Грааль как символ и надежда - Артемий Балакирев

Учение катаров также ассоциируют с традицией манихеев, еще одним еретическим течением, возникшим в III веке и боровшимся за «сферы влияния» с юным тогда христианством. Основателем манихейской церкви был парс по имени Мани. Последний считал себя последователем Будды, Заратустры и Иисуса и хотел превратить их учение в универсальную религию. От Заратустры, реформатора религии парсов VI века до нашей эры, Мани перенял радикальное разделение духа и материи, которое взяли на «вооружение» и гностики, а вслед за ними и катары.

Кроме того, многие эксперты усматривают в учении катаров влияние секты богомилов. Это дуалистическое движение возникло в Булгарии, а широкое распространение получило уже на севере Италии. Ничего странного в этом, собственно говоря, я не вижу. Многие религиозные течения действительно контактировали друг с другом. Как бы там ни было, катары старались жить по совести, а вот официальная Римская церковь того времени как раз на юге Франции являла себя далеко не с лучшей стороны, что признавали даже многие выдающиеся деятели католицизма. Папа Иннокентий III (1198–1216) даже заявил, что «скотские» обычаи его клириков подают дурной пример простому народу. А объявленный к тому времени святым Бернар Клервосский (1091–1153)… защищал катаров, утверждая, что не знает лучших христианских проповедников, нежели они, ибо катары действуют по слову своему и чисты в деяниях.

Впрочем, все это не спасло катаров от жесточайшего крестового похода против них. Рыцарей интересовала добыча, а французскому королю Людовику IX (1214–1270) была необходима эта область Франции. Ведь в тот период граф Тулузский и графы Безье и Каркассоны не попадали под юрисдикцию французского короля. Большое количество земель на юге Франции принадлежало также королю Арагонскому. После же крестового похода против катаров наследница последнего графа Тулузского вынуждена будет выйти замуж за брата французского короля. Когда оба умрут, не оставив наследников, земли окончательно перейдут Франции. Так что катары были обречены.

Были они обречены еще и потому, что владели тайным знанием. Знанием о святом Граале.

А Отто Ран как раз и оповестил всех о том, что созданная Вольфрамом фон Эшенбахом история на самом деле разыгрывается у… катаров. А крепость катаров Монсегюр есть не что иное, как крепость Грааля Мунсальвеш.

Надо сказать, Ран был далеко не первым, кто усматривал связь между Граалем и катарами. Различные авторы XIX века, и среди них — знаменитый Пеладан [12], весьма часто обсуждали эту тему. Хотя и не всегда опираясь только на Эшенбаха.

Ран и сам упоминает Пеладана в предисловии к своему «Крестовому походу против Грааля». А еще он благодарит некую аквитанскую графиню, рассказавшую о старом сказании, в котором Монсегюр называется крепостью Грааля.

Помог Рану в его изысканиях и Антонин Гадаль (1877–1962). Именно Гадаль рекомендовал Рану тогда еще неопубликованный манускрипт Sur le chemin du Saint-Graal — «По дороге к святому Граалю», который подтверждал, что катары были хранителями святого Грааля. В свою очередь, подобными мыслями Антонин Гадаль обязан другому ментору — Адольфу Гарригу (1802–1897).

Но неважно, кому первому пришла в голову мысль связать Монсегюр и легенду о Граале: в любом случае именно Отто Ран сумел сформулировать данную гипотезу столь убедительно, что она до сих пор волнует многие умы.

Давайте рассмотрим его теорию более подробно. Начнем со слов «Монсегюр» и «Мунсальвеш». Звуковые аналогии налицо. Но, словно этого недостаточно, у Эшенбаха неподалеку от крепости Грааля живет Треврицент, брат короля Грааля Анфортаса. Его жилье зовется Fontan la salvatsche и состоит из двух пещер, одна из которых предназначена для проживания, а вторая представляет собой библиотеку и капеллу. Ранн считает, что пещеры эти находятся на самом деле в Grotte de Fontanet.

Прототипом сестры Анфортаса и Треврицента, служительницы Грааля Репанс де Шойе, Ран считает Эсклармонду де Фуа. Эсклармонда была одной из самых известных представительниц катарской ереси своего времени и хозяйкой крепости Монсегюр. Ее брат Рамон-Роже, называемый трубадурами Рамоном Друтом, стал прототипом короля Грааля Анфортаса.

Есть и другое поразительное сходство имен реальных и литературных персонажей. Схожи имена Тренкавеля, графа Безье и Каркассона, и Парсифаля. Тренкавель можно перевести как «хорошо режет». А кузина Парсифаля Сигун переводит имя главного героя как «разрезавший, перерубивший».

