Том 1. Стихотворения 1828-1831 - Михаил Лермонтов

Воля*

Моя мать — злая кручина,Отцом же была мне — судьбина,Мои братья, хоть люди,Не хотят к моей грудиПрижаться;Им стыдно со мною,С бедным сиротою,Обняться.

Но мне богом данаМолодая жена,Воля-волюшка,Вольность милая,Несравненная;С ней нашлись другие у меняМать, отец и семья;А моя мать — степь широкая,А мой отец — небо далекое;Они меня воспитали,Кормили, поили, ласкали;Мои братья в лесах —Березы да сосны.

Несусь ли я на коне, —Степь отвечает мне;Брожу ли поздней порой,—Небо светит мне луной;Мои братья в летний день,Призывая под тень,Машут издали руками,Кивают мне головами;И вольность мне гнездо свила,Как мир — необъятное!

Сентября 28*

Опять, опять я видел взор твой милый,Я говорил с тобой,И мне былое, взятое могилой,Напомнил голос твой;К чему? — другой лобзает эти очиИ руку жмет твою;Другому голос твой во мраке ночиТвердит: люблю! люблю!

Откройся мне: ужели непритворныЛобзания твои?Они правам супружества покорны,Но не правам любви;Он для тебя не создан; ты родиласьДля пламенных страстей.Отдав ему себя, ты не спросиласьУ совести своей.

Он чувствовал ли трепет потаенныйВ присутствии твоем;Умел ли презирать он мир презренный,Чтоб мыслить об одном;Встречал ли он с молчаньем и слезамиПривет холодный твой,И лучшими ль он жертвовал годамиМгновениям с тобой?

Нет! я уверен, твоего блаженстваНе может сделать тот,Кто красоты наружной совершенстваОдни в тебе найдет.Так! ты его не любишь… тайной властьюПрикована ты вновьК душе печальной, незнакомой счастью,Но нежной как любовь.

«Зови надежду — сновиденьем…»*

Зови надежду — сновиденьем,Неправду — истиной зови,Не верь хвалам и увереньям,Но верь, о, верь моей любви!

Такой любви нельзя не верить,Мой взор не скроет ничего;С тобою грех мне лицемерить,Ты слишком ангел для того.

«Прекрасны вы, поля земли родной…»*

Прекрасны вы, поля земли родной,Еще прекрасней ваши непогоды;Зима сходна в ней с первою зимой,Как с первыми людьми ее народы!..Туман здесь одевает неба своды!И степь раскинулась лиловой пеленой,И так она свежа, и так родня с душой,Как будто создана лишь для свободы…

Но эта степь любви моей чужда;Но этот снег летучий серебристыйИ для страны порочной — слишком чистыйНе веселит мне сердца никогда.Его одеждой хладной, неизменнойСокрыта от очей могильная грядаИ позабытый прах, но мне, но мне бесценный.

«Метель шумит и снег валит…»*

Метель шумит и снег валит,Но сквозь шум ветра дальний звонПорой прорвавшися гудит;То отголосок похорон.

То звук могилы над землей,Умершим весть, живым укор,Цветок поблекший гробовой,Который не пленяет взор.

Пугает сердце этот звукИ возвещает он для насКонец земных недолгих мук,Но чаще новых первый час…

Небо и звезды*

   Чисто вечернее небо,    Ясны далекие звезды,   Ясны как счастье ребенка;О! для чего мне нельзя я подумать:Звезды, вы ясны, как счастье мое!

   Чем ты несчастлив,   Скажут мне люди?    Тем я несчастлив,Добрые люди, что звезды и небо —Звезды и небо! — а я человек!..

    Люди друг к другу   Зависть питают;    Я же, напротив,Только завидую звездам прекрасным,Только их место занять бы хотел.

Счастливый миг*

Не робей, краса младая,Хоть со мной наедине;Стыд ненужный отгоняя,Подойди — дай руку мне.Не тепла твоя светлица,Не мягка постель твоя,Но к устам твоим, девица,Я прильну — согреюсь я.

От нескромного невеждыЗанавесь окно платком;Ну, — скидай свои одежды,Не упрямься, мы вдвоем;На пира́х за полной чашей,Я клянусь, не расскажуО взаимной страсти нашей;Так скорее ж… я дрожу.

