Время созидать - Ирина Кварталова

– Дурак! Я Арон Элберт!

– А я сенатор, – рассмеялся Саадар.

– Да хоть Многоликий! Вали отсюда! Дай пройти!

– Интересно, что же скажет госпожа. – Саадар схватил мальчишку за руку, тот дернулся, но силенок вырваться у него явно не хватало. Только смотрел – как дикий зверек, пойманный в капкан – огромными округлившимися глазами. Он не мог быть сыном госпожи Элберт – не походил на нее совершенно: рыжий, зеленоглазый. Наверное, и веснушки есть, но все лицо в грязи и царапинах, так что не разобрать.

Видно, недавно он хорошо подрался – волосы слиплись от грязи и крови, мокрая одежда – изорвана почти в клочья, несколько пуговиц держатся на честном слове. На одной ноге нет башмака. Но, кажется, одежки на нем все же не бедняцкие.

– Отпусти! – прорычал мальчишка. – Ты!.. – он задохнулся, не придумав ничего крепче «вонючего козла».

Саадар спокойно ответил:

– Если ты сын госпожи Элберт, то я как раз тут твою матушку жду. Подождем вместе?

Мальчишка снова дернулся, лицо скривилось от боли пополам с яростью. Он крикнул что-то: резкое и грубое слово на чужом языке. Тень тотчас поднялась с пола и метнулась к Саадару, и вдруг что-то ударило его прямо по темечку – как будто яйцо на голове кокнули. Что-то холодное и склизкое потекло за шиворот, засочилось по спине. Мигом онемели руки и ноги, тяжелое оцепенение не давало даже пальцем пошевелить. Как будто вогнали по самую шею в сырую холодную землю, закопали, да так и оставили там. Как в шахтах Домара – когда Саадар вгрызался киркой в твердую породу, вырубал железную руду в узкой штольне, где лишнее движение – и ляжет на тебя огромная толща земли, камня, глины…

Мысли стали неповоротливыми, тяжелыми.

Мальчишка вырвался и дернул куда-то в сторону, но гневный окрик остановил его:

– Арон!

Краем глаза он ухватил движение рядом и смог узнать в смутных очертаниях госпожу Элберт.

– Что… ты натворил?! – в ее голосе, жестком до отчаяния, звенел металл.

– Этот… он… – мальчишка мямлил в ответ, как-то сразу растеряв весь свой боевой пыл. – Он меня схватил!

Лицо Тильды Элберт вдруг стало страшным. Она то ли не верила, то ли просто не понимала, что случилось. Саадар попытался объяснить, но язык ворочался с трудом.

– Маллар всемилостивый, – пробормотала госпожа Элберт, подходя к нему. Теплый запах духов стал сильнее. – Что… что он сделал?

Заклинание стало понемногу отпускать – не такой уж и сильный, значит, мальчишка, чтобы надолго обездвижить взрослого мужчину.

– Ерунда. – Саадар попытался улыбнуться, но получилось кривовато.

– Я так не думаю. Что сделал мой сын?

Женщина смотрела на него грозно, но очертания лица почему-то плыли, как в волнах раскаленного воздуха.

– А я не понял, госпожа Элберт. Заклинанием каким-то хватил, что ли…

Тильда Элберт побледнела. И Саадар вдруг понял, что сболтнул лишнее. Он поторопился уверить ее:

– Да не боись, я привычный. А мальчонке рож… лицо кто-то расквасил хорошо. Вот он и испугался.

Рассказывать о том, как мальчишка бранился, Саадар не хотел. Он продолжал улыбаться – неловко, хотя внутри все переворачивалось при взгляде в потемневшие до черноты глаза Тильды Элберт. Глаза матери, которой невыносимо стыдно за сына. Невыносимо страшно и горько.

– Я не понимаю… Арон не имеет способности к колдовству, – тихо сказала женщина.

Саадар пожал плечами. Конечно, будь это ольмедийский колдун, так легко бы он не отделался, даже малолетние – они опасны, как сам Безликий. Хвала Маллару, мальчишка не знал своей силы, да и вряд ли хотел по-настоящему ударить. Саадар помнил, что бывает, когда колдун хочет убить. Даже слова, жеста не надо. Безо всяких красивых искорок и огня – все просто и страшно.

– Может, случайность, – заключил он.

Заклинание совсем отпустило – и Саадар прошел по веранде, разминая одеревеневшие ноги и руки.

Женщина наклонилась к мальчишке, которого крепко держала за плечо, твердо, не терпящим возражений тоном, сказала:

– Арон, извинись и иди в дом.

Мальчишка глянул на Саадара исподлобья, пробурчал что-то вроде «извини» и, отпущенный матерью, мгновенно скрылся за дверью.

– Мне очень жаль, что мой сын ведет себя как невоспитанный и грубый дикарь. Ты в порядке? – Голос Тильды Элберт бередил душу. Пытаясь отвязаться от едкого чувства, что все идет наперекосяк, Саадар махнул рукой:

– Видишь, живой я. Что там забрать-то надо? Показывай.

Госпожа Элберт протянула ему плотную папку с бумагами, потом указала на длинный ящик, стоящий у двери. Саадар запихал бумаги за пазуху.

