Шутка - Донна Делейни

— О Боже, что же я натворила? — пробормотала она. — Что же я натворила?

Своими теплыми руками Митч поднял ее лицо и нежно стал вытирать слезы на ее щеках.

— Ты ничего не сделала, дорогая. Просто мать-природа переживает сейчас не лучшие времена. Вот и все.

— Нет, не все. Я знала об урагане раньше…

— Ты же все равно не знала, что он обрушится на этот остров.

Гизелла сделала глубокий вздох.

— Это еще не все. Я должна была тебе рассказать о…

— Парадайз-Ки, ответьте! — раздалось из радиостанции.

— Может быть, еще есть надежда, — ободряюще сказал Митч.

Гизелла подбежала к радиостанции. Она узнала голос.

— Парадайз-Ки, где вас черти носят?

Она плюхнулась в кресло и нажала кнопку на микрофоне.

— На связи Парадайз-Ки.

— Слава Богу, Джи-Джи. Ты в порядке?

— Пока да, спасибо.

— Все пари отменяются, Гизелла.

Потом возникла пауза, за которой последовала какая-то непонятная суета.

— Кертис, прекрати вертеть радио. Из-за тебя я могу потерять связь.

Кертис? Кажется, она где-то уже слышала это имя.

— Анита, что происходит?

— Просто мой невыносимый двоюродный брат очень хочет пообщаться с другом.

Ее двоюродный брат?

— Не обращай на него внимания. Просто сваливай с этого острова. Ты победила. Ладно? Это глупое пари не стоит твоей жизни.

Гизелла почувствовала присутствие за спиной Митча. Она снова нажала кнопку, надеясь остановить поток слов, но Анита не унималась:

— Твой отец с ума сходит от беспокойства. Он пока не знает, что ты на Парадайз-Ки, но я собираюсь сообщить ему об этом, Джи-Джи. И как только Джордж Грант узнает о том, что я тоже в этом замешана, плакало мое повышение.

Гизелла закрыла глаза и застонала. Да, больше не было никаких секретов. Минуту назад она собиралась рассказать Митчу правду, но она хотела сделать все по-другому, не так, как сделала это Анита. Но она уже ничего не могла изменить. Кроме того, она беспокоилась за безопасность Митча.

Гизелла поняла, что Митч стоит прямо за ее спиной. Она застыла.

Икота.

Она произнесла в микрофон:

— Спасибо большое, подруга.

Икота.

Помехи увеличивались, но Гизелла услышала:

— Опа. — А потом тихим голосом Анита добавила: — Он что, там?

Икота.

— Стоит прямо за моей спиной. Спасибо, что вспомнила. Лучше поздно, чем никогда. И спасибо за то, что ты больше переживаешь за меня, а не за свое повышение.

Икота не давала ей покоя. Когда же Гизелла перевела дух, она стала упрашивать ее:

— Анита, ты должна все рассказать отцу. Пока мы не нашли никого, кто бы захотел нас спасти. Береговая охрана помочь нам не может, чартерные самолеты уже эвакуированы. Мы в беде. Пусть отец попробует воспользоваться своими связями. Кто-то же должен нам помочь.

Молчание. Ни помех, ни скрипов.

— Анита! Ответь!

Ничего.

— Помогите! Это Парадайз-Ки. Кто-нибудь, ответьте. Ответьте!

Митч обнял ее и выключил радиостанцию. Он сжал ее в своих объятиях и суровым голосом пробормотал ей в ухо:

— Ну что, Джи-Джи, рассказывай мне об этом пари. И о том, кто, черт возьми, ты такая.

— И как тебя зовут? — спросил недоверчиво Митч, возвышаясь над ней.

— Грант. Гизелла Грант. А мой отец — Джордж Грант, владелец универмагов «Грант».

Он прищурил свои синие глаза.

— Ты солгала мне, мисс Красивые Ножки. Почему?

Гизелла поерзала в кресле.

— Вообще-то это ты меня не за ту принял.

— Я тебе не верю. — Он всплеснул руками. — Ты хочешь сказать, что я один во всем виноват.

Она откашлялась и покачала головой:

— Нет, я этого не говорила. Все очень сложно.

Митч выпрямился и скрестил на груди руки.

— Ничего, попробуй объяснить. У нас все равно весь день впереди, мисс Грант, до вечера, когда ударит стихия. Расскажи мне эту захватывающую историю.

— Все началось с того рекламного щита.

— Щита? К черту его! Не говори мне о…

— Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала, или будешь то и дело перебивать меня?

Митч замолчал. Он метал на Гизеллу сердитые взгляды, словно молнии, озарявшие остров.

— Моя подруга Анита как-то сказала, что я не смогу набраться смелости ответить на твое объявление. Мы с ней поспорили на внушительную сумму денег. А я никогда не могу отказаться от пари. Ну… и я согласилась.

Митч фыркнул.

— Я не напоминала ей о нем, надеясь, что она забыла. Но она, как ты слышал, не забыла. Победителю должна достаться большая сумма денег, которой у меня нет. Я могу их изъять из папиного трастового фонда, но отец сразу обнаружит недостачу. Поэтому я решила ответить на объявление.

