Нелегал. Том 2 (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Я отнюдь не был так уж уверен в том, что Джон — подсадная утка, но оспаривать утверждение куратора не посчитал нужным. Тот выждал немного и вздохнул.

— Но в любом случае придётся на время твоего отсутствия вводить туда нового человека. — Городец постучал карандашом по столу. — Звонарь из меня всю душу вынет!

— А только на время моего отсутствия? — засомневался я. — Не подозрительно будет?

— А какие ещё варианты есть? Тебя с этого дела вовсе снять? У меня категорическая нехватка людей, двух человек на том направлении я задействовать не могу.

Я задумчиво потёр подбородок.

— Присмотритесь к Василию Шумку.

— Это что за птица?

— Ассистент из третьей лаборатории. Он раньше в госпитале на Кордоне работал, всех там знает. Обратно с готовностью возьмут, и такой перевод ни у кого подозрений не вызовет. Правда, он в последнее время за воротник закладывать начал, но проблемой это пока ещё не стало. На новом-старом месте его быстренько образумят. А человек он компанейский, в футбол за медиков играл.

Георгий Иванович хмыкнул.

— Ладно, поручу его прощупать. Может, что и выгорит. А ты! — нацелил он на меня указательный палец. — Ты давай осторожней! Попусту не рискуй! Понял?

— Так точно! — отозвался я и конечно же не упустил возможности прояснить ситуацию. — А вы не в курсе операции?

— В подробности не посвящён, — со вздохом признал Городец. — Да и планы зачастую на ходу перекраивают в зависимости от оперативной обстановки, не говоря уже о том, что у нас правая рука не знает, что делает левая. Пока, насколько понимаю, готовится некая разовая акция. Перебросят вас в столицу, задачу будет ставить Василий Дичок. Он в большие чины выбился, пустяками не занимается — так что ты там уж не оплошай.

Заявление куратора об отправке в столицу несказанно удивило, поскольку я полагал, что действовать нам придётся в окрестностях источника-девять, но говорить об этом не стал и лишь кивнул.

— Ни пуха ни пера! — напутствовал меня Городец.

— К чёрту!

Покинув штаб-квартиру корпуса, я посетил расположенный по соседству складской комплекс, получил причитающееся мне обмундирование и с закинутым на плечо вещмешком поехал в институт. В сквере перед главным корпусом застал необычное для столь прохладной погоды столпотворение — шёл какой-то митинг, доносились отголоски призывов к солидарности с кем-то и борьбе с чем-то, но я прислушиваться не стал и взбежал на крыльцо. Там курил знакомый вахтёр, вот у него и спросил:

— Чего тут у вас опять?

Дядька выставил перед собой указательный палец, призывая меня подождать, затем достал сунутую в карман пиджака газету, сдвинул папиросу в уголок рта и прочитал:

— Передовая общественность Суомландии объявила о создании правительства национального спасения. О как! — Он свернул газету и сунул её обратно. — Наши, стал быть, их признали, а молодые да активные требуют всемерную поддержку оказать.

— Дела! — присвистнул я и зашёл на проходную.

Сходил на военную кафедру и сдал в канцелярию полученную в штабе справку, а только вышел и сразу наткнулся на Антона Пуха.

— Петя, привет! — вцепился в мой рукав рыжий студент. — Слушай, тут такое дело: у меня на кафедре сложности с подписанием документов по отсрочке возникли, есть какая-то возможность заседание дисциплинарного комитета на следующий месяц перенести?

Я пожал плечами.

— Да есть, наверное. Только это не ко мне вопрос. Меня уж неделю как с поста секретаря попросили.

Антон враз скис.

— И как же быть? — жалобно спросил он. — Кто там теперь вместо тебя? Получится договориться?

— Дерзай! — приободрил я его. — Но тут я тебе не помощник. Отношения, знаешь ли, с президиумом студсовета не те. Полезу — только хуже сделаю.

Я похлопал собеседника по плечу и зашагал прочь. Что он сумеет договориться с Митей или Сергеем, я нисколько не опасался: сразу предупредил их на сей счёт. Да и этой парочке сейчас не до резких телодвижений. К ним пока ещё решительно все в студсовете присматриваются, за каждым их действием следят.

