Твой день и час - Владимир Соколовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какой вы… Не хотите оказать уважение родному вузу, пойти навстречу учителям…
— Ну, лично вы никогда, ничему меня не учили…
— Жаль, жаль, Михаил Егорович, что мы не находим общего языка. А ведь был специальный разговор, советовались, спрашивали о вас. Вот и Алла Венедиктовна Кокарева, и декан ваш, Мухин Федор Васильевич — все прекрасного мнения… Мы даже пошли на то, что обратились в райком КПСС и поделились мнением, что материал по Татьяне Федоровне нужно передать именно вам.
— Спасибо, удружили… — проворчал Михаил.
— Не стоит подходить к подобным вещам столь скептически. Может быть, мы как раз хотим сделать вам доброе дело.
— Ну, интересно… Какое же?
— Подождите немного. Я думаю, в скором времени случится нечто такое, что заставит вас переменить позицию. Будьте здоровы. Да! И с праздником, с праздником вас, Михаил Егорович. Желаю счастья, счастья, хорошо встретить, провести!
— Вас также. Всех благ.
Появился, возник в трубке, накрутил, напустил мути — и что к чему? Странный народ. Может быть, этому и положено быть таким: он ведь не только представитель вузовской публики, но еще и главный среди нее парткомовец!
7
— Ну пойдем, Мишка! — шумел красный уже Фаткуллин. — Пойдем теперь к Надьке, в кафе! Там готово…
Ах, как ему неохота было примыкать к этой компании! Всех здесь он знал — кто когда начнет пьянеть, кто о чем будет говорить… Носов снова взялся за трубку, набрал номер военной прокуратуры.
Славка отозвался моментально:
— Мишка! Я тебе звоню, звоню — занято, черт побери… Я ведь тебя жду, учти! У нас уже смотались все. Поддали и отвалили. А я тут сижу, давай скорей, выпить страсть охота.
— А у тебя есть?
— Осталось полбутылки… Да мы возьмем, если надо, верно? У меня, между прочим, новость для тебя. Идешь? В темпе давай!
— Гони коньяк, — Михаил протянул руку к Фаткуллину. — Я отваливаю.
Фаридыч с бурчаньем выставил принесенную потерпевшим бутылку. Шампанское Косковой пришлось оставить. Носов оделся и выскочил на улицу.
Когда бежал мимо двора, услыхал вдруг:
— Эй, следователь!
Ему маячил рабочий — из тех, что рядом с установленными уже воротами мастерили теперь вторые, дополнительные.
— Я слушаю вас, — откликнулся Носов. Рабочий подошел к нему, облапил и начал целовать в щеку. «С праздником… это радость…» — мычал он. От него густо пахло перегаром. Михаил с трудом освободился, оглядел пальто: не запачкал ли грязной своей телогрейкой.
— Ты что? Откуда возник? И с чего вдруг взял, что я следователь?
— Дак ведь мы-ы… — рабочий разводил руками и смеялся. — Мы вас все-ех… Ты следователь. А еще участковые, дежурные, из вытрезвителя ребята… Вы смотрите только у нас! Чтобы все по совести, понятно?! Чтобы — у-ыххх!.. — Он поднял кулаки к небу, раскорячился и запрокинул вверх лицо.
«Э, у меня же нет денег! — вспомнил Носов. — Могут понадобиться, запросто!» Вернулся в отдел. Куда толкнуться? Лилька утром специально выгребла почти все, чтобы не напился, оставила какую-то мелочь.
Стукнул в дверь начальника БХСС Кочева:
— Виктор Андреич, ссудите червонец!
Майор открыл сейф, вынул радужную бумажку, протянул следователю:
— За баян!
Летом Носов расследовал квартирную кражу, там баян был приобщен к делу как вещественное доказательство и два месяца простоял в кабинете. В свободные и тихие часы майор уносил его к себе и играл в свое удовольствие. Или выпрашивал его на свои дежурства.
8
Славка сидел за столом, строчил какую-то бумагу. Свои дела он мог вершить в любом состоянии. В углу тесного кабинета, между столом и стеной, валялись кровавые тряпки, большой щербатый топор лежал сверху.
— Опять душегубство? — кивнул в ту сторону Михаил.
— Да, хватает этого добра…
Парень, удмурт из дальнего таежного села, дезертировал из стройбата; месяц бродяжничал, пробираясь домой. Когда явился, мать — отца у него не было — рассказала со слезами, что начальник лесопункта не дает машину привезти дрова, обозвал ее прилюдно прогульщицей и пьяницей. Распив с матерью купленную ею бутылку, парень залез ночью через ограду в дом начальника и зверски перерубил топором всю семью вместе с ним самим.
— М-да… Кругом мрак и туман… Так какая новость-то, не томи!
