След черной рыбы - Георгий Вайнер

Довиденко подвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер:

— Гусейнов! Спишь? С утра перечислишь Мазута за водной милицией. За Саматовым. Что? Допроси и перечисли. Все!

Тура допил чай.

— Хорошо, — он подвел итог. — Поскольку я уже послал на обыск, дело все-таки возбудим мы. Допросим Вахидова и отпустим. Дело передадим завтра с утра.

— Слово?

— «Дикси» — говорили римляне. «Я сказал».

Тура проводил Довиденко до лестницы, затем вернулся, вышел на балкон. Со света в первую секунду вокруг нельзя было ничего разобрать. Присмотревшись, он увидел, что машина Довиденко отъехала, а в углу двора стоят несколько молодых людей. В свете фар Тура узнал Мириша Баларгимова и его компанию.

Обдумывая ситуацию, Тура вернулся к столу, переложил документы в сейф, запер его. Но потом раздумал, открыл снова, огляделся, взял лежавшую на столе скрепку, выпрямил ее и перед тем, как запереть сейф, аккуратно положил ее сверху, на край папки с бумагами. Потом Саматов закрыл сейф, опломбировал его и, не выключая свет в кабинете, черной лестницей спустился во двор. Компания «золотой» милицейской молодежи направилась в это время в дежурку.

Тура подождал, пока они скрылись в здании.

Потом он быстро прошел к «Ниве», сел за руль, осторожно выехал со двора.

Допрос Вахидова продолжили в машине, крутилась, не останавливаясь, магнитофонная лента.

— …А как фамилия хозяина лодок, кличка?

— Все называли его просто «шефом»!

— А вы не боялись, что когда-нибудь вас задержат? Ведь есть Рыбнадзор, милиция.

— «Шеф» предупредил меня, чтобы я не боялся. Кроме того, на берег не раз при мне приезжали сотрудники милиции за рыбой… И тот дежурный, который сегодня дежурит…

— Веденеев? И он тоже?

— И он был. И другие. Шеф сказал, что он ежемесячно платит милиции и Рыбнадзору…

— Много?

— Он говорил — «очень много!» И каждый квартал сумма росла. Поэтому цена на килограмм увеличивалась…

— И сколько лодка доставляла в сутки?

— До ста штук осетровых каждый раз.

— А по весу?

— Примерно по пятьсот — семьсот килограмм в день круглый год. Иной раз привозили и до тонны…

Лента кончилась, Силов перекрутил ее, проверил качество воспроизводства. Все было в порядке.

— Сдавали на холодильник?

— Да. Там и сейчас есть наши отправки…

Саматов, Силов вместе с Вахидовым вышли из машины и направились к проходной, примыкавшей к холодильному комбинату.

Вахидов постучал в дверь проходной, кто-то посмотрел в дверной глазок.

Дверь открылась.

— Здравствуйте… — вахтер подобострастно приветствовал Вахидова.

— Это со мной, — Вахидов показал на сотрудников милиции.

Они прошли вдоль пакгауза, где шла погрузка рыбы в вагоны-рефрижераторы, обогнули ленту работающего транспортера, поднялись по невысокой лестнице к холодильным камерам.

— Наша отправка еще здесь? — спросил Вахидов у женщины-весовщицы в телогрейке поверх белого халата.

Женщина утвердительно кивнула.

Они прошли в холодильную камеру.

Вахидов показал на ящики, громоздившиеся в углу. На коробках виднелся адрес: «Гор. Тольятти, Волжский автомобильный завод». Отправителем значился «Восточнокаспийский сажевый комбинат».

Силов подошел к коробкам, переписал в блокнот номера отправок.

Вахидов объяснил:

— За прошлый год осетриной и икрой мы выбили для области сверх лимита грузовики, легковые машины, импортную мебель, одежду, магнитофоны…

Саматов подошел к весовщице, что-то ей сказал — женщина кивнула.

В морском порту Саматов, Силов и Вахидов быстро шли к грузовому парому. Силов что-то сказал дежурному матросу, тот показал куда-то рукой. Они поднялись по трапу, спустились по сходням в трюм гиганта-парома.

Здесь тоже стояли ящики. Вахидов продолжал перечислять:

— …Мотоциклы, ковры, японские телевизоры… На ящиках было написано:

«Москва, Управление делами Совета Министров СССР».

Саматов и здесь подошел к весовщику, предупредил:

— Груз задержите. Мы подошлем постановление о выемке…

Кабинет Вахидова представлял собой маленькую заштатную конторку — со стеклянной дверью, с письменным столом, с телефоном, с портретом Брежнева на стене.

Силов в присутствии понятых, Туры и Вахидова изъял из сейфа папки с документами.

— Подпишите… — Силов показал на протокол.

Тура, Силов и Вахидов снова ехали в «Ниве». Силов сидел за рулем, они отвозили Вахидова домой.