Куда пошёл? Не домой, понятное дело. Сборы много времени не займут, а одному в комнате киснуть радости мало, так что заглянул к Инге. С принарядившейся Маринкой разминулся уже в прихожей — она сделала мне ручкой и убежала, ну а мы с Ингой сели пить чай да так и просидели до самого вечера.

Мне б её в койку напоследок перед вылетом затащить, да настроение не то. У неё — такое впечатление, тоже. А поговорили душевно. Хорошо посидели.

Вот только дальше меня ждала пустая комната и холодная постель, я поколебался немного и предложил:

— Может, ко мне?

Инга ответила задумчивым взглядом, потом кивнула.

— Подожди, я сейчас.

Сомнения навалились, уже когда поднимался с барышней по скрипевшей рассохшимися ступенями лестнице к себе на верхний этаж. Нет, ни к бывшей однокласснице, ни даже к предстоящему вылету они не имели ни малейшего касательства, дело было в деньгах. Точнее — в валюте. Той самой пачке марок, франков и фунтов, от которой после ликвидации функционера Лиги Наций приказал избавиться Альберт Павлович и которую я припрятал в тайнике.

Никаких особенных планов на неё не имелось, просто отложил на чёрный день, но сейчас засомневался, стоило ли нарушать прямой приказ куратора. Альберт Павлович точно ведь неспроста велел спалить деньги, да и Георгий Иванович о контроле обменных операций тоже не ради красного словца упомянул.

А ну как я засвечусь и по этой ниточке на нас выйдут? Дело о бесследном исчезновении иностранного гражданина точно ещё не закрыто!

И что делать? Сжечь от греха подальше или взять с собой, раз уж летим в столицу, а там обмен валюты — дело обычное?

Вопрос.

На аэродром при учебном центре ОНКОР я приехал за час до назначенного времени, без лишней суеты получил закреплённое за группой оружие, после чего проверил его и проконтролировал, как автоматы, пулемёт, винтовку и пистолеты разложили по деревянным ящикам, а те опечатали и погрузили на тележку со снаряжением отдельной роты особого дивизиона.

Пономарь представил меня своему заместителю и убежал, у лейтенанта тоже нашлись неотложные дела, так что я оказался предоставлен самому себе. И пусть впереди у нас был более чем суточный перелёт, впустую терять время я не стал и отправился проводить инструктаж.

— С повышением, Пётр Сергеевич! — поздравил меня Унтер.

— И вас, Андрей Мартынович! — улыбнулся я в ответ.

По результатам обучения Унтера произвели в старшины, Глеб Клич стал сержантом, а Ваня и Алик — ефрейторами. Все они были в новенькой форме, на которой армейские погоны соседствовали с нашивками ОНКОР, и было видно, что такое сочетание для них внове.

Иван Кол даже не сразу с моим чином определился.

— Товарищ поручик! — обрадованно выдал он, сосчитав звёзды. — А мы тоже… тогось…

— Вижу-вижу. — Я похлопал в ладоши. — Ладно, а теперь к делу…

Знал я не так уж и много, поэтому описал ситуацию в двух словах, и если Унтер воспринял вылет на боевое задание как должное, а Ваня с Аликом большую часть моей речи пропустили мимо ушей, заворожённые словом «столица», то Глеб не на шутку разволновался.

— Это что же — всё всерьёз? — спросил он, потирая шрам на щеке.

— Да уж хватит в бирюльки играть! — хохотнул Унтер и пихнул его кулаком в бок. — Ты не переживай! Бог не выдаст, свинья не съест!

Мы двинулись от ангаров на лётное поле, там в темени и хмари зимнего утра заканчивалась предполётная подготовка двух дирижаблей ОНКОР. Один предназначался для перевозки нашей роты, во второй грузились сотрудники аналитического дивизиона — это я понял, заметив среди них Эльвиру Хариус. А ещё на глаза попался Лев.

Я помахал бывшему однокласснику рукой, но тот оказался слишком занят и приветствия не заметил. К тому же меня почти сразу отвлекли.

— Петя, и ты тут? — вынырнул вдруг из темноты Карл. — Вот так номер!