— Не очень хорошая новость… Серега Гулевич умер. Рак, загнулся в два месяца. Помянем раба Божия, дорогого однокурсничка…
С Серегой Носов не был никогда близок — тихий хохол, сильно себе на уме, — как-то тихо, полузаметно жил, полузаметно учился, полузаметно женился на невзрачненькой девице с географического; выхлопотал свободный диплом, уехал в райцентр, где жена работала в школе, устроился юристом в потребсоюз. Однажды Михаил был там в командировке, заходил, — Гулевичи жили в большом каменном доме с усадьбой, Серега не мог им нахвалиться, все говорил, что садят на грядках, какое у него самодельное вино, вечером подливал и подливал нежданному гостю, хоть сам пил очень мало. Жена суетилась тут же, гордясь своей хозяйственностью, расторопностью. «Вот человек и обрел все, что ему надо, — подумал еще Михаил. — И проживет так жизнь в простых хлопотах, в труде и детях. И все у него будет, ничего уже сейчас не пропадает. Не то что мы, обязательно надо чего-нибудь еще: то звездочку, то должность, настоящее положение мало кого устраивает». А получилось-то — вон как получилось. Суета, все суета, всяческая суета…
— Хорошо пошла! — крякнул Славка, с тоской глядя на пустую стеклопосуду. — Куда бы теперь кости бросить? Может, к бабам? У тебя есть? Нету? Ну, найдем. Айда в кабак, что ли.
— Да ради Бога, только вот — попадем ли? Сегодня там и ваш брат, и разные штатские… непобедимая и непромокаемая, как не выпить!
— Это уж закон. А попасть… ну попробуем, где наша не пропадала!
Однако попасть оказалось не так просто: рестораны были забиты, швейцары даже не открывали. Лишь однажды мелькнул лучик надежды: за стеклянными дверями ходил по вестибюлю старый кореш, Володька Цой. Они вместе работали сезон в студенческом стройотряде, делили, как говорится, кров и пищу. Цой закончил годом раньше Носова с Мухлыниным романо-германское отделение филфака, но окопался почему-то в ресторанных администраторах. Что ж, тоже служба! Во всяком случае, сейчас это могло сыграть на руку друзьям. Они заколотили в дверь, умоляя швейцара позвать Цоя. Тот помялся, но пригласил. Вальяжно, надменно закинув голову, бывший соратник приблизился, глянул через стекло. «Володька! Это же мы, Володька! — замахали руками следователи. — Впускай нас скорей!» Он медленно повернулся и пошел прочь. «Куда ты? Ах, св-волочь!» — заскрипел зубами Славка.
Убедив себя в том, что надо еще выпить, они не могли уже отказаться от этой мысли. Но в самом деле — куда? Носов подумал, и решительно потянул Славку за рукав шинели: «Айда! Есть одно место; полагаю, нам там будет неплохо В кафе, в закутке у Надьки».
9
Дикий случай спас его от утренних скандалов, разборов, упреков: в четвертом часу в дверь позвонили. Лилька вышла, спросила: «Кто там?» — и с другой стороны ответили: «Тревога. Скажите следователю Носову, чтобы немедленно шел в отдел. Поняли? Тогда я поехал дальше». Она растолкала мужа: «Вставай, у вас тревога, был посыльный, велел немедленно бежать на работу». — «А, ну их к аллаху, — пробурчал он. — Больно мне надо, тревоги какие-то… Обойдутся!» — «Смотри, как знаешь…»
Но сон был уже не тот, — полшестого он вышел на улицу.
Перед дверью в райотдел ходил с автоматом помощник дежурного, сержант Пискунов. Оказывается, трое этапируемых, разобрав или пробив чем-то выложенный кирпичом свод камеры, выбрались наверх, на чердак, оттуда — на крышу, с крыши — на прилегающую к зданию стену. Самое интересное — их заметили, еще когда они были на крыше. Но покуда звонили дежурному, покуда будили его, покуда пытались чего-то организовать… Внизу, на внутреннем дворе, несколько человек из охраны и контролерского состава следили за манипуляциями бегущих, и хоть были вооружены, стрелять все-таки никто не решился, твердо памятуя, что за бездействие здорово не накажут, а вот если убьешь — могут взгреть так, что не скоро и очухаешься. Наверняка среди них были и нетрезвые: праздник только-только набирал силу. Беглецы спокойно прошли по стене к самому низкому месту, чтобы не разбиться, спрыгнули на снег — и были таковы. Сразу затрезвонили звонки, завыли сирены, помчались по городу машины с мигалками, всюду ставилась охрана с автоматами… А те — как в воду канули.
— Они теперь залегли, их не найти! — возбужденно шумел Фаридыч, расхаживая по тесному кабинету. Ему не сиделось на месте. Он и в отдел прилетел одним из первых, несмотря на похмелье — чистенький, свежевыбритый. Кобура с пистолетом лежала на столе. Успел даже куда-то выехать по сигналу.
