Я пришла издалека - Анна Линн

– Видите ли, – пояснила я, грустно вздыхая, – Ормонд – это моя девичья фамилия. Меня выдали замуж против моей воли, и теперь, когда мой супруг скончался, мне тяжело называться его именем, это всякий раз причиняет мне боль. Я хочу вернуться к моим французским родственникам и забыть все несчастья, которые выпали на мою долю.

Кажется, мое объяснение прозвучало более или менее убедительно.

– Хорошо, – махнул рукой Фергюс. – Как бы вас ни звали, объясните, что вы делали в глухом лесу в стороне от дороги на Инвернесс? По-видимому, вы хотели сесть в Инвернессе на корабль?

– Да, именно так, – поспешно согласилась я. Пришло время рассказать убедительную легенду, снабдив ее деталями, которые они при желании могли бы проверить. – Я путешествовала в сопровождении слуги, направляясь после смерти мужа к дальним родственникам во Франции. Внезапно нас атаковали какие-то люди, я даже не успела заметить, кто это был. Скорее всего, это были горцы. Моя лошадь понесла, и я оказалась далеко от дороги, потеряв весь багаж и убитого слугу. Я упала с лошади и очнулась в глухом лесу. Там мне и повстречался капитан Рэндалл. Он не проявил ни капли любезности и вел себя непристойно.

По-моему, получилась неплохая история в духе приключенческого романа. Меня немного мучила совесть, когда я называлась вдовой, но выбора не было. Иначе они стали бы искать моего мужа, чтобы вернуть меня ему. К тому же я вовремя вспомнила, что в консервативном обществе, в которое я попала, вдова пользуется большей свободой и уважением, чем незамужняя девушка, а уж о разводе они и вовсе не слыхали. Дальше я подробно рассказала ему о разговоре с Рэндаллом, о том, как я наткнулась на Руперта, о стычке с англичанами и о ранении Джейми. Должно быть, ему обо всем уже доложили, но ничего. Пусть послушает еще раз и убедится в моем простодушии и искренности. Выслушав меня с вежливым вниманием, Фергюс сказал:

– Ну что ж, госпожа Ормонд. Все это вполне возможно. Я сочувствую вашим несчастьям. – То есть как – возможно? Вы мне не верите?

– При всем том, что я слышал о капитане Рэндалле, мне трудно поверить, что он имеет обыкновение насиловать одиноких путешественниц, нуждающихся в помощи.

– Вот как! Смею вас уверить, он способен на это. И на многое другое.

– Капитан действительно пользуется плохой репутацией. Но я слишком долго возглавляю клан, чтобы верить во все сказки, которые мне рассказывают ежедневно.

– Тогда, черт вас побери, кто я, как вы думаете? – Я была возмущена.

Он моргнул от такого напора, но ответил спокойно:

– Это предстоит выяснить. Пока что вы желанный гость в моем замке. Вы можете пользоваться моим гостеприимством до тех пор, пока не найдутся ваши английские родственники или друзья. – Я сделала протестующий жест. – У меня есть родственники во Франции. Я пошлю туда письмо с просьбой сообщить о вас вашим родным. И я обещаю вам, что мы сделаем все возможное, чтобы доставить вас к ним без промедления. В какую область Франции вы направлялись?

Я замялась, вспоминая, какие во Франции ecть области, желательно расположенные в глубине страны, подальше от Англии. Вспомнила только Гасконь, памятную по «Трем мушкетерам». К счастью, в этот момент за дверью послышался шорох. Фергюс с видимым трудом поднялся и направился к двери.

– Принесли эль и закуски, я отлучусь на минуту.

Он вышел из комнаты. Я бросилась к письменному столу, где лежали несколько раскрытых книг. Изданы в период с тысяча семьсот двадцать первого по тысяча семьсот сорок второй год, но на трухлявые антикварные нисколько не похожи. Неоконченное письмо. Свежие чернила, странный скачущий почерк человека, который не привык держать в руках перо, и дата: двадцатое апреля тысяча семьсот сорок третьего года.

Фергюс, вернувшийся с подносом, застал меня сидящей у окна, аккуратненько сложив руки на коленях. Ноги отказывались держать меня. Гипотеза, пусть самая изящная, остается гипотезой до тех пор, пока не подтверждена экспериментально. Тогда она становится теорией. Гипотеза о том, что меня угораздило по пути из Эдинбурга в Инвернесс заскочить в восемнадцатый век, только что с блеском подтвердилась.

Итак, тысяча семьсот сорок третий год. Шотландия борется с англичанами и поддерживает Стюартов, свергнутых с английского престола. Правит Ганноверская династия. Принц Карл Эдуард Стюарт, правнук казненного короля Карла, претендент на английскую корону, ищет поддержки во Франции и в Италии. А мой любимый Роберт Бернс еще даже не родился. А что у нас в России делалось – то есть делается – в это время? Закончилась эпоха дворцовых переворотов. Два года назад гвардейцы возвели на престол дочь Петра – Елизавету. Всего сорок лет прошло с начала строительства новой столицы – Петербурга. Еще не построены Зимний дворец и Казанский собор, не говоря уже о моем доме на Петроградской. Михаил Ломоносов еще не написал свою «Риторику», он недавно вернулся из Германии и работает в Петербурге. В Россию за удачей едут и едут иностранцы. Немцы, французы. Они открывают булочные, строят дворцы, муштруют солдат, работают в Академии наук. А некоторые становятся гувернерами, как предстоит Джону Рэндаллу.

Я ухватилась за кружку с элем. На подносе лежало свежее овсяное печенье, политое медом и источающее дивный аромат. Есть множество способов снять стресс, в том числе – выпить или съесть что-нибудь вкусненькое. А лучше и то и другое. Чем я и занялась, пока Фергюс изучающе рассматривал меня. Сам он ничего не ел, лишь изредка прикладываясь к кружке.

– Мне говорили, вы неплохо разбираетесь в медицине? – нарушил он процесс принятия пищи.

– Да, – ответила я односложно. Мой диплом остался очень далеко отсюда.

– Вы прекрасно позаботились моем племяннике.

– Ну, это было совсем не трудно, – заскромничала я, усваивая следующую новость: Джейми – племянник вождя клана. Сын Дугала? Вряд ли. Они не слишком похожи, и я не заметила между ними особых родственных чувств.

– И все же не так просто перевязать рану ночью в лесу, не имея никаких подручных средств. – Он задумчиво посмотрел на мои руки. Они слегка тряслись. – В замке раньше был лекарь, один из рода Битонов, но недавно мы лишились его услуг.

– Что же с ним случилось? Он открыл частную практику в Эдинбурге?

Фергюс усмехнулся:

– Он уморил столько народу, что этого нельзя было больше терпеть. А потом и сам умер от лихорадки. К счастью; иначе пришлось бы его повесить. Я думаю, вы можете заменить его, хотя бы на время пребывания в замке. Торопиться вам некуда, сейчас весна, и путь через пролив открыт до поздней осени… Вы не хотите осмотреть кабинет Битона?

– Звучит заманчиво, – согласилась я. Мне и вправду было интересно посмотреть на кабинет лекаря восемнадцатого века. Жаль, что я не историк. Какую диссертацию можно было бы написать по возвращении…