Малознакомый Ленин - Николай Валентинов

За всей этой работой должен следить организованный социалистический пролетариат, всю ее контролировать.

Как! закричит, пожалуй, какой-нибудь интеллигент, пылкий сторонник свободы. Как! Вы хотите подчинения коллективности такого тонкого индивидуального дела, как литературное творчество! Вы хотите, чтобы рабочие по большинству голосов решали вопросы науки, философии, эстетики! Вы отрицаете абсолютную свободу абсолютно-индивидуального идейного творчества!

— Успокойтесь господа! Во-первых, речь идет о партийной литературе и ее подчинении партийному контролю».

Статья Ленина зловещая. Его фразу «успокойтесь, речь идет о партийной литературе» следовало бы дополнить одним словом «пока». «Пока речь идет о партийной литературе». Ленин в 1905 году, хотя многое его на то уже наталкивало, еще не дошел до простой соблазнительной мысли, что при строительстве социализма удобнее всего свободу печати уничтожить и иметь лишь одну партийную большевистскую прессу, подчиненную, конечно, не контролю пролетариата, а контролю командующего партийного центра или диктатора. К этому он пришел после 1918 года. «Свобода печати в РСФСР, окруженной буржуазными врагами всего мира, есть свобода политической организации буржуазии и ее вернейших слуг — меньшевиков и эсеров. Это факт неопровержимый. Буржуазия (во всем мире) еще сильнее нас и во много раз. Дать ей еще такое оружие, как свобода политической организации (свободу печати, ибо печать есть центр и основа политической организации), значит, облегчать дело врагу, помогать классовому врагу. Мы самоубийством кончать не желаем и потому этого не сделаем»[28].

Никто не предвидел, что ленинская статья от 26 ноября 1905 года была страшна тем, что вела к тоталитарному уничтожению свободы печати и мысли, к тому, что позднее осуществил Сталин, превративший искусство и печать, действительно в «колесико и винтик» его охраняющей и прославляющей государственной машины.

Руководимая Лениным «Новая Жизнь» не продолжалась долго. Вышло всего 28 номеров, последний уже нелегально. В числе 8 газет она была закрыта правительством 16 декабря за опубликование призыва не платить налогов. Вместо нее появилась «Волна». Даже после подавления декабрьского восстания в 1905 году — правительство не решалось уничтожить свободу печати, узаконенную манифестом 30 октября. Запрещая наиболее зло берущие его за горло революционные газеты, царское правительство позволяло появляться их заместителям. Так, после закрытия «Волны», появился «Вперед», за ним «Эхо», «Зрение», «Новый Луч», «Наше Эхо».

Откуда шли средства на эти издания, как и на руководимую Лениным нелегальную газету «Пролетарий», печатавшуюся в Выборге и договаривавшую то, что не всегда казалось удобным в легально появлявшейся большевистской прессе? Три года спустя в издававшемся в Париже большевистском сборнике «Вперед», разбиравшем положение дел в партии, указывалось на одну кричащую «ненормальность»: значительнейшую часть средств партийных организаций «образуют пожертвования со стороны и доходы от случайных предприятий, тогда как действительно прочную и надежную материальную опору для партии могут составлять только трудовые гроши самих борющихся и сознательных рабочих». Такие «гроши» в небольшом количестве стали поступать в кассу большевистских газет лишь в 1912–1914 годах, когда появились большевистские газеты («Правда» появилась 5 мая 1912 года, преследуемая цензурой, она все-таки до войны 1914 года продолжала выходить под названием «Рабочая Правда», «Северная Правда», «Правда Труда», «За Правду», «Пролетарская Правда», «Путь Правды», «Трудовая Правда»). В 1905–1907 годах «трудовые гроши» в издании большевистских газет никакой роли не играли. На многие фабрики и заводы, больше всего вне Петербурга, газеты доставлялись просто как прокламации, как бесплатный агитационный материал, подлежащий распространению, невзирая на расходы и убыточность. Все революционные газеты были в огромном дефиците. Хозяйство газет, их бухгалтерия, велись неопытными партийными людьми, и были в хаотическом состоянии. Кратковременность жизни газет не позволяла приступить к упорядочению дела. Средства на большевистскую печать и на всю партию создавались не грошами из кармана пролетариев, а пожертвованиями, дарами из кошелька буржуазии и свободных профессий, шли из источников, подобных тем, что питали «Новую Жизнь» — первую легальную большевистскую газету в России.

Это парадоксально, с точки зрения дальнейших событий, это кажется невероятным, но это факт. На политическом рынке, если можно так выразиться, замечалось тогда изобилие денег. Пробужденное от спячки, русское общество с азартом субсидировало политические начинания всех направлений. Нелегальные партии, вышедшие из подполья, перебросившие свои штабы из Женевы в Россию (большевики, меньшевики, социалисты-революционеры), конституционно-демократическая партия, основное ядро которой сложилось также за границей около журнала «Освобождение» бывшего марксиста П. Б. Струве, образовавшиеся после октября правые буржуазные партии: октябристы, партия мирного обновления, партия демократических реформ — все быстро находили средства для организации своих сил, газет, пропаганды. И любопытнейшей чертой некоторых обладателей капитала была их поддержка именно крайних революционных течений, хотя цель и их тактика в конечном счете не могли принести ничего утешительного тем социальным группам, к которым принадлежали эти люди.

Сколь легко отыскивались и давались деньги, показывает субсидирование хотя бы меньшевистских изданий в Москве. Средства на вышедшую в 1905 году после октября «Московскую Газету»[29] меньшевиков дал сын одного камергера, пришедший потом в ужас оттого, что получилось совсем не то, что он предполагал: «Я курица, которая вывела диких и злых утят».

Другие предприятия меньшевиков — издательство «Новый Мир» появилось на свет, благодаря банковскому кредиту, выданному вне обычных банковских правил и при исключительно выгодных условиях. Еженедельник московских меньшевиков «Наше Дело», выходивший в сентябре и октябре 1906 года, а после его закрытия еженедельник «Дело Жизни» (январь 1907 года — не смешивать с другим, более поздним, меньшевистским журналом в Петербурге с тем же названием) — печатались на средства одного торговца бумагой.

В поисках средств меньшевики были все-таки вялыми, никогда не были особенно расторопными. В противоположность им большевики оказались великими мастерами извлекать, с помощью сочувствующих им литераторов, артистов, инженеров, адвокатов — деньги из буржуазных карманов во всех городах Российской империи. Большим ходоком по этой части был член большевистского Центрального Комитета инженер Л. Б. Красин, и еще более замечательным ловцом купеческих и банковских бабочек, летевших на большевистский огонь, был М. Горький, умевший вытягивать деньги и на «Новую Жизнь», и на вооружение, и на всякие другие предприятия. Если бы какой-нибудь историк, хотя теперь это вряд ли возможно (время стерло людей и следы), захотел бы заняться исследованием, сколько на святой Руси было купеческих и банковских «Маякиных» и «Гордеевых», внесших деньги в большевистские кассы, и какова в итоге общая сумма их субсидий, получился бы документ большого социального интереса. Он был бы особенно интересен со стороны психологической и идейной: какого характера мотивы толкали на поддержку революции — в виде большевизма — этих будущих «смертников», дотла уничтоженных большевистской революцией? С психологией некоторых таких «смертников» мы познакомимся немного дальше.