Возмездие - Фридрих Незнанский

—        Ой, бокалы-то! Я и забыла!

Марина торопливо поставила коньячные бокалы. Да что это я как школьница? Спокойнее нужно быть! Нужно срочно выпить!

Она открыла супницу, из которой повалил густой, ароматный пар, разлила по тарелкам ярко-красный борщ, посыпала толченым чесноком и зеленью.

—        О-о-о!! — в один голос воскликнули мужчины.

—        Предлагаю тост за хозяйку! — воскликнул Мак- симыч.

—        Нет, сначала за знакомство, — перебила Марина. — Вы в первый раз в нашем доме, Юрий Максимович, и мне бы очень хотелось, чтобы вы стали здесь частым гостем. Я очень рада, что у Мити такой замечательный наставник. Спасибо вам! За вас!

Максимыч склонил голову в знак благодарности. Они чокнулись, выпили.

—        А теперь ешьте! Борщ вкусный, когда горячий.

На несколько минут за столом воцарилась тишина.

По тому, как прижмуривались оба едока, Марина поняла, что борщ удался.

—        Невероятно вкусно! — подтвердил ее предположение Юрий Максимыч.

Потом подошел черед куриного филе с рисом. И опять Максимыч рассыпался в комплиментах. И подливал Марине коньяк. И она чувствовала себя все легче и свободнее.

—        А где ваш младший сын?

—        Он в музыкалке. Скоро придет.

—        Вот как? Какой инструмент?

—        Флейта.

—        Здорово! А Митю не учили музыке?

—        Почему? Он закончил музыкальную школу. Он у нас саксофонист.

—        Да что вы? — изумился учитель. — Митя, что же ты свои таланты скрываешь?

—        Да ну, мам, зачем ты? — забухтел Митька, притворяясь, что рассердился.

—        У тебя и саксофон есть? — повернулся к Мите учитель.

-Да.

—        Так, может, ты нам сыграешь?

—        Ой, я так давно не играл...

—        Не ломайся, Митька! Сыграй, пожалуйста! — Марине очень хотелось похвастаться сыном.

—        Ну ладно. Только учтите, я очень давно не играл! Целый год! — повторил Митя и достал из шкафа футляр.

Он извлек тяжелый сверкающий инструмент, вставил мундштук. Марина с радостным предвкушением смотрела то на сына, то на педагога.

Вот Митька размял губы, то вытягивая их в трубочку, то растягивая в улыбку, несколько раз облизнул их. Зрелище вообще-то не очень приятное, но необходимое. Марина взглянула на Юрия Максимыча — мол, так надо, вы ведь знаете? И увидела какое-то особое, плотоядное выражение на его лице.

Митя обхватил губами мундштук, и учитель непроизвольно подался вперед, лицо его стало даже угрюмым, по щеке прошла судорога. Марина поспешила отвести глаза.

Зазвучала тихая джазовая композиция. Юрий Максимович не отрываясь смотрел на Митю, словно забыв обо всем на свете. Марина постаралась отогнать неприятное впечатление. Просто человек тонко чувствует музыку. Это же прекрасно! И Митька так хорош!

Она умилялась и гордилась сыном, который был в эти минуты прекрасен, как юный греческий бог, с золотыми прядями волос, рассыпавшимися по плечам.

Последние звуки растаяли в воздухе, но еще несколько мгновений в комнате стояла тишина. Митька смущенно переминался с ноги на ногу, прижимая саксофон к груди.

—        Потрясающе! Это просто потрясающе, Митя, — глубоким, взволнованным голосом произнес учитель.

—        Ой, ну что вы, Юрий Максимыч, я раньше лучше играл... — зарделся от удовольствия Митя.

—        Не скромничай! Я говорю тебе — это потрясающе!

Пафос момента сбавил длинный требовательный звонок в дверь.

—        Это Санька пришел! — обрадовался Митя и бросился встречать брата.

Юрий Максимович засиделся допоздна. Обед был давно закончен. Дети, по указанию учителя, убрали со стола и вымыли посуду — чего отродясь не было! Марина отнесла им в комнату вазу с фруктами и оставила общаться друг с другом — они очень соскучились. Кроме того, у Марины было подозрение, что Митька сознательно умыкнул младшего брата, чтобы оставить взрослых наедине.

Итак, взрослые сидели на кухне, он — в кресле, она — на маленьком уютном диване. Настенный светильник освещал пространство неярким, уютным светом. Они пили кофе с коньяком, курили и болтали.

—        Замечательные у вас мальчишки! — в который раз повторил Юрий Максимович.

—        Спасибо.

—        Удивительно, они на вас совсем не похожи. Оба светловолосые.

