Я сделаю это для тебя (СИ) - Салма Кальк

оказались на диво лёгкими и вместительными, и очень удобными. Она рассказала, что с такими её сородичи отправляются в пешее путешествие, например — в горы, например — в те, куда они ездили на один день. А сейчас они, битком набитые всякой всячиной, лежали в углу спальни Анри в крепости.

Вообще, следовало и разобрать эти сумы, то-то Рогатьен уже на них хищно поглядывает, и осмыслить — что такое он видел в том далёком краю, куда удалось заглянуть ненадолго. Главное из увиденного — что он, Анри, не единственный, кого туда занесло. Магических вывесок он углядел в городе добрый десяток, и на некоторых было написано такое, что привлекало внимание и заставляло задуматься. Например, что такое — «Четыре стихии. Иркутское представительство», а ниже очень мелкими буквами написано — «собственность семьи Роган»? Или вот ещё заинтересовала вывеска о Морском Соколе — такого человека, если верить легендам, близко знал предок Асканио. И всё это встретилось в одной точке. Или это просто они с Эжени побывали в одной точке, а на самом деле их больше?

В общем, Анри бы с удовольствием обдумал это сам, и даже, был готов, взявши сначала клятву, обсудить некоторые подробности с Асканио. Всё же, рыжий из Фаро больше него понимает в магической теории. И в магических перемещениях. Что делал демон? Как и ему, и Хозяйке горы, удавалось открывать порталы туда и сюда? И почему время шло так странно?

Но всё это было только для того, чтобы занять мысли, пока сменил одежду с походной на более подходящую. Рогатьен осмотрел всё снятое, потом ещё раз осмотрел и спросил:

— Где это вы там, в вашем подземелье, магическую чистку нашли?

— Спросишь потом у госпожи маркизы, она нашла.

Как ни странно, это объяснение оказалось подходящим — мол, госпожа маркиза и не такое может.

— И спрошу, непременно, — кивнул тот хмуро. — Потому что остальные-то все пришли, как из боя, а не как с прогулки. И без даров. И когда это было!

— Им не так много досталось, и удачи такой тоже не выпало, — усмехнулся Анри. — Что тут творится? Откуда сведения о доме? Когда оттуда в последний раз вызывали?

— Так вот в том и дело, что никого не вызывали. Давно уже не вызывали, как вы пропали, так и не вызывали, между прочим. Раньше хоть просто портал открывали в караулку раз в два месяца, а теперь — и того нет. Никаких новых людей, никаких припасов из дома, что сами добыли тут в лесу да у деревенских — тем и живы. Марсо вам ещё пожалуется, вот увидите. Но вы его сильно-то не слушайте, он жаловаться-то жалуется, но на самом деле никто не бедствует. Освоили рыболовный промысел, а прошлым летом ходили в поход с торговцами из деревни, мы им охрану, они нам долю в прибыли. Нынешним летом тоже успели сходить с господином Васильчиковым, который камеристку маркизы взял в жёны, так господин Асканио там где-то попался, ему госпожа целительница руку ещё так до конца и не срастила.

— Госпожа Евдокия?

— Она самая. Уж он за ней и ходил и уговаривал, чтоб, значит, в жёны её взять, но она только губы поджимает да отказывает. В деревне ещё один целитель завёлся, ей посвободнее стало, и госпожу Меланию она подучила тоже, та неплохо справляется. А как господин Жак женился, то и господину Асканио, глядишь, тоже захотелось.

— Что? — у Анри, наверное, глаза на лоб полезли. — Жак Трюшон женился?

Вот кто никогда не собирался, ни на словах, ни в мыслях. Не мог забыть какую-то великую любовь своей юности, хоть она и отказала ему тогда, и довольно быстро умерла потом. И никакие женщины его не трогали. Ухаживать — ухаживал, добиваться — добивался, сами в руки шли — не упускал, но всё это было на раз, или на несколько, но не навсегда. А тут какая муха его укусила? Или здешний злобный комар, или мошка?

