорошо. Маше нужен был кто-то рядом. Кто-то живой.

Она развернулась и снова пошла к Мишке.

– Что? – строго спросила Мишка, открыв дверь.

И тут же у Маши слезы градом потекли по щекам.

– Ладно, проходи.

Машка рыдала у Мишки на кровати, уткнувшись в подушку:

– Я хочу быть с ним! Я люблю его! Я не права! Я во всем виновата!

Мишка сидела рядом и гладила Машу по спине, плечу.

– Маша, Маша, подожди, успокойся, ну что ты…

Маша, сама не заметив как, переползла к подруге на коленки, обняла ее:

– Я – такая дура, такая дура! Я готова все отдать, лишь бы быть с ним. Я его люблю! А он теперь никогда не посмотрит на меня!

– Почему же не посмотрит? Ты же еще не пробовала поговорить с ним. Просто поговори.

– Что я ему скажу?

– Правду. Про Якушеву. Про то, как она тебя шантажировала. Про то, что ты испугалась. Скажи ему, что ты – дура и пожалела о своем глупом поступке.

– Я – такая дура, такая дура! – еще сильнее рыдала Маша. – Он меня не простит, никогда не простит.

– Простит. Он тебя простит. И все будет хорошо.

– Да?

– Конечно. Надо просто с ним поговорить.

– А он будет со мной разговаривать? – Маша понемногу стала приходить в себя, села на кровати.

– Конечно. Главное – все ему объяснить. Думаю, ему хочется знать, что случилось. Хотя бы ради любопытства он с тобой встретится. А дальше… Ты же очень логично умеешь все объяснять. Вот и объяснишь ему все.

– Подожди… – вдруг задумалась Маша. – Но ведь если он меня поймет и простит, и мы снова станем встречаться, то… То Якушева выложит ролик в Интернет.

– Якушева – точно выложит, – подтвердила Мишка. – И что?

– Но ведь… Это же такой позор! – снова испугалась Маша.

– А кто только что кричал, что любит Шашина и все за это готова отдать?

Маша отстранилась от подруги, замерла.

– То есть для тебя по-прежнему важнее ты сама, твое спокойствие? – разочарованно спросила Мишка.

– Нет, нет!

– Тогда в чем дело?

– Я… Я не могу.

Обе немного помолчали.

– Я в тебе ошиблась, – грустно заключила Мишка.

– Нет, Мишка, нет! – еще сильнее испугалась Машка. – Подожди… Я… Я привыкну к этой мысли… Я…

– Маша, ну что страшного произойдет, если все увидят этот ролик? Люди заняты собой, что им – ты? Ну посмеются три минуты, а потом забудут. И все. Что, ты не сможешь это пережить? От этого не умирают!

– Боже, ну почему все так сложно!

– А кто тебе обещал, что будет легко?

Маша вышла от Мишки в странном состоянии. «Я позвоню Шашину и встречусь с ним. Прямо сейчас. А думать о Якушевой и о дурацком ролике я просто не буду. НЕ БУДУ», – решила она и немедленно набрала на телефоне номер Шашина.

– Саша, мне нужно срочно с тобой встретиться, поговорить. Очень-очень нужно. Пожалуйста. Я уже у твоего дома, – взмолилась она.