Реинкарнация, или «Янки-2000» - Юрий Добронравов

— Да, Руби, госпожа Ингри совершенно права, и брать тебя с собой я не собираюсь.

— Гарви, пойми, — простонал слабеющим голосом мой друг. — Это не на меня напали, это на тебя напали. Решили оставить без охраны. Ты им, очевидно, нужен живым. Теперь они уже ни перед чем не остановятся. Если меня не возьмешь, возьми кого-нибудь из ребят. А еще лучше, брось машину здесь и езжай поездом. Так ты их хотя бы со следа собьешь.

— Да пойми же ты, дружище, — я постарался говорить как можно более убедительно. — И не обижайся. Ты теперь не охрана, ты теперь балласт. Чем ты мне сможешь помочь при нападении? Сейчас мне пока удалось избавиться от слежки. А поеду за новым телохранителем домой или на завод — сразу мне на хвост сядут. И тут авто бросить не могу. Если его обнаружат — плохи будут дела твои и госпожи Ингри с внучатами. Я этого допустить не могу. Так что, ты уж прости. Я поеду сам и сию же минуту. Не волнуйся за меня, я уж как-нибудь за себя постою. Лучше скажи, как лучше и незаметнее из города выбраться?

— Да, Гарви, тебя не переубедишь. Упрямый малый! Что же, езжай. Только очень прошу, будь осторожней и не натвори глупостей.

Глава 11

Мои блуждания по лабиринтам городской слободы и пригородным проселкам не дали никакого результата. Запутать противников не удалось. Я и полсотни верст не отмахал, как за мной увязался такой же громоздкий ящик с трубой и на колесах. Разве что, выкрашен был не в благородный черный с золотом цвет, а в грязно-зеленый камуфляж. Эх, жаль, что я еду на этом претенциозном «Орле»! Сейчас бы больше подошла та машина, на которой мы с Рубио совершили рейд в лес за Омрой. Но что толку вспоминать. Машинка засветилась. Она давно разобрана и частично продана на запчасти, а частично переплавлена в вагранках литейного цеха.

А вражий драндулет уже наступает на пятки. Ну, ничего, уйдем. Я поковырялся и с этим транспортным средством. Всего-то делов — посчитать, какое давление может выдержать котел. Как обычно, металла оказалось более чем… Сорвал пломбу, заменил пружину предохранительного клапана, и вот уже скорость возросла процентов на двадцать.

Отстают преследователи. Будь у них рация, вызвали бы подмогу, чтобы меня где-нибудь перехватить. Но рации нет быть не может, так что, адьос, амигос!

Ого, да ребята и не думают сдаваться! До меня донеслось два выстрела. Поначалу я не обратил на них внимания, принял за звук выхлопа. И только мгновение спустя сообразил, что эта техника таких выхлопов не издает. К тому же разлетелось заднее стекло. А еще послышалось противное шипение, и стрелка манометра поползла влево. Ах, черти! Похоже, прострелили трубопровод. Теперь я в их руках.

Я судорожно вцепился в руль и стал осматриваться по сторонам. Справа стена леса, слева — тоже. А на дороге — никого. Может это и к лучшему. Долго я от вас тикал, господа «Неизвестно кто»! Пожалуй, хватит! Набегался.

Справа показалась проселочная дорога. Даже не дорога, скорее узкая просека. Но выбора не оставалось — расстояние между мной и преследователями сокращалось. Я заложил крутой вираж и, гремя всеми гайками, испуская клубы дыма и пара, съехал с дороги в лес. Тропинка, скорее всего, предназначалась для лошадки с телегой. А для моего дредноута была явно узковата — постоянно слышался скрип кузова о стволы деревьев, ветки стегали по лобовому стеклу. Еще, чего доброго, застряну, как та лисица из неприличного анекдота времен моего детства.

Просека свернула в сторону. Я проехал еще с полсотни метров и остановился. Убегать некуда — прямо передо мной глубокий, заросший кустарником овраг. Ну, пойду встречу гостей. Выбраться из кабины удалось с трудом — мешали густо растущие кусты. Уже нырнув в них, я напялил на плечи защитного цвета плащ-палатку Рубио и вставил рожок в автомат.

Паровоз преследователей повернул следом за моей машинерией и тут же остановился. Очевидно почуяли, мерзавцы, ловушку. Да поздно, ребятки. Пора платить по счетам. За все нападки на меня, за проклятия Иолисиана, за гнилые помидоры его старушек, за удары, полученные от Рори, за пулю в трубопроводе, которая могла быть и в позвоночнике, и за Рубио — особая благодарность!