Город проснулся. Окрестные скалы четко вырисовывались по обеим сторонам бухты. Открывались киоски, какая-то женщина снимала замок с двери аэрокасс — пудовый, им можно было запирать ангар с боевыми самолетами-перехватчиками.

Тура спросил у Вахидова:

— Это точно, что в нашем альбоме нет фотографии «шефа» лодок?

— Нет! В вашем альбоме его нет.

— Он работает где-нибудь?

— Думаю, только числится. Обычно он всегда на берегу. Рыба быстро портится. Сети приходится проверять три раза в сутки.

— Ездоков его вы знаете?

— Знал, — поправил Вахидов. — Был Умар Кулиев, но его посадили, приговорили к расстрелу. Сейфуллин погиб, еще был Мазут, но это давно…

Они свернули. Вахидов жил в новом микрорайоне, где кроме него обитали многие уважаемые в городе люди. Они помолчали.

— Кто будет вести мое дело? — спросил Вахидов. — Вы можете его взять себе?

— Нет. Вести будет областная прокуратура и областная милиция…

— Тогда мне конец! Они будут вести дело так, будто я действовал один, будто никто ничего не знал!

Тура промолчал. Вахидов закрыл лицо рукой.

— Тяжело!… Все все знали! Была договоренность. Сколько из той же областной прокуратуры приходили: «Сделайте, пожалуйста! Две-три рыбы… Гости едут. Из прокуратуры Союза!» И делаешь, конечно. Иногда записки писали… Мне бы их сохранить! — Он вздохнул. — Жену ждет удар, не знаю, что ей и сказать…

У открытых железных ворот, за которыми виднелись коттеджи, Вахидов попросил остановить:

— Не надо к дому. — Саматов остановил машину.

Дом Вахидова был рядом. Впереди у деревьев Тура увидел ту же компанию работников милиции во главе с Миришем, которую он видел во дворе отделения.

— Хотите, я отвезу вас куда-нибудь, где вы сможете выспаться? — поколебавшись, спросил Тура. — Это последнее, что мы можем сейчас для вас сделать.

Он вопросительно взглянул на Вахидова.

— Видите? Вон те, в парке. Это, по-моему, по вашу душу.

— Я знаю их. Они все время пасутся на берегу.

— Что вы решили?

— Я пойду к ним. Пусть арестовывают! Я не такое еще расскажу! Сейчас надо кричать во весь голос. Если свиньям этим ничего не напоминать, они и вовсе от меня откажутся…

Он вышел.

Тура и Силов отъехали.

Позади них от группы милиционеров, ожидавших Вахидова, отделилось двое и двинулись ему навстречу.

Одним из них был Мириш Баларгимов. Едва машина с Турой и Силовым скрылась из вида, Мириш, поравнявшись с Вахидовым, сильным ударом в корпус сбил его с ног.

Вахидов лежал не шевелясь. Мириш и его напарник подняли Вахидова за плечи и потащили к своей машине, ноги снабженца безжизненно волочились по земле.

В это время другая группа мужчин — в гражданском — появилась в проходной холодильного комбината, куда перед тем Тура и Силов привозили Вахидова.

Вахтер хотел их о чем-то спросить, протянул руку, но один из входящих грубо двинул его плечом. Вахтер отлетел к стене.

Тот же человек приказал ему открыть ворта. Вахтер снял с гвоздя ключи. Пошел открывать.

Ворота открылись. В ту же минуту в них показался кузов рефрижератора.

Группа, ворвавшаяся в комбинат, молча продефилировала наверх, к холодильной камере. Женщина-весовщица в телогрейке поверх халата удивленно посмотрела на них.

— Открывай камеру, — приказал старший.

— Нельзя! Водная милиция запретила!

— Будешь еще тут…

Крепкие руки грубо схватили ее.

— Давай быстро!

Дверь в холодильную камеру тяжело отошла в сторону. Пришедшие рассыпались по помещению, отыскивая нужные отправки.

— Вот они! — Один из мужчин махнул рукой. На коробках виднелась четкая маркировка: «Тольятти, Волжский автомобильный завод» — «Восточнокаспийский сажевый комбинат».

— Сюда!

Появились автопогрузчики.

Закипела работа. Ящики с маркировкой Сажевого комбината стали спешно грузить на автокары.

Внизу ящики сноровисто переносили в рефрижератор.

Силов и Тура в «Ниве» гнали по городу.

Утро выдалось пасмурным, но на дороге наблюдалось оживление. Шли в школу дети. На перекрестке молодая мама смотрела, как два ее малыша с портфелями перебегают дорогу. Видимо, дальше она их уже не провожала.

Саматов подъехал к перекрестку в глубине «Нахалстроя».

Тупик был пуст. Они еще постояли у таблички «2-й Чапаевский тупик».

— Здесь я его потерял, — сказал Тура.

При свете дня Второй тупик Чапаева выглядел грязным рядовым мостиком в клоаке гигантского, безобразно раскинувшегося «Нахалстроя».