Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин - Екатерина Гринева

Калерия потом рассказывала, что увидела с берега мои вытаращенные до предела глаза и рот, открытый в беззвучном крике: от страха спазм перехватил мои голосовые связки, и я даже не могла кричать. Калерия суматошно заметалась по берегу, всплескивая руками и зовя Геню.

Геня была неподалеку, она еще не дошла до пруда. Услышав причитания Калерии, она, не теряя ни минуты, кинулась за мной в воду, но я уже сама высвободила ногу от хватки «водяного» и быстро поплыла к берегу.

Я шлепнулась на берег и тяжело задышала, приходя в себя.

– Девочка моя, что случилось? – Геня опустилась рядом со мной на колени.

– Там… – махнула я рукой. – Меня кто-то схватил за ногу!

– Что за ерунда! – сдвинула брови Геня.

– Водяной! Там водяной! – упорствовала я.

Калерия икнула и перекрестилась.

Геня подозвала проходившего мимо пруда мужика, и тот вместе со своим приятелем после долгих усилий вытащил из воды тяжеленную корягу, всю опутанную водорослями. С тех пор я обходила пруд стороной и, как меня Геня ни уговаривала, не могла переступить через свой страх.

– Со страхом надо бороться, – обычно говорила Геня. – И не давать ему никаких поблажек! Иначе он сядет тебе на шею.

Но воды я с тех пор боялась…

Поплескавшись в ванной, я погрузилась в воду по шею и положила голову на удобную резиновую подушечку – все-то здесь было предусмотрено-продумано, вплоть до мельчайших деталей! Потом вылезла из воды, надела белый халат, который оказался мне великоват, и села за компьютер, решив проверить почту.

Я вошла в почту, и в глаза мне бросилось еще одно письмо от неизвестного шутника – murderer. Да и шутник ли он? Может, он психопат-одиночка? Стоит ли мне открывать это письмо, может, лучше сразу его уничтожить, не читая?

Обуреваемая противоречивыми чувствами, я все же открыла «ящик».

«Ты скоро умрешь, сука!»

Ни ума, ни фантазии! Меня забила дрожь, я быстро выключила компьютер и посмотрела на часы: время обеда. За мной придут или я сама должна спуститься? И где находится столовая? Мне об этом ничего не сказали. Позвать Валентину?

Я быстро оделась и спустилась на первый этаж. В зале я увидела какую-то женщину, с волосами, стянутыми в пучок, лет сорока с небольшим, в строгом сером костюме и с едва заметным макияжем на лице. У нее были узкие губы и цепкий взгляд.

– Я Марианна Николаевна, администратор. Столовая направо. Идите прямо, пройдете по короткому коридору, минуете оранжерею и выйдете к столовой.

– Спасибо.

Я с трудом нашла столовую – чуть не прошла поворот за оранжереей, где буйно разрослись диковинные растения и алели цветы больших кактусов. Столовая была овальной формы и очень роскошной: огромный стол, бело-хрустящая скатерть, блестящие столовые приборы, начищенные так, что просто резали глаза своим блеском. За столом уже сидели два человека. В одном я узнала Петю Грушева – короля попсы, а рядом с ним сидела Алена Сивашова, скандальная журналистка, писавшая о сильных мира сего – об олигархах, их женах, друзьях и приятелях. Эти новости, сдобренные пикантными подробностями и «спрыснутые» скандальным душком, она публиковала в своем посте, блоге и в родной интернетовской газете. Увидев меня, Грушев промурлыкал:

– А вот и еще одна прекрасная дама!

– Кристина. Эксперт-искусствовед.

– Надеюсь, я в представлении не нуждаюсь? – Грушев коротко хохотнул.

Не знать Грушева было невозможно. Он был вездесущ: мелькал на экране телевизора, в глянцевых журналах, по радио, в Интернете. Я припомнила все, что когда-то читала о нем.

Грушев умел ладить с людьми, говорить комплименты дамам, держаться на короткой ноге с сильными мира сего и появляться в нужное время и в нужном месте.

Его таланту всегда оказываться востребованным завидовали все без исключения звезды шоу-бизнеса. Его называли «Золотой Петя» или «Золотая Груша». А его любовный роман с бывшей моделью, а ныне телеведущей и актрисой, отлично вписывался в «звездный стиль жизни». Он был вездесущ, настырен, обаятелен, циничен; при этом – неплохой друг и вполне милый человек.

С ним было трудно поссориться или сделать из него своего врага. Все острые углы он старательно обходил и привечал только тех людей, которые могли оказаться ему полезны. На всех прочих он не растрачивал свое время и обаяние.

До меня он снизошел исключительно потому, что я являлась гостьей хозяина.

– Добрый день, – сказала я. – А вы… уже пообедали?