Она ни слова не сказала о том, что он должен молчать об увиденном. Но по выражению лица, по тому, как она держалась, было ясно: лучше языком лишний раз не чесать. Хотя он и так не собирался. Какое удовольствие в том, чтобы болтать о чужих горестях? Себе он лучше этим не сделает. А Тильда Элберт не походила на человека, прощающего подобные разговоры.

Она взялась за ручку двери. Собранная и как будто готовая к бою. Она была как большое дерево в тихую погоду. Непоколебимое. Крепкое. Такие деревья могут стоять сотни лет, а потом их вдруг валит обычный осенний ураган…

– Знаешь, дома люди выглядят иначе, – чуть смущенно произнес Саадар, высказав мучившую его мысль.

– Как же? – Госпожа Элберт изумленно подняла бровь, но выражение ее лица не изменилось.

– Беззащитными. Они думают, что стены их защитят, и не боятся. Но ты, госпожа, – Саадар подошел и придержал перед ней массивную дверь, – выглядишь так, будто тебе приходится защищаться от этих стен.

Он чуть наклонил голову – в знак уважения, не задерживаясь больше, подхватил тяжелый ящик и шагнул во двор, в сырой мрак, стоящий между стенами и деревьями, в дождливую тишину, которая – как кость в горле. Ноги сами несли его прочь от этого угрюмого дома. Что-то застарелое, темное гнездилось тут, и как не поверить словам подмастерьев о той жути, что таскается следом за госпожой Элберт?.. Может, виной тому мальчишка, так непохожий на свою мать, может – сама эта мрачная громада, этот домище – Саадару не хотелось об этом думать.

И он был рад оказаться отсюда подальше.

4

Тильда вошла в комнату сына и остановилась: Арон сидел на широкой скамье у открытого окна, а Мэй стояла перед ним на коленях, промывая ссадины. Остро и резко пахло рутой, нагретым салом и растертой петрушкой.

– Спасибо, я закончу сама. – Тильда подошла к ней и взяла у девушки смоченную водой тряпочку. – Сходи к отцу Терку, попроси его прийти осмотреть Арона.

– Да, госпожа.

Горничная коротко кивнула и вышла, мягко прикрыв дверь. Тильда присела перед сыном, налила в тазик чистую воду.

– Не дергайся.

Арон скривил недовольное лицо. Он усиленно делал вид, что ему страшно больно, наверное, перед Мэй разыграл целую драму в нескольких действиях, рассказав о том, какие ужасные монстры за ним гонялись и как храбро он от них отбивался.

Тильда промывала ссадины от запекшейся крови, – сколько раз она делала это за последние годы? Привычно-осторожные движения – слишком горько смотреть в лицо сына – расцарапанное, с огромным синяком под глазом, с разбитой губой и сломанным носом. Казалось, каждое ее движение должно причинять ему нестерпимую боль. На руках, на ногах, на теле – синяки, как будто его били несколько человек, не жалея сил.

Руки дрожали и не слушались, заледенев, как от родниковой воды.

Ссадина на лбу у Арона была слишком глубокой.

– Придется зашивать, – сказала Тильда ровно. – Надеюсь, ребра ты себе не переломал. Позже отец Терк осмотрит тебя.

Арон дернулся, побледнел и закусил губу, но ничего не ответил. И молчал – упрямо, зло, болтая в воздухе ногой, делая вид, что ему все равно, следил за какой-то мухой, которая билась о стекло с нудным жужжанием. В глаза Тильде он не смотрел. Только шмыгал носом и крепче стискивал зубы.

Наконец Тильда закончила промывать царапины и бросила грязные тряпки в тазик.

Поднялась и села рядом с Ароном на скамью.

– Что случилось? – Она была уверена, что Арон начнет рассказывать небылицы: так было почти всегда.

– Ничего, – буркнул Арон под нос, – не случилось.

– И ты не дрался?

– Дрался.

– С кем?

Арон молчал.

Тильда сжала губы: злость разгоралась в ней все сильнее и сильнее. Давно так сильно не злилась она, с тех пор, как…

Гарольд мертв, напомнила она себе. Мертв давно, накурился дурманящих разум трав и не проснулся наутро, не очнулся от своих страшных видений. И Арон – вовсе не ее покойный муж.

Но поверить в то, что Арона просто подкараулили и побили, было сложно. Скорее, он сам затеял драку, сам полез к другим мальчишкам, за что и получил!.. А магия – откуда такая сила?.. Неужели…

– Арон! С кем ты дрался? – повторила Тильда вопрос. – Ты пришел весь в синяках! Пытался колдовать! Что я должна думать?

– А не все равно? – выпалил вдруг сын, не поворачиваясь к ней. – Тебе же плевать на меня! Тебе на все плевать, кроме своих бумажек! Ты даже спишь в своем кабинете!

Арон вколачивал злые слова в нее, может, не понимая, что говорит, а может – делая это нарочно. Но слова ранили – больно и жестоко. Ранили до кости.

Тильда поднялась со скамьи, отступила на несколько шагов, пока не наткнулась на стул. Деревья за окном уже погрузили спальню в полумрак, и острый профиль Арона почти слился с этой темнотой.

– Не советую грубить мне, Арон. – Самообладание стремительно покидало ее. – Мало того что