Легенда любви - Нэн Райан

– Пойдемте, – ответил он.

Очутившись в лифте, Элизабет вцепилась в руку Дэйна. Минуя этаж за этажом, лифт быстро поднимался наверх. На шестом этаже лифт остановился и пошел вниз. Когда они вернулись на первый этаж, Элизабет с явной неохотой вышла из лифта и умоляюще посмотрела на Дэйна. Он засмеялся и сказал:

– Говорят, что когда принц Уэльский приезжал сюда несколько лет назад, он использовал каждую свободную минутку, чтобы покататься в лифте.

Дэйн и Элизабет прокатились еще несколько раз, и Дэйн сказал:

– В ресторане отеля можно отведать лучший в Нью-Йорке персиковый пудинг. Как вы на это смотрите?

– Что ж, прекрасно!

И молодые люди отправились в ресторан.

Неожиданно жизнь Элизабет вновь стала радостной, и девушка была благодарна Дэйну за это. Теперь ей казалось, что во время их первой встречи она недооценила его. У Дэйна не было ничего общего с его несговорчивым племянником Дэниелом. Он относился к Элизабет с уважением, был предупредителен и вел себя как истинный джентльмен.

Когда отец Элизабет умер и она не находила себе места от горя, Дэйн всячески старался утешить и подбодрить ее. Элизабет была искренне тронута его заботой, сочувствием и пониманием.

Дэйн вызвался помочь девушке разобрать те немногие вещи, что остались после смерти ее отца. Пока Элизабет аккуратно складывала чистые пижамы отца в большую корзину, Дэйн подошел к обшарпанному шкафу и принялся освобождать его верхние полки.

Закончив, он направился в крохотную спальню Элизабет и подошел к комоду. На белоснежной салфетке рядом с маленьким флакончиком духов лежали кружевной платок, золотая бабочка и пара коричневых перчаток.

Дэйн собрался было уходить, как вдруг его внимание привлекла маленькая медная пуговица.

Он взял ее в руки и поднес к глазам. На пуговице была выдавлена буква А. Дэйн не воевал, но на кителе его брата Эдмунда, служившего в артиллерии, были точно такие же пуговицы.

– Элизабет, – позвал Дэйн, – помнится, вы говорили, что во время войны ваш отец служил в кавалерии.

– Да, это так, – ответила Элизабет, укладывая в корзину пару заштопанных носков.

Дэйн подошел к Элизабет и протянул ей пуговицу.

– Дорогая, эта медная пуговица лежала на вашем комоде.

У Элизабет подкосились ноги.

– Да, это… от папиного кителя, – солгала она.

– Элизабет, на пуговицах кавалеристов стоит буква К. А на этой – А. – Дэйн взглянул ей прямо в глаза. – А – значит «артиллерия».

– Правда? Я никогда не задумывалась над этим. – Элизабет взяла пуговицу из рук Дэйна. – Должно быть, отец одолжил китель у кого-нибудь из артиллеристов.

– А… понятно, – протянул Дэйн. – Ну что ж, пожалуй, я начну выносить корзины к экипажу…

– Хорошо, – согласилась Элизабет и поспешно засунула пуговицу в глубокий карман шерстяной юбки.

– Что это? – спросил Дэйн, беря в руки длинный кожаный свиток.

– А, это… Сейчас покажу, – с улыбкой сказала Элизабет.

Она взяла кожаный свиток, развязала перетягивавшую его серую ленточку и разложила на небольшом обеденном столе ветхую карту из воловьей кожи и несколько листочков пожелтевшей от времени хрупкой бумаги.

– Мой отец бережно хранил это всю свою жизнь, – сказала Элизабет. – Он даже брал это с собой на войну.

– Семейная реликвия? – заинтересовался Дэйн.

– Пожалуй, для отца эти документы были дороже любой реликвии. Много лет назад один старик отдал их отцу в благодарность за то, что тот спас ему жизнь. – Элизабет указала на зияющую посреди карты дыру величиной с ладонь. – Где-то здесь должен быть тайник с золотом.

Не скрывая любопытства, Дэйн подошел к столу, склонился над картой и бросил как бы невзначай:

– Наверное, старик не сказал, какая часть страны изображена на карте.

– Отчего же? Отец говорил, что это территория Нью-Мексико. Юг Нью-Мексико. Он еще упоминал какие-то длинные пещеры, глубоко под землей. – Немного помолчав, она с грустью добавила: – Отец так и не собрался на поиски своих сокровищ.

Дэйн пропустил мимо ушей последнюю фразу Элизабет – он увлекся изучением пожелтевших бумаг. Одна из них оказалась заявкой на участок земли под разработку недр, а другая – документом на владение золотым прииском. Он был оформлен на имя Томаса С. Монтбло.

В то время как Дэйн внимательно рассматривал документ, его мозг лихорадочно работал. Он знал, что во время войны Элизабет потеряла всех родственников и теперь, после смерти отца, она осталась единственной представительницей семейства Монтбло. Элизабет была единственной наследницей своего отца.

– Эти бумаги представляют какую-то ценность? – нарушила размышления Дэйна Элизабет.

Молодой человек сочувственно улыбнулся:

– Нет, дорогая, я так не думаю.

Дэйн с безразличным видом положил бумаги поверх кожаной карты и начал сворачивать ее в трубочку. Он перевязал свиток серой ленточкой и положил его на прежнее место.

– Тогда я их выброшу? – спросила Элизабет.

– Нет! – чересчур громко крикнул Дэйн и тотчас попытался исправить свою оплошность, проговорив: – Возможно, когда-нибудь вам захочется показать их своим детям.

Элизабет понравился его ответ.

– Хорошо, – сказала она, – я сохраню эти документы для своих детей.

Дэйн подошел к Элизабет, привлек ее к себе и, касаясь губами ее мягких рыжих волос, пробормотал:

– Я хочу, чтоб у нас было не менее полдюжины детей, а вы?

Она обняла Дэйна и, прижавшись щекой к его груди, застенчиво прошептала:

– Не меньше.

Дэйн наклонился и поцеловал Элизабет в губы. Она так дорожила этим человеком, так хотела любить его и быть любимой, что вложила в этот поцелуй всю свою нежность.

Когда их губы наконец разомкнулись, Дэйн судорожно вздохнул и едва сдержал себя, чтобы не опрокинуть ее на кровать и не овладеть ею. В этот момент он пожалел о том, что Элизабет – невинная, утонченная молодая леди, сердце которой надо терпеливо завоевывать долгими ухаживаниями.

Элизабет тоже боролась с собой. Однако в отличие от Дэйна ей не нужно было сдерживать свою страсть. Наоборот, она пыталась заставить себя почувствовать к нему хоть что-нибудь. Она прижималась всем телом к этому высокому стройному мужчине, изо всех сил стараясь ощутить хотя бы сотую долю того неукротимого желания, что охватило ее в ту апрельскую ночь четыре года назад в объятиях бородатого незнакомца.

Элизабет тяжело вздохнула. Дэйн прекрасно сложен, строен, мускулист. Хорош собой: классические черты лица, золотистые волосы, изумрудно-зеленые глаза.

Кроме того, он весьма умен и безумно богат. О таком мужчине могла мечтать любая женщина. Элизабет не сомневалась, что очень нравится Дэйну и что не за горами тот день, когда он сделает ей предложение. Не принять его предложение было бы в высшей степени глупо.