– Дожидаемся вас, – вновь хохотнул он.

– Обедать здесь садятся, когда соберутся все гости. Кристина просто еще здесь не освоилась. Я-то здесь уже в третий раз, – многозначительно заметила Алена, намекая не то на свою связь с хозяином, не то на какие-то их совместные дела. В любом случае это было сказано веско и с намеком. – Местные порядки знать надо твердо! Как таблицу умножения.

– А у меня по математике всегда была твердая тройка. – И, запрокинув голову, Грушев захохотал, показав свои ослепительно белые зубы, как в рекламе зубной пасты.

– Вам она и не понадобилась в итоге, – ввернула Алена.

– Это точно! Только чтобы купюры считать, не ошибаясь.

– Для этого есть калькулятор.

– И финансовый директор!

Они разговаривали так, словно меня здесь и не было. Я села на другом конце стола.

– Алена… – промурлыкал Грушев. – Ты почему написала в своем блоге, что я одним махом устранил всех своих конкурентов на Лазурном Берегу? Я что, гвозди в сцену вколачивал или водку им в минералку подливал перед выступлением?

– Весь их ангажемент себе забрал.

– Но я же не виноват, что все хотят видеть и слышать исключительно меня? Что я могу поделать, если я так чертовски талантлив?

– Ты можешь не твердить направо и налево о том, что встречался недавно с премьером и что он любит слушать твое пение.

– Я должен это скрывать?! – театрально взмахнул руками Грушев. – Вкусы нашего уважаемого премьера? Если человек любит талантливое пение – это что, преступление? Наоборот, это показывает, насколько наше правительство близко к настоящему искусству.

– Но все это восприняли под видом твоей особой приближенности к телу императора и стали наперебой приглашать тебя на свои вечеринки и корпоративы. Разве не так? Твой грамотный пиар принес очень хорошие плоды.

– И что, Алена? Это плохо? Зачем же писать об этом в негативном ключе? Кому это надо? Ты работаешь на моих конкурентов?

– Упаси боже! Я работаю только на себя.

– Уже лучше. Мы можем как-то договориться?

– Посмотрим…

По лестнице спустилась Марианна Николаевна.

– А вот и наша прекрасная Марианна!

– Сейчас еще двое придут, – озабоченно сказала она. – А потом сразу обед подадут.

– И кто явится? Неужели сам светлейший Константин Диодорович?

– Нет. Хозяин обедает отдельно от гостей. Дела… Сюда спустится искусствовед Баранов.

Я быстро повернула голову. Баранов! И что ему здесь делать? А может договор подписан с ним, а не с нами, не с арт-агентством «Верея»? И мое присутствие здесь совершенно излишне? Я пообедаю и меня попросят обратно? Неудобно же сразу меня выставлять. И что все это значит? Паша ведь говорил: не дай бог, Баранов пронюхает об этом! Перехватит, подлец, заказ – и все! Уже перехватил? Надо срочно позвонить Паше. Но это как-то неудобно – встать из-за стола и побежать в свою комнату…

– А кто еще ожидается? – небрежным тоном спросил Грушев.

– Французский журналист, Андре Валасьен.

Меня решили нокаутировать по полной! Одного Баранова я еще, может, вынесла бы. Но Андре? Я заерзала на стуле и наклонила голову, чтобы никто не увидел краску, залившую мое лицо.

– Это кто? – с нажимом переспросил Грушев.

– Журналист. Работает во влиятельной газете.

– Твой конкурент, – певец наклонил голову к Алене. Та лишь презрительно повела плечами: мол, в гробу мы видали таких конкурентов!

– А вот и новый гость.

Баранов спускался по лестнице – медленно, вальяжно. Небрежный шейный платочек, светлый костюм из дорогущей ткани, пошитый в какой-нибудь брендовой мастерской-студии. По моей спине пробежал холодок. «Осторожнее, осторожнее!» – сигналил мой внутренний голос.

Увидев меня, Баранов приостановился, и брови его взлетели вверх. Очевидно, не только меня поразил сам факт его появления в доме у Колпачевского. Наше удивление оказалось взаимным.

– Здрасте! – Он говорил, небрежно грассируя. – Добрый день!

– Добрый! – откликнулась Алена. Грушев же ограничился легким кивком головы и минимальным растяжением мышц рта. И улыбкой-то эту гримаску трудно было бы назвать.

Баранов обошел вокруг стола и, отодвинув стул красивым жестом, сел рядом со мной. Я невольно подобралась.

– Ждем Валасьена, – наморщила лоб Марианна.

– А где же ваш многоуважаемый босс? – спросил Баранов, демонстрируя мне свой профиль.

– В Москве.

– Почему же он сюда не приехал, а делегировал вас?