Девять карет ожидают тебя - Мэри Стюарт

— И что, вы действительно хотели побежать за вооруженным бандитом?

— Конечно.

— Отважная девушка, да?

— Причем тут это? Понятно же, что он не нарочно. С какой стати мне бояться дурака?

Пауза, снова его лицо осветила очаровательная улыбка.

— У молодой женщины вполне могут быть основания бояться приближаться к вооруженному дураку. Не сердитесь. Это задумывалось, как комплимент.

— Извините, — и я добавила, подумав, — спасибо.

Он опять улыбнулся.

— Теперь скажите, вы разбираетесь в огнестрельном оружии?

— Ни капельки.

— Я так и понял. Вы рассказываете крайне невероятную историю. Вы считаете, что этот дурак стрелял практически наугад через деревья в еле видную цель или даже на звук?

— Да. Иначе не понятно, как он мог не понять… Поэтому я и думаю, что это — шутка.

— Подросток, с талантом к развлечениям? Вряд ли. Объяснение проще. Несчастный случай с ружьем обычно происходит, когда оружие неаккуратно держат, спотыкаются, как Филипп, и происходит выстрел. Думаю, он увидел, что мальчик упал, подумал, что попал, и убежал со страху.

— Да, очень похоже на правду.

— Конечно, я сделаю все возможное, чтобы его найти, но это маловероятно. Даже если объявить, что он не будет наказан.

Он еще поиграл стаканом и сказал избыточно по-доброму:

— Бедное дитя, вы пережили несколько ужасных дней. Мы с женой очень вам благодарны за неустанную заботу о Филиппе, это серьезная нагрузка.

— Это не нагрузка. И я здесь счастлива.

— Правда? Рад. В конце концов, если мы не найдем этого человека, вряд ли такое случится второй раз. Филипп успокоился?

— По-моему, да.

— Не нужно звать доктора или делать что-то в этом духе?

— Нет, он уже в порядке. Думаю, он не понимает, как был близок к смерти. Когда я уходила, он был вполне доволен, но я обещала вернуться и поиграть с ним перед сном.

— Тогда не буду вас задерживать. Допейте только шерри.

Я подчинилась ему, потом поставила стакан и произнесла:

— Месье де Валми, прежде, чем уйти, я должна покаяться. — Он поднял бровь, но больше никак выражения лица не изменил. — Нет, серьезно. Я обманывала вас и мадам, но больше не могу этого делать. Я должна признаться.

— Слушаю. Каким образом?

Я сказала по-французски:

— Вот как я обманывала вас, с тех пор, как вошла в дом, и думаю самое время это прекратить.

Тишина.

— Понятно. Не просто хороший французский, язык Франции, мисс Мартин. Ну давайте. Раскрывайте свои тайны.

Вот и все. Я призналась в бесполезном обмане, и ничего не случилось. Леон де Валми немало посмеялся над моими странными фантазиями и я со стыдом смеялась вместе с ним. Что-то глубоко внутри меня смущало, но пока я смеялась… Именно в эту дружественную атмосферу через несколько минут вошел Рауль де Валми. Я не слышала, как он входил, пока он не сказал:

— Извините, не знал, что вы заняты.

— Все в порядке, входи.

Со щелчком ожил свет, Рауль вошел, заговорил, но увидел, что я сижу со стаканом шерри в руке, и замолк. Потом повернулся к отцу.

— Вы хотели меня видеть?

Я быстро поставила стакан и встала.

— Мне пора идти, — сказала я на французском. Рауль покосился, но не комментировал. — Может быть месье Рауль узнал что-нибудь новое о выстрелах? Он ходил искать этого человека?

— Нет, — сказал Валми старший. — Спасибо, мисс Мартин, что пришли. Спокойной ночи.

— Выстрелы? — спросил резко Рауль. Я остановилась. — Что за выстрелы? Кого я должен был искать?

Меня в конце концов уже отправили из библиотеки, но я все же среагировала:

— Вы значит не знаете, что сегодня случилось?

Рауль двигался мимо кресла отца к шерри.

— Нет. А что?

Леон ответил холодно:

— Какой-то дурак чуть не убил твоего кузена.

Рауль вздрогнул, пролили немного шерри.

— Что? Филиппа? Кто-то стрелял в Филиппа?

— Именно это я и сказал.

— Он ранен?

— Нет.

— И что парень делал по его мнению?

— Это и мы хотели бы узнать. Ты ходил куда-то, видел кого-нибудь?

— Нет.

— В какую сторону ты уходил?

— На восток. От огорода через новые плантации и не видел ни души. А где это произошло?

Я еще раз рассказала историю, он внимательно слушал, потом спросил:

— Надеюсь вы все уже взяли в свои руки?

Я подумала, что меня, но ответил Леон де Валми, рассказал обо всех инструкциях, которые дал по телефону.