Она замолчала и глубоко вздохнула. Гизелла понимала, что все это звучит нелепо, но она хотела, чтобы он ей поверил.

— А теперь я дошла до того момента, который и мне остается непонятным. Ты оставил сообщение на моем автоответчике, отвечая на мое письмо…

— Я никогда не получал никаких писем и тем более не звонил тебе, мисс Красивые Ножки. Ладно тебе врать, придумай что-нибудь по правдоподобнее.

— Поэтому и говорю, что мне это непонятно. На моем автоответчике записан твой голос. Я уверена в этом! Но когда я пришла в твою квартиру на встречу, которую ты назначил, я увидела твое удивление. Да ты был даже не одет!

Образ крошечного белого полотенца всплыл в ее памяти.

Митч потер руками глаза и простонал:

— Кертис — мастер копировать голоса.

— А ты принял меня за модель. После того как я увидела, с каким отвращением ты вспоминаешь про рекламный щит, я стала подыгрывать тебе. Ведь если бы я сказала тебе, что пришла по поводу объявления, ты бы меня тут же выставил. Ты дал мне это ясно понять.

— Так ты решила использовать меня, чтобы выиграть это дурацкое пари?

Гизелла встала с кресла и подошла к нему.

— Честно говоря, пари двигало мной лишь первое время. Но потом… Ты мне понравился, Митч. Я не хотела упустить шанс познакомиться с тобой. И когда все закрутилось, завертелось, я не знала, как это остановить. Но судя по тому, как все сложилось, мы должны сказать спасибо.

— Кому это, интересно? — усмехнулся он.

— Нашим лучшим друзьям.

Она прикоснулась к его твердой руке, но он увернулся, чтобы избежать контакта. Выражая отвращение, он вздохнул, посмотрел на потолок и пробурчал:

— Я в это не верю.

— Поверь, это правда, — умоляла Гизелла, желая во что бы то ни стало дотянуться до него. — Я не хотела тебе лгать… или причинять боль.

Митч обернулся.

— Но ты сделала это. Все, каждое мгновение от начала и до конца, было враньем. Даже вчера.

От его синих глаз-льдинок повеяло холодом. На ее глаза набежали слезы.

— Нет, Митч. Вчера не могло быть ложью. Это была лю…

— Прекрати. Ты думаешь, что я в это поверю?

— Митч, пожалуйста, послушай меня.

Трясущейся рукой он остановил ее.

— Нет. Тебе нечего сказать, что я бы хотел услышать. А сейчас мы должны подготовиться к урагану. И после этого, если мы останемся живы, я не хочу тебя видеть.

Когда необходимость притворяться прошла, Гизелла отвела Митча в сарай, где на случай урагана хранились специальные ставни. В этом же сарае они нашли несколько свечей, фонариков и другие вещи, которые обычно бывают нужны в экстренных случаях. Под хлынувшим ливнем, они перетаскивали из сарая в дом нужные вещи. Наконец-то они подготовились к нависшей угрозе. Молча, не разговаривая между собой и не дотрагиваясь друг до друга.

Несчастная Гизелла бросала вожделенные взгляды на Митча, надеясь на примирение. Но его лицо превратилось в неподвижную маску, словно она была сделана изо льда. Из того же льда, что сковал ей сердце. Митч избегал ее взгляда. «Он совсем не такой, как вчера или даже утром», — подумала она. От собственного обмана Гизелла чувствовала пустоту и угрызения совести. Она не могла переносить холодность Митча. Он злился на нее, игнорировал каждый ее взгляд, молящий о прощении.

Митч прибил последние ставни, распрямился и вошел в дом, не произнеся при этом ни слова. Гизелла не могла сдержать слез. Они были похожи на дождевую воду, стекающую по ее щекам. Схватившись обеими руками за перила, она смотрела на воды залива, желая, чтобы они поглотили ее. Она долго наблюдала, как приближается шторм, и чувствовала, как растет его мощь.

А Митч наблюдал за ней. Он хотел поверить ей. Боже, как он хотел поверить ей, но он не мог отделаться от мысли, что она лгала ему с самого первого момента. Лгала, когда он начал что-то чувствовать по отношению к ней, нечто большее, чем желание. Большее, чем физическое притяжение. Гораздо большее, чем он осмеливался признаться самому себе. Он уже зарекался никогда не искать любви, боясь разбитого сердца. Он также зарекся никогда не связываться с моделями. Этот урок он извлек из пагубных отношений с Селестой. Она лгала и использовала его. А разве теперь было по-другому? Гизелла не была его моделью. По крайней мере официально. Но она работала просто великолепно. Такую естественную девушку ему еще не приходилось фотографировать. Гизелла задела какие-то струны его души. Это совсем не относилось к тому, как она держалась перед камерой. Нет, это шло откуда-то из глубины. Прямо из сердца. Митч понял, почему он так болезненно воспринял ее откровенность. Ливень на некоторое время охладил его гнев, и дикая, безудержная ярость сменилась в его сердце холодной отчужденностью. Он смотрел на ее ссутулившиеся плечи и мокрые, прилипшие ко лбу волосы, безнадежно пытаясь укрепить свою отчаянную решимость. Но не мог избавиться от желания.