Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов

помнить, что собственноручная подпись на официальных бумагах в древней России не имела того значения, какое получила теперь, в XX веке. Для подписи челобитных, договоров, сделок чаще всего приглашался почтенный влиятельный человек (староста, приходский поп), который ставил свою подпись за грамотных и неграмотных, являясь одновременно надежным свидетелем совершающейся процедуры.

Известно также, что начиная с XV века и особенно в XVI–XVII веках книги скапливались в хранилищах, главным образом в монастырях. Многие книги, переписанные от руки, хранились у сельских жителей. Над такими книгами трудились тысячи знавших грамоту и умевших владеть пером людей; они предназначались еще большему числу читателей.

О степени распространенности книг в нижегородском быту дает представление та же «Писцовая книга», приводя длинные списки рукописных и печатных изданий, хранившихся в местных монастырях. Наряду с богослужебными руководствами в этих собраниях имелись: «Жития» и «Прологи» (биографии и жизнеописания примечательных в церковной истории лиц), большое число «Сборников» (выбранные места из разных сочинений) и многочисленные «Поучения», посвященные разным житейским и нравственным вопросам.

Широкой известностью пользовались сочинения местного «старца» Печерского монастыря Павла Высокого (умер в 1383 г.): «Како жить крестьяном», «Послание от отца к сыну» и другие. Павел Высокий, по оценке современников «философ велий», жил и писал в полном уединении, близ монастырского конного двора. С течением времени находившийся здесь поселок стал селом Высоковом.

Большинство монастырских книг в первой четверти XVII века было переписано от руки, но имелись в хранилищах и печатные книги московского, южнорусского (Почаевской лавры), литовского (в Вильне) изданий.

Имеется обоснованное предположение, согласно которому в книжных собраниях нижегородских монастырей имелись (но утрачены) книги «нижегородской печати»…

Тревожные годы начала столетия прекратили в Москве наладившееся было книгопечатание. «Государев Печатный двор» сгорел во время апрельского пожара 1611 года. Часть «государевых печатников» разбежалась. Энергичный и предприимчивый печатник-словолитец Аникита, по отцу Федоров, по деду Феофанов, перебрался в Нижний Новгород, захватив уцелевшие части сгоревшей штанбы (печатный станок). В Нижнем Никита Фофанов, как сокращенно стали звать Аникиту Феофанова нижегородцы, по преданию, сумел восстановить штанбу и отлить шрифт.

Талантливый печатник поселился на песчаных буграх левобережья Волги, несколько ниже села Бора. Здесь в лесу водилось хорошее дерево для печатных досок, а в речках Везломе и Ватоме добывалось железо, пригодное для литья букв. Заведенная Фофановым «друкарня», согласно бытующим местным преданиям, выпустила несколько церковных «Псалтырей» и «Часовников».

Михаил Романов, вступив в 1613 году на трон, приказал возобновить в столице прерванное польско-литовским нашествием книгопечатание. Фофанова спешно вызвали со всеми сделанными в Нижнем печатными «снастями» в Москву.

Нижегородская типография XVII века просуществовала около года. Память о ней сохранилась у нижегородцев в названии местности, где жил и работал печатник, — Фофановы горы…[22]

Не одни религиозно-назидательные книги читали жители Нижнего. В руки грамотных горожан попадали и оригинальные произведения исторического, житейско-бытового характера и даже сатира.

Любители чтения не ленились переписывать прочтенные произведения, оставляя затем запись для себя или продавая желающим. Над списыванием книг трудились грамотеи и в посадских домах, и в монастырских слободках, и в поместьях служилых людей. Уже в начале столетия попадались люди, которые ничем другим, кроме переписывания книг, не занимались и сидели за работой по целым дням, снискивая себе тем пропитание. Короче сказать, к середине XVII века в Нижнем Новгороде, если не было «книжного рынка» в нашем смысле, то все же каждый желающий мог купить рукописную книгу по своим запросам и вкусу. Недаром в «Переписной книге» 1676 года числится даже переплетчик Ивашка Григорьев, живущий во дворе одной из городских церквей.

Без сомнения, больше всего переписывалось и распространялось книг своих нижегородских авторов или таких произведений, содержание которых имело отношение к родным местам, а значит, и вызывало особый интерес читателя-нижегородца.

Служилый «дворянин добрый» Ждан Петрович Болтин (упоминавшийся в первых главах) проявил себя недурным писателем. Составленный им «Хронограф» (летописная хроника военных походов, в которых принимал участие автор) является одним из самых подробных повествований о деяниях нижегородцев и арзамасцев в период «смутного» времени.

То, что написал Болтин, больше всего подходит под жанр мемуаров. С полной справедливостью Ждана Болтина можно считать первым русским мемуаристом. «Хронограф» его руки был любимейшим историческим чтением нижегородских посадских и служилых людей. Сделанные доброхотами списки «Хронографа» Болтина пережили намного своего составителя. Напомним читателю, что одним из них, «Столяровским», пользовался историк Н. М. Карамзин, другим — «Лобковским» — П. И. Мельников-Печерский.

Любима была читателями-нижегородцами в те же 30-е и 40-е годы века и рукописная повесть о нижегородской благотворительнице времен годуновского голода Юлиании Осорьиной. Автор повести — сын Юлиании, муромский и нижегородский служилый человек. Слог этой повести — полужитийного характера.

Из произведений чисто бытового характера внимание нижегородцев привлекала «Повесть о Савве Грудцыне».[23] Сочинитель повести остался неизвестным, но судя по тому, что сюжет развертывается главным образом в городах и селах среднего плеса Волги, от Казани до Нижнего, и по Оке (Павлов Перевоз), то можно предположить, что он уроженец тех мест.[24] Перед читателем проходит ряд любовных и путевых приключений купеческого сына Саввы, пренебрегшего отцовскими советами и подпавшего под влияние «беса».

Заканчивает жизнь Савва Грудцын «замаливанием грехов» в московском Чудовом монастыре.

Бытовали в Нижегородском крае, по всем вероятиям, еще распространенные в XVII веке в Среднем Поочье (Рязань, Муром, Калуга) «Сказание о Петре и Февронии Муромских»,[25] поэма «Горе-Злосчастье» и сатирический «Сказ о Шемякином суде».

Интерес к книге и чтению свидетельствовал о значительной по тому времени культуре нижегородцев. В то же время их понятия о строении Вселенной основывались на учении, привнесенном культурными деятелями юго-западной Украины, учредителями первых русских общественных школ: «…видимый мир состоит из естества небес и естества стихийного. Небеса троякие: сперва небо эмпирейское, самое высшее и неподвижное, престол всемогущего Бога; затем — небо кристальное, один из поясов которого движется с неизреченною скоростью и движет прочие небеса с востока на запад; третий слой небес — твердь, на которой водружены звезды и планеты… Звезды движутся вместе с твердью; веществом они чисты, образом круглы, по количеству многочисленны, по виду кажутся малы, производят ведро и ненастье. Нижайшие из звезд — планеты, сиречь блудящие, ибо они ходят то по одному пути со звездами, то