— Да он на госпожу глаз положил ещё когда, первой самой зимой, как они все пришли с госпожой маркизой комнаты вам утеплять да обживать. Только помалкивал, видел — она сама себе хозяйка, дом у неё, сыновья в деревне не последние, да ещё и святой отец вниманием не оставляет. А сыновья-то гниловастые, то напьются и буянят, то дружков таких же приведут домой, даром, что старший-то уже и сам женатый человек. Вот господин Жак и ввязался в одну такую свару, отделал молодцов по первое число, и предложил госпоже Пелагее перебираться в крепость, потому что тут её будут уважать и оберегать, а не то, что в этом доме. Никто не ожидал, что она согласится, а она взяла и согласилась. И теперь у неё в доме командует невестка, да привезли кого-то в прислуги, так и справляются. А госпожа вниз ходит изредка, в гости заглядывает — на внука посмотреть, да и всё. А господин Жак ей прямо при всех тут и сказал — берите, мол, госпожа, и меня, и всё, что имею. Она расплакалась и согласилась. Поначалу каждое воскресенье на службу вниз ходила, а там ей святой отец-то и взялся пенять — мол, во грехе живёт. Она плечом повела да и говорит — а и обвенчай нас, за чем дело стало? Но тот упёрся — мол, иноверец, не можно так, и вообще зачем ей тот иноверец сдался. Тогда она пошла к отцу Реми и тот, не моргнув глазом, согласился. Так и сталось, но на службы вниз госпожа с тех пор не ходит.

Рогатьен всегда любил рассказать, кто что делает да кто за чем замечен, и очень складно у него выходило. А тут — свежие уши, и полтора года событий, как же! Но Анри очень хотелось услышать о доме. О чём таком знает Жак, и о чём умолчал Рогатьен?

Они встретились в комнате, где всегда совещались и обедали вчетвером — с Жаком, Асканио и отцом Реми. Арро, местная выпечка, вино, бокалы — всё это уже было на столе. И Анри спросил прямо:

— Говорите, что случилось? О чём все молчат?

— Дома бунт, — хмуро сказал Жак, — а деталей мы сами не знаем. Нас никто не вызывал уже чёртову прорву лет. Обрывки сведений привозят торговцы и прочие путешественники, но они редки.

— А вы сами почему никого не вызывали? Особенно после того, как я не вернулся?

— Ты неужто забыл, что отсюда не вызовешь никого? — хмыкнул Жак.

— А ты пробовал? Портал-то работает, а раньше не работал. И это так стало с тех пор, как мы победили в подземелье, — вот дурни, и чего не пробовали? — Асканио, а ты? Не поверю, что не пробовал?

— Пробовал, но не имею чести быть знакомым с твоими родичами, увы. А мои знакомцы живут не во Франкии, и говорили только, что сложно там, у вас, бунтуют все подряд, от приличных буржуа и торговцев до последних нищих, и истребляют дворян и магов чуть ли не поголовно. Но доподлинных свидетельств нет, и ничего определённого мне не сказали.

Вот так. Ничего не сказали. У Жака не осталось родных, у Северина тоже. А Рогатьен… наверное, и не подумал вызвать брата, очень уж сложно они расстались.

Анри вытащил зеркало, подышал на него — так, на всякий случай. И думал о племяннике Луи, исполняя чары вызова. Зеркало принимало чары, но — молчало.

Следом был вызван маршал Вьевилль, потом — маршал Саваж. Тишина. Да что там такое-то?

И только сын Максимилиан отозвался.

— Отец? — неуверенно проговорил он, а затем голос зазвенел из дальнего далёка небывалой радостью. — Отец! Вы живы! Вы на связи! Мы никак не могли дозваться, отчего же вы не отзывались? Без вас здесь туго, очень туго!

3. Радость встречи

Я поняла, что у Анри что-то пошло не так, или идёт не так, или какие-то не самые хорошие новости настигли. Ничего, придёт и расскажет, как я понимаю. А пока — я воссела на своё место за столом в зале, вокруг меня носились с мисками, ложками и всем прочим Меланья, Марьюшка и дочки соседки Маруси, у меня на коленях и рядом громоздились коты. Я ещё подумала — они что, будут приходить ко мне спать всем своим котосемейством? Эх, я хотела, чтобы много котов, и вот мне судьба улыбнулась наконец-то.

Прибежал мой арендатор Дормидонт, начал докладывать — всё, мол, путём, моя доля стоит отдельно, можно хоть сейчас пробовать, а можно когда я захочу. Это приятно, что уж. Правда, он тут же сделал умильное выражение лица и спросил — а не даст ли матушка-барыня чародейского котика? У неё их теперь вон сколько стало, а его, Дормидонта, стало быть, заели мыши. Я посмеялась — на ходу подметки рвёт, я ещё не успела толком домой вернуться, а ко мне уже с просьбами идут. Обещала