Ведьма и эльф - Зоя Майская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Отомсти. Дай мне испить их крови, - жуткий голос, в котором клокочет гнев, раздаётся откуда-то. И Альвэйр знает, эти слова – не призрачная часть давнего кошмара.
Сон всегда заканчивался на этом месте, будто эльф увидел всё, что нужно. Так оно и было. Лорд помнил тот день, будто он был вчера.
Разорённый опустевший форт, полный окоченевших беззащитных тел. И только стяг лорда Серых долин самодовольно реет над разрухой.
Он надеялся, что почувствует удовлетворение, если убьёт их всех. Не только тех, кто осквернил и уничтожил самое дорогое, что было у него. Что было у них.
Абсолютно всех.
Когда вырежет мужчин, женщин, стариков и детей, что жили под небом Серых долин. В его глазах не было невинных. Все они испачканы мерзостью – связью с теми тварями, что тронули её. Они их матери, отцы, жёны, сёстры и дети.
Его войско пронеслось неумолимым голодным зверем. Ни разу за всю историю войн лица эльфов не были столь страшны – жестокие искажённые маски с безумными от жажды крови глазами.
Он оставил лишь пепелище. Никто не ушёл живым.
Но чувства удовлетворения не было. Как и сожаления о сделанном. Только безумная мысль…
А вдруг кто-то ускользнул?
Он проснулся совсем, хотя луна ещё не спряталась, ускользнув с небосвода. Прожорливый пожар, разгорающийся внутри, грозил толкнуть его в пучину кровожадного безумия, если он немедленно не сделает то, что должен.
Поднявшись, мужчина подошёл к столу, уставленному пузырьками и склянками. Пока с тяжёлой ото сна головой он искал нужное, внутри него всё гудело:
- Зачем нам предотвращать войну?
- Для нас нет больше радости, чем убивать людишек снова.
- Но они глупцы! – неожиданно привычные яростные нотки в голосе собеседника сменились ликованием. - Отдали её нам.
Альвэйр замер, уже готовый пригубить снадобье из небольшого красного бутылька. Тот, кто обитал внутри, всегда жаждал лишь одного – крови.
- Она заинтересовала тебя, - голос эльфа дрожал от напряжения. Контролировать себя становилось всё труднее, но воин медлил, надеясь узнать причину ненормальной тяги своего вечного спутника к человеческой девушке.
- Нас. Мы – одно.
- Меня с ней соединил жрец, мои чувства – призрак ритуала. Но тебя это не касается.
- Мы должны сделать её нашей, - жадное безумие, звучавшее в голосе тени, живущей внутри военачальника, подсказало, что ничего интересного собеседник более не скажет.
Сделав глоток ледяной жидкости, Альвэйр с удовлетворением ощутил холод, разливающийся в груди.
-
-
Важный для этих двоих день закончился "кусочком" Альвэйра.
Места за него даются мне сложнее, чем от лица главной героини (поэтому в этот раз совсем мини-версия). И я сознательно пишу их от третьего лица - можно подглядеть за Альвэйром, но наверняка сказать, что у него на уме, нельзя:)
Глава 16.2
- Это всё? – я с трудом скрыла разочарование. Среди трав и других ингредиентов, что Лиэрот принесла, не было двух самых важных – лилового мха и стрижника. А без них зелья и мази для поддержания нынешней внешности не приготовить.
Я отвернулась от эльфийки, силясь спрятать смятение. Нельзя чтобы кто-то заподозрил, насколько мне в действительности нужны эти непримечательные на вид мох и трава.
- К сожалению, не всё удалось найти. Некоторые ингредиенты из вашего списка в наших краях просто не растут, - голос эльфийки был спокоен, а сама она, как всегда, предельно вежлива, но я ощущала дымку раздражения, расходящуюся от её груди.
Мы стояли посреди алхимической лаборатории, под которую оборудовали одну из подвальных комнат в доме. К моему удивлению, хотя Альвэйр теперь знал, что я вовсе не алхимик, он позволил мне играть эту роль дальше. Самого лорда я не видела уже несколько дней и подозревала, что раньше празднества у короля он не объявится. Но на мою просьбу оборудовать комнату, переданную через Лиэрот, мужчина ответил согласием. И уже на следующий день несколько эльфов заносили ящики с ретортами, перегонными кубами, колбами и прочими важными для алхимического дела вещами.
Все ингредиенты для меня доставала помощница, и наверняка на стол к Альвэйру лёг подробнейший список того, что мне понадобилось. Но к досаде эльфийки ничего интересного в нём не было. Разве что, несколько ядовитых растений, которые, впрочем, даже в высокой концентрации способны вызвать самое страшное – ожоги или рвоту – и на роль смертельного оружия никак не тянут.
Всё это убедило эльфийку, что герцогская дочка, просто заигралась в алхимика и никакого интереса мои изыскания не представляют. Её удручало Лиэрот, что лаборатория, о которой мечтал бы любой маг, пропадёт впустую.
Я понимала её трепет. Даже по меркам эльфов, в обществе которых знания и достижения ремёсел доступны всем, оборудование для лаборатории ценилось на вес золота. Ничего подобного у меня в моей прошлой жизни, оставшейся там, за лесными просторами, не было никогда. И я сомневалась, что даже придворный алхимик нашего короля мог похвастаться настолько совершенными инструментами, какие оказались в моём распоряжении.
Лиэрот была не так уж, и не права. Хотелось бы мне сказать, что из нехитрых трав, лишайников, грибов и соцветий я смогу приготовить эликсир невиданной силы, но это не так. Я плохо понимала общие принципы алхимии, никто этому меня не обучал, а о том, чтобы воздействовать на вариво магией и речи не шло. Моя природная сила для этого не годилась, а дикая волшба слишком опасна.
Зелья, мази и порошки, которые я делала для себя, большей частью научила готовить меня мать. Часть из них я после многих проб и ошибок изменила под собственные нужды уже после её смерти. Ведь до того, как я приняла в себя дикую магию мне не было нужды прятать свою внешность, она и так была неказиста…
Я вздрогнула от единого воспоминания. Чешуя, переливающаяся в свете свечей, стрёкот, вырывающийся из горла, и непонятная жажда, раздирающая до костей…
Мне повезло остаться человеком. Благодарить стоило хотя бы за это. Но проблемы это не решало.
Тому немногому, что умела, я была обязана матери. Откуда она узнала рецепты, мне не известно. Только теперь я начала задумываться, почему не задавала ей нужных вопросов – о её прошлом, о том, откуда она столько знала про магию.
Безоговорочная вера ребёнка в мать, что жила во мне в то время, теперь казалась едва ли не странной. Рива никогда не была нежной
