Заметки парашютиста-испытателя - Василий Романюк

А море бушевало. Волны, казавшиеся с высоты небольшими, при снижении становились похожими на высокие водяные горы. Они с шумом сталкивались своими седыми гребнями, с которых ветер срывал каскады брызг. Черные облака, опустившиеся почти к самой воде, мчались в одном направлении. Иногда на мгновение показывалось солнце, освещая холодным светом эту картину разбушевавшейся стихии.

Надувной жилет и резиновая лодка, сделанные заботливыми руками советских людей, не подвели отважного парашютиста. Лодка легко скользила с волны на волну, прекрасно выдерживая это серьезное испытание. Однако равномерные подъемы и спуски скоро дали себя знать. У парашютиста закружилась голова, под ложечкой болезненно заныло, и какая-то отвратительная слабость разлилась по всему телу. Харахонов закрыл глаза, чтобы не видеть равномерно поднимающихся и опускающихся волн и в такт с ними качающегося неба. Но это не помогло.

Василий Иванович Харахонов много летал, и на него никогда не действовала «болтанка» (так летчики называют качку самолета в воздухе). Но в том-то и дело, что воздушная качка и морская — далеко не одно и то же. Летчик, налетавший миллионы километров, может почувствовать себя на морских волнах весьма неважно.

Так случилось и с Василием Ивановичем. В редкие промежутки между приступами морской болезни он с тоской вспоминал полеты, даже те, которые происходили в самых скверных и тяжелых метеорологических условиях. Они ему казались просто блаженством в сравнении с этим плаванием по беспокойному морю.

Харахонов был человеком сильным и волевым. Преодолевая недомогание, он снова стал грести, направляя свою резиновую лодку к берегу. Таким его и увидели моряки военного корабля, который через несколько часов нашел пропавшего парашютиста.

Василий Иванович, поднявшись на борт судна, сумел побороть приступы морской болезни. Но нам, своим товарищам, он признался, что ничего более скверного, чем морская качка, в жизни не испытывал.

— Летчик морской авиации, — говорил Василий Иванович, — должен быть настоящим моряком и привыкнуть к качке. Иначе, попав в такое положение, он испытает те же мучения, что и я, и спасти свою жизнь без посторонней помощи ему будет нелегко.

Эти испытательные прыжки на воду показали, что советская промышленность сумела обеспечить морских летчиков вполне надежными средствами спасения в случае аварии гидросамолетов вдали от берега.

Но этим наша работа не ограничилась. Иногда приходилось выполнять прыжки с чисто исследовательской целью, чтобы выяснить те или иные загадочные на первый взгляд происшествия.

Так, однажды над морем произошла авария самолета-истребителя при выполнении летчиком фигур высшего пилотажа. Летчик оставил самолет и тотчас раскрыл парашют. Спуск происходил нормально. Но на высоте около ста метров пилот вдруг оставил парашют и перешел в свободное падение. Причины несчастного случая были неясны. Зачем летчик освободился в воздухе от подвесной системы, мы понимали. В то время, прыгая с парашютом в воду, воздушный спортсмен заранее отстегивал карабины подвесной системы, освобождая правую руку из плечевого обхвата, и на высоте полуметра от воды бросал парашют. Но почему летчик проделал это слишком рано? Почему произошла такая губительная ошибка в определении высоты? Все это необходимо было выяснить, чтобы предупредить повторение подобных случаев.

Мне было разрешено тут же подняться в воздух. Наблюдающих за прыжком я предупредил, что отстегивать карабины подвесной системы не буду, но как только я окажусь на той высоте, где нужно оставить парашют, дам ракету. С берега должны были засечь, насколько точно мне удастся определить высоту, уловить момент начала приводнения. Раскрыв парашют и поправив ножные обхваты, я осмотрелся. Подтверждалось то, что было замечено еще в самолете. Стояло полное безветрие, и явление зеркальности, хорошо знакомое морским летчикам, было особенно сильным. Безоблачное небо отражалось на гладкой поверхности моря, поэтому определить расстояние до воды было очень трудно. Тщетно я напрягал зрение, стараясь хотя бы по береговой черте определить высоту. То мне казалось, что до воды добрых четыреста метров, то казалось, что ноги уже касаются воды. В один из таких моментов я дал ракету. Оказалось, что она была дана на высоте семидесяти-восьмидесяти метров. Теперь причина несчастного случая выяснилась, и были приняты меры, чтобы такие ошибки больше не повторялись — в инструкции для прыжков с парашютом на воду было указано, что оставлять подвесную систему спортсмен должен только тогда, когда его ноги коснутся поверхности воды.

Это происшествие еще раз подтвердило, как важно летному составу уметь правильно оценивать различные явления природы, особенно атмосферные. Они играют весьма серьезную роль в выполнении прыжков с парашютом, и о них мне хочется рассказать подробнее.

ВО ВЛАСТИ ВЕТРА

В детстве я любил читать журнал «Нива», разрозненные номера которого, изданные за годы, предшествовавшие первой мировой войне, лежали в деревянном ящике под моей кроватью. С особым интересом я читал описания полетов русских авиаторов, а их фотографии, на которых они были изображены возле неуклюжих и хрупких аппаратов тяжелее воздуха, аккуратно вырезанные и подклеенные на плотную бумагу, хранились у меня в особой тетради. Бесстрашный Уточкин, отважный Нестеров, первый в мире выполнивший «мертвую петлю», и другие авиаторы были моими любимыми героями.

В то время в одном из журналов я прочел статью, которая поразила мое воображение. Автора я уже не помню, а статья называлась «В неизведанных дебрях воздушного океана». В ней говорилось о глубоких, как пропасти, воздушных «ямах», о грозах и ураганах, которые подстерегают летчика в полете. Многое в этой статье было наивным и даже неверным, но автор приходил к правильному выводу, призывая летчиков изучать атмосферу, познавать особенности той среды, в которой происходит полет.

За истекшие десятилетия «неизведанные дебри воздушного океана» серьезно изучены. Сейчас атмосфера хорошо исследована. И в этом — значительная заслуга наших советских ученых и аэронавтов.

Хорошо изучены природа и законы движения воздушных масс. Это явление в атмосфере для нас, парашютистов, играет значительно большую роль, чем для летчиков. Конечно, данные о ветре на высотах необходимы и пилоту для ряда навигационных расчетов. Но он может противопоставить движению воздушных масс всю мощь двигателей своего самолета. Практически при современном развитии авиационной техники полет самолета почти не зависит от погоды и, в частности, от ветра. Другое дело — парашютист. Встречаясь с силами воздушной стихии, он борется с ними только своим мастерством, знаниями и терпением.