В свое время, в бытность свою молодым солдатом, я прошел военную подготовку. Меня, кроме основных армейских дисциплин — шагистики и мытья полов — научили, общих чертах, еще и окапываться, ползать на брюхе, колоть штыком, бросать гранаты и, конечно, стрелять. Но одно дело палить по мишеням, и совсем другое — стрелять в живых людей. Мой палец плясал на спусковом крючке, но нажать никак не решался. Я пытался завести себя, мысленно убеждая, что если не я их, то они меня, это уж точно! Вспоминал Рубио и его рану. Ничего не помогало. Но вот дернулась боковая дверь… Нет! Лучше уж не видеть их лиц, не видеть, как разлетаются на куски их черепа. Я стреляю с машину и только в машину!

И я нажал на курок. Даже грохот автомата и треск разламывающегося в щепки деревянного кузова паромобиля не смогли заглушить предсмертные крики обреченных людей. Видно я все же в какой-то степени рассудком тронулся, не прошли даром мои приключения. Завелся, как берсеркер на поле сечи! Палил, пока не выпустил все заряды. Перезарядил автомат и бросился к изрешеченному автомобилю. Зрелище предстало такое, что, наверное, будет сниться мне в кошмарных снах до самого Страшного Суда. В заднем отделении салона на полу в луже крови корчились в предсмертных муках четыре человека. На переднем сидении сидел шофер, упершись в руль простреленной головой, а рядом с ним еще живой мужчина средних лет пытался выстрелить в меня из револьвера. Получалось плохо — правая рука была в крови и слушаться не хотела, а левая ей помочь пыталась, но не могла.

— Оружие на пол! — приказал я.

— Дурак! — прохрипел раненый. — Теперь тебе точно не жить.

— Хочешь сказать, что мчались за мной, чтобы пригласить пообедать?

— Если бы ты послушал нас — был бы богачом. За одну только эту винтовку — раненый кивнул в сторону моего оружия, — получил бы миллионы. А ты, наверняка, еще и не то знаешь.

— Я и так не беден. А сотрудничество с вами не похоже на равноправное. Где это я вас слушать мог, в психушке, что ли? Или вы в меня не стреляли? Говори, тварь, что вам от меня нужно?

— Спроси у моего начальства. Оно приказы отдает.

— Ну и черт с тобой, подыхай с чувством исполненного долга, — и я вскинул автомат.

— Не убивай меня, я — полковник Кумерих, друг твоего охранника. Мы в войну в одном полку служили, в разведке. Я был его начальником.

— А, вот я с кем имею дело? Наслышан. Но, как же это вы, полковник, фронтового друга, и штыком?

— Он предатель! — неожиданно рявкнул Кумерих. — Он отказался с нами работать. Разведка — это на всю жизнь, как и присяга.

Пожалуй, эта реплика его и добила. Он закашлялся кровью, уронил голову на спину шофера и замолк. Ну, пожалуй, все. В расчете.

Но почему-то было такое чувство, что глупость, вопреки совету Рубио, я все-таки совершил.

Деловая встреча прошла вполне удачно. Я решил все проблемы, заключил необходимые договора, договорился о дальнейшем сотрудничестве.

Назад вернулся поездом. Машину же отремонтируют и перегонят мне в ближайшее время.

Просматривая газеты, я не нашел упоминания о сгоревшем в лесу автомобиле с людьми. Может, еще не нашли, а может и засекретили. Кто его знает…

— Ну что, Руби, не пора ли наносить ответный удар?

— Думаешь, это что-то даст? — мой друг сидел на неудобном стуле, стараясь поудобнее пристроить забинтованную руку.

— Не знаю. Не уверен. Ни в чем не уверен, — я расхаживал по своему тесному заводскому кабинету и тоже не находил себе места. — Эти люди, как я уже говорил, не хотят шума. Значит нужно его им обеспечить. Логично? Отправим наши фотографии в газеты, привлечем внимание общественности.

— Не выйдет, Гарви, — вздохнул Рубио. — Война, которая фактически закончилась восемь лет назад, де-юре еще продолжается, так как мирный договор еще не заключен. Это дает право государству пресекать действия направленные на подрыв его обороноспособности. Скажу проще — цензура. Ничего не опубликуют.

— Да? И что же сделают редакторы, если получат наши письма?

— Сообщат куда следует.

— Правильно! — чуть было не закричал я. — А это уже шум. Мы же постараемся сообщить как можно большему числу людей. Отправим письма в газеты, банкирам, в офисы заводов, да и просто на улицах разбросаем. Может, заставим их затихнуть. Или перейти к активным действиям. Все лучше, чем сидеть и ждать, когда тебе перережут горло, как цыпленку. Руби, нам с тобой уже досталось. Обоих чуть не прикончили. Что, будем ждать дальше? Мы и так уже, как загнанные звери. Живем на заводе, из берлоги — ни на шаг, поездки свели к минимуму, о доме вовсе забыли. Сколько можно?

— Гарви, поступай, как знаешь.

— Мне помощь нужна.