Ран настойчиво идентифицирует Парсифаля с Рамоном-Роже Тренкавелем, графом Каркассоны, который в 1209 году погиб в тюрьме инквизиторов в возрасте 24 лет, то есть в тот самый период, когда и создавался эшенбаховский «Парсифаль». Предводители крестового похода против катаров во время осады Каркассона пригласили Рамона-Роже Тренкавеля на переговоры и подло его заманили в ловушку.

Рамон-Роже был сыном графа Роже и Аделаиды, дочери Раймонда V, графа Тулузского. Это значит, что даже имя его матери Аделаиды созвучно имени матери Парсифаля, Герцелойды. По Эшенбаху, Герцелойда до своего брака с Гамуретом была обручена с человеком по имени Кастис. Латинское слово castis означает «сдержанный» или «богобоязненный». Историческая Аделаида, дочь графа Тулузского, действительно предназначалась в жены другому: королю Альфонсу II Арагонскому (1132–1196). Он же фигурирует в истории и летописях того времени под прозвищем Праведный или Богобоязненный.

И вот теперь-то все становится до крайности интересно. Потому что этот Альфонс II Арагонский принадлежал — как, впрочем, и граф Каркассонский — к меценатам странствующего певца по имени Гийо Провенский. Ран был убежден, что этот самый Гийо Провенский соответствует провансальцу Кийоту, о котором упоминает Вольфрам фон Эшенбах в своей версии легенды о Граале. Гийо Провенский и Вольфрам фон Эшенбах были современниками, теоретически у них было предостаточно возможностей познакомиться и пообщаться друг с другом: и при дворе Фридриха Барбароссы, например, на большом празднике в Майнце в 1184 году, в Вартбурге, у ландграфа Германа Тюрингского.

Противники этой теории обычно отмечают, что Гийо Провенский ни в коем случае не был «провансальцем», он происходил из местечка в центре Франции, чуть восточнее Парижа. Ран же отметает эту мысль с невероятной категоричностью. Возможно, Эшенбах неверно истолковал имя своего информанта и «отправил» его в Прованс, к тому же Гийо тоже подолгу находился на юге Франции, все-таки родине трубадуров.

Я лично не исключаю, что Вольфрам фон Эшенбах играл словами намеренно.

«Крестовый поход» против Грааля, или Полемика

В общем, Ран заявил о себе как провокатор. Ну а тема-провокация обязательно порождает соответствующую реакцию — бурю. Обмен же мнениями подчас (вернее, почти всегда) превращается в самую настоящую «битву титанов».

Отто Ран выдвинул гипотезу, основанную на подсказках собственной интуиции.

Да, возможно, на одной только интуиции научную теорию и не построишь. Зато работает интуиция очень даже эффективно.

Без содействия интуиции Троя лежала бы сегодня под слоями песка и земли. Генрих Шлиман следовал подсказкам своей великолепной интуиции, просто взялся за лопату, и ему повезло.

Что же касается Монсегюра, то возникает вопрос: может, спустя почти восемьсот лет различных политических и религиозных «происшествий» стоит поискать доказательства в виде документов?

Хотя что доказывают официальные документы? Возьмем, к примеру, не так уж давно погибшую принцессу Диану, которая не сделала бы и шага, не зафиксированного со всех сторон. Ну, и? Из этих «официальных» документов сфабриковано просто сумасшедшее количество биографий принцессы. И каждая могла бы показаться правдивой. Вот только частица «бы», как всегда, мешает.

Отто Ран затронул очень провокационную тему. Об абсолютной объективности в данном случае говорить, естественно, не приходится. Я вовсе не защищаю Отто Рана, хотя оппоненты готовы были просто его растерзать. Они пытались представить Антонина Гадаля беспомощным энтузиастом-графоманом, «соблазнившим» своими теориями не в меру восторженного Рана.

Досадно то, что самые яростные противники книги Рана находятся (по сей день) именно на французской стороне. Я никого не хочу обидеть, но мне почему-то кажется, что здесь все дело в национал-социалистическом прошлом Рана. Эти авторы обвиняют Отто Рана в том, что он пытается германизировать катаров и Монсегюр, да еще и с помощью Вольфрама фон Эшенбаха. Ирония судьбы заключается в том, что в Германии тоже были катары, проживали в окрестностях Кельна, да и Аквитания, нынешний Лангедок, в эпоху катаров к Франции-то никакого отношения не имела — там ощущались влияния и римлян, и вестготов, и германцев. Вплоть до начала VI столетия Тулуза была столицей вестготского королевства.