Я сидела, смотрела и думала об их странных взаимоотношениях. Сегодня все выглядело очень нормальным — похожие голоса, лица с трагически разным выражением. Нет, молодой человек на картине над камином не мог быть Раулем, слишком беззаботный, его легче было бы узнать. К реальности меня вернули слова Валми старшего:

— Мы дурно обращаемся со служащими. Я пытался убедить мисс Мартин погулять, но она считает, что ее долг — быть с Филиппом.

— Я должна. Обещала.

— Тогда отправляйтесь куда-нибудь потом. Не пешком, слишком Валми опасное место, а, например в Тонон. Еще не поздно, кафе, кино…

— Когда она уложит Филиппа спать, уже не будет туда автобусов.

— Это не важно, — сказала я быстро, пораженная силой своего желания сбежать куда-нибудь на люди. — Я обещала Филиппу и не должна его разочаровывать. Отдохну после обеда.

— Чай в своей комнате и рано в кровать? — спросил Рауль. — Уверены, что не хотите пойти?

— Но я ведь не могу…

— В Валми две машины и еще моя… Водите автомобиль?

— Нет. Но вы не должны…

— Знаете ли, — сказал Рауль потолку, — она просто мечтает пойти.

Одна из машин была в Женеве, другая сломана, оставалась только машина Рауля. Леон де Валми был согласен посадить за руль Бернара, но отослал его искать следы стрелявшего, и он еще не вернулся, хотя скоро и должен был.

Рауль открыл передо мной дверь:

— Значит, в восемь?

— Спасибо, да.

— Я проверю, чтобы Бернар был на месте. Как я понимаю, мы теперь говорим по-французски?

— Я только что сказала, — прошептала я, но не добавила, то в чем была абсолютно уверена. Мое признание было излишним. Король-демон уже все знал.

Ровно в восемь свет автомобильных фар расколол темноту под балконом. Филипп крепко спал, Берта сидела перед камином в моей гостиной и шила. Легкими шагами и с невесомой душой я сбежала вниз к неожиданному вечеру свободы. Мотор «Кадиллака» работал, водитель ждал у двери, я села, он захлопнул ее, обошел вокруг и устроился рядом со мной.

— Вы? Мы так не договаривались.

Машина тронулась с места и поехала на зигзаг. Рауль де Валми смеялся.

— Будем говорить на французском? Это самый подходящий язык, чтобы выводить девушек погулять.

— Почему вы решили меня везти, не смогли найти Бернара?

— Нашел, но я его не просил. Вам неприятно?

— Да что вы, вы очень добры.

— Следуя собственным желаниям? Предупреждаю, я всегда так делаю, это мой modus vivendi.

— Почему предупреждаю? Они опасны?

— Иногда.

Я думала, что он улыбнется, но он этого не сделал. Настроение у него вдруг испортилось, и снова он заговорил почти холодно.

— Очень жаль, что у вас были такие ужасные два дня.

— Два?

— Я вспомнил про вчерашний эпизод на мосту.

— А, это… Я уже почти забыла.

— Рад слышать. Похоже вы уже победили и сегодняшний страх. Испугались?

— Сегодня — да.

И я снова стала рассказывать о происшествии, только подробнее про то, что тогда чувствовала, пока совсем не расстроилась.

— Давайте забудем про это на сегодня?

— Для этого мы и поехали. Вы почувствуете себя совсем по-другому после обеда. Паспорт с собой?

— Что?

— Паспорт.

— Да, вот он. Звучит серьезно, это что, депортация?

— Что-то вроде этого. — Мы подъезжали к пригородам Тонона. — Как скажете, может захватим всю ночь? Поедем через границу в Женеву, поедим, потанцуем, сходим может быть в кино или что-нибудь еще?

— Что угодно. Все. Принимать решения я не хочу.

— Вы серьезно? Отлично, — сказал Рауль, и большая машина вылетела на освещенную площадь Тонона и понеслась дальше.

Я не собираюсь описывать этот вечер подробно, хотя для меня он отчаянно важен. Просто один из замечательных вечеров… И почему я думала, что Рауля трудно узнать? Мы говорили, будто знали друг друга всю жизнь. Он расспрашивал меня о Париже, и мне впервые было легко говорить о маме и папе. Даже годы в приюте я вспоминала без печали, со смехом. Он говорил о своем Париже, совсем другом, о Лондоне, в котором не мог находиться дом Констанс Бутлер, и о Провансе. О чем угодно, кроме Валми. О нем мы не вспоминали не разу.

И делали мы все. Пообедали где-то. Не в модном месте, но еда была прекрасной, а моя одежда не имела значения. Там мы не танцевали, потому что Рауль сказал, что пища — это очень важно, и нельзя отвлекать себя гимнастикой. Но потом мы танцевали где-то, а потом неслись по прямой дороге с бешеной скоростью, от которой кровь моя кипела, на прекрасной машине восхитительной ночью. На границе нас ни на секунду не задержали, мы помчались в гору, в Тонон, вдоль бульвара, через пустую рыночную площадь, мимо поворота на Субиру…