—        Они в отца, — тихо произнесла Марина.

—        А сколько лет Саше?

—        Тринадцать. Он в восьмом классе.

—        Через год нужно поступать к нам.

—        Да, Митя тоже об этом говорил.

—        Митя меня сегодня потряс. Как он играл! Почему он не стал заниматься музыкой дальше?

—        Ой, ну что вы, Юрий Максимович, разве туда пробьешься? В музыкальном мире такая клановость! Нужны связи. Или родственные, или какие-либо другие. У меня их нет. Да Митя и не хотел становиться музыкантом. Если честно, мы с большим трудом заставили его закончить школу. Это сейчас он с удовольствием играет для гостей. А тогда, когда нужно было каждый день после обычной школы ехать в музыкальную... О, страшно вспомнить! Сколько я выслушала о загубленном детстве! Все ребята во дворе играют в футбол... А он мимо, с футляром в руке.

—        Понимаю. Что ж, вы умница, что заставили его доучиться! В жизни все пригождается, всякое умение. Будет у нас в походах играть. Он на гитаре играть умеет?

—        Да. И на фортепьяно.

—        Фортепьяно мы вряд ли возьмем с собой, а вот гитару — непременно!

—        Митя в вас буквально влюблен! Вернулся из похода последнего...

—        Это вы про слет туристический?

—        Ну да. И все разговоры только о вас! Какой вы замечательный! Наверное, это счастье — знать, что дети тебя любят.

—        Да, — покачал головой Юрий Максимович и чуть улыбнулся чему-то своему.

Они помолчали.

—        Юрий Максимович! А вот эти походы ваши... Митя так мечтает о них. А сколько это стоит? — осмелев от выпитого коньяка, спросила Марина. — Ну, я потому спрашиваю, что мне нужно заранее готовиться...

—        Я прекрасно понимаю, Марина Борисовна, что ваше материальное положение... достаточно сложное. Взносы на каждый поход разные. От маршрута зависит, от продолжительности похода. Но вы не волнуйтесь, мы этот вопрос решим. У нас есть спонсоры. Это бывшие мои ученики, которые сделали успешную карьеру и могут позволить себе благотворительность. Есть денежный фонд. Некоторые ребята, чье материальное положение является тяжелым, участвуют в походах на льготных условиях. Я не могу полностью освободить вас от взноса, это вызовет разговоры...

—Что вы, что вы! — замахала руками Марина.

—        ...Но существенно снизить его размер — это реально. Вы просто будете говорить мне, сколько сможете заплатить. Сколько сможете, столько и заплатите. Хоть три рубля. Ну, успокоились?

Он улыбнулся ей спокойным, почти неподвижным лицом.

—        Спасибо вам! — Марина поправила очки.

—        У вас очень красивые очки. И очень вам идут. Вы очень красивая женщина. Не дешевой красотой с глянцевых обложек. А совсем особой, редкостной, которую нужно уметь увидеть. Да, вы очень красивы... Среди ваших предков наверняка была какая-нибудь придворная японская красавица. Я прав?

—        Не знаю. Я коренная ленинградка. Как минимум в четвертом поколении. Но если и есть среди моих предков японцы, скорее самураи, чем красавицы, — усмехнулась Марина.

—        Одно не исключает другого. Самурай тоже может быть красавцем. Хотя какой же в вас самурай? Вы такая мягкая и женственная. И очень молодо выглядите. Вы это знаете? Дать вам огня?

Марина, в замешательстве вертевшая в руке сигарету, подалась навстречу огоньку зажигалки, которой щелкнул ее визави.

Он произнес такие слова, которые в принципе могли означать начало романа, если бы она была к этому готова. Но... почти безразличный взгляд и тон, которым эти слова были произнесены, никак не вязались с их смыслом.

Глава тринадцатая КРУГ СУЖАЕТСЯ!

Грязнов возник в кабинете Турецкого как черт из табакерки.

—        Привет, Саня!

—        Здорово! Ты Откуда? Мы вроде не договаривались.

—        Мимо проезжал. Не мог же я не зайти! Что грустный сидишь?

—        Да вот, размышляю о своем моральном убожестве.

—        С чего это? — подивился приятель. — Кто это вверг тебя в столь несвойственное настроение, Джеймс Бонд Генеральной прокуратуры?

—        Михаил Владимирович Зыков.

—        Уголовник? Бандит?

—        Ошибаешься, Слава. Господин Зыков — меценат, благотворитель и вообще другой человек. Глубоко верующий. Это Буренков какие-то противоправные действия совершал, да и то непонятно какие. То ли улицу на красный свет перешел, то ли из окна плевался. Вру, плевался — это я!