О! как полны, как прекрасны,Груди жаркие твои,Как румяны, сладострастныПред мгновением любви;Вот и маленькая ножка,Вот и круглый гибкий стан,Под сорочкой лишь немножкоПрячешь ты свой талисман;

Перед тем чтобы лишитьсяНепорочности своей,Так невинна ты, что, мнится,Я, любя тебя, — злодей.Взор, склоненный на колена,Будто молит пощадить;Но ужасным, друг мой Лена,Миг один не может быть.

Полон сладким ожиданьемЯ лишь взор питаю свой;Ты сама, горя желаньем,Призовешь меня рукой;И тогда душа забудетВсё, что в муку ей дано,И от счастья нас разбудитИстощение одно.

«Когда б в покорности незнанья…»*

Когда б в покорности незнаньяНас жить создатель осудил,Неисполнимые желаньяОн в нашу душу б не вложил,Он не позволил бы стремитьсяК тому, что не должно свершиться,Он не позволил бы искатьВ себе и в мире совершенства,Когда б нам полного блаженстваНе должно вечно было знать.

Но чувство есть у нас святое,Надежда, бог грядущих дней, —Она в душе, где всё земное,Живет наперекор страстей;Она залог, что есть понынеНа небе иль в другой пустынеТакое место, где любовьПредстанет нам, как ангел нежный,И где тоски ее мятежнойДуша узнать не может вновь.

К кн. Л. Г-ой*

Когда ты холодно внимаешьРассказам горести чужойИ недоверчиво качаешьСвоей головкой молодой,Когда блестящие нарядыБезумно радуют тебяИль от ребяческой досадыДуша волнуется твоя,Когда я вижу, вижу ясно,Что для тебя в семнадцать летВсё привлекательно, прекрасно,Всё — даже люди, жизнь и свет,Тогда измучен вспоминаньемЯ говорю душе своей:Счастлив, кто мог земным желаньямОтдать себя во цвете дней!Но не завидуй: ты не будешьДовольна этим, как она;Своих надежд ты не забудешь,Но для других не рождена;Так! мысль великая храниласьВ тебе доныне, как зерно;С тобою в мир она родилась:Погибнуть ей не суждено!

«Кто видел Кремль в час утра золотой…»*

Кто видел Кремль в час утра золотой,Когда лежит над городом туман,Когда меж храмов с гордой простотой,Как царь, белеет башня-великан?

«Я видел тень блаженства; но вполне…»*

Я видел тень блаженства; но вполне,Свободно от людей и от земли,Не суждено им насладиться мне.Быть может, манит только издалиОно надежду; получив, — как знать? —Быть может, я б его стал презирать;И увидал бы, что ни слез, ни мукНе стоит счастье, ложное как звук.

Кто скажет мне, что звук ее речейНе отголосок рая? что душаНе смотрит из живых очей,Когда на них смотрю я, чуть дыша?Что для мученья моего она,Как ангел казни, богом создана?Нет! чистый ангел не виновен в том,Что есть пятно тоски в уме моем;

И с каждым годом шире то пятно;И скоро всё поглотит, и тогдаУзнаю я спокойствие, оно,Наверно, много причинит вредаМоим мечтам и пламень чувств убьет,Зато без бурь напрасных приведетК уничтоженью; — но до этих днейЯ волен — даже — если раб страстей!Печалью вдохновенный, я поюО ней одной — и всё, что чуждо ей,То чуждо мне; я родину люблюИ больше многих: средь ее полейЕсть место, где я горесть начал знать;Есть место, где я буду отдыхать,Когда мой прах, смешавшися с землей,Навеки прежний вид оставит свой.

О мой отец! где ты? где мне найтиТвой гордый дух, бродящий в небесах;В твой мир ведут столь разные пути,Что избирать мешает тайный страх.Есть рай небесный! звезды говорят;Но где же? вот вопрос — и в нем-то яд;Он сделал то, что в женском сердце яХотел сыскать отраду бытия.

К *** («О, не скрывай! ты плакала об нем!..»)*