Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма - Игорь Морозов

Все вышесказанное позволяет предположить, что древнейшие изображения людей, зафиксированные в палеолитической и неолитической мелкой пластике, играли важную роль в ритуалах с символикой зачатия, ритуального брака с животным-тотемом или первопредком. Для символического изображения акта соития, сакрализованного уже в древнейшую эпоху развития человечества, использовались условные конструкции из двух соединенных или скрещивающихся фигурок либо изображений мужских и женских гениталий. Наиболее абстрактным выражением этой символики является крест – заключенный в круг или при взаимном наложении его «мужской» и «женской» формы (сочетание прямого и косого крестов) [Голан 1993, с. 119; Кабо 2002b]. Ритуальным аналогом символической конструкции, объединяющей мужское и женское начала, можно считать погребальные столбы у австралийских аборигенов, которые в полунаклоненном положении опираются на V-образный шест [Берндт 1981, с. 434 (илл.) и след.]. Подобные шесты играют важную роль в обрядах цикла дьюнггавон [Берндт 1981, с. 437 (илл.) и др.]. Именно такого рода символические конструкции легли в основу обрядовых и игровых кукол, известных нам по материалам XIX–XX столетий. В качестве типичного развития описанных выше конструкций см., например, изображение куклы туркмен-йомудов о-ва Челекен [Ботякова 1995, с. 161, фото 2].

Таким образом, как в древнейшей антропоморфной пластике, так и в позднейших обрядовых артефактах устойчиво проявляется тенденция слияния в едином образе мужского и женского начал. Древние иконограммы и рисунки австралийских аборигенов позволяют утверждать, что эти предметы часто символизируют коитус. На гносеологическом уровне эти артефакты могут быть истолкованы как предметная реализация хорошо известных мифов творения, согласно которым изначально мужская и женская сущность представляли собой неделимое целое и были разделены Богом-творцом в процессе сотворения мира и человека. Конкретными предметными воплощениями этой символики в обрядовых артефактах (например, в «житных» демонах) могут быть как куклы, так и достаточно абстрактные конструкции (прямой или косой крест, сочетание V-образной конструкции с положенным на нее шестом и др.), которые, впрочем, находят отражение в конструктивных особенностях позднейших разновидностей обрядовых и необрядовых кукол.

Куклы как символические двойники и близнецы

С темой андрогинности тесно связаны представления о близнецах и двойниках человека, отразившиеся в верованиях об инкарнациях души [см.: Большаков 2001; Функ 2005, с. 25–33; Соколова 2009, с. 437–438]. В древних мифологиях двойников имеют многие боги и герои. Так, в скандинавской мифологии верховный бог Один имеет своеобразного «дублера» под именем Од [Младшая Эдда 1994, с. 53, 229, прим. 48]. Отметим и греческих Диоскуров (dokana), знак которых – «две вертикальные перек ладины, соединенные двумя горизонтальными перекладинами» [Нильссон 1998, с. 94; Лауэнштайн 1996, с. 54–70; Лосев 1996, с. 705–875] – фактически является вариацией темы «скрещенных фигур». В главе «Названия и разновидности кукол» мы указывали, что подобная конструкция лежит в основе одного из типов традиционных кукол. Морфологической формой эдана йорубов исследователи считают скульптурное изображение другого персонажа культа Огбони – Аджагбо, который изображался «в виде мужского янусовидного существа, которое имеет не только два лица, но и два туловища, слившихся спинами, ‹…› с мощным органом в состоянии эрекции». Встречаются также носящие «подчеркнуто эротический характер» изображения Аджагбо в облике женщины. В этом, по мнению Н. Е. Григоровича, проявляется «близнечный» характер этого божества:

«Не случайно в некоторых изображениях Аджагбо подчеркнуто выявлены одновременно женские и мужские половые признаки – довольно редкое явление в скульптуре йорубов» [Григорович 1977, с. 80–81]. Половой диморфизм – обычный признак культурного героя: демиурга, первопредка, трикстера. «Культурный герой как первопредок дает начало роду и нередко выступает в качестве тотемного предка с двуединой зооантропоморфной природой. В близнечных мифах культурный герой чаще всего является одним из братьев-близнецов, которые также могут считаться фратриальными предками» [Байбурин 1991, с. 67]. В искусстве йорубов есть еще один тип статуэток, связанный с «близнечными» культами, – ибеджи, о котором мы еще будем говорить ниже.

Илл. 35

Согласно древнеегипетской мифологии у каждого бога и человека есть «двойник» в виде полностью ему идентичной души Ка: «Двойник есть не воплощение какой-то составной части человека, а полная копия его как индивида» [Большаков 1997, с. 14]. Ка обозначалась иероглифом, изображающим две поднятые вверх руки, так как человек и его Ка похожи, «как две руки». Считалось, что Ка рождается дважды: вместе с человеком и когда изготавливается его посмертная статуя, над которой жрецы совершают обряд «отверзания уст и очей», в результате чего статуя приобретает способность видеть, говорить и есть. Этим мотивировалась необходимость совершения поминовений и жертвований у статуи покойного, помещавшейся в гробнице [Рак 2000, с. 173; Большаков 1987, с. 35].

Поскольку, согласно архаическим представлениям, душа усопшего в течение определенного срока продолжает свое посмертное существование на земле, вполне закономерно существование практики изготовления антропоморфных фигурок-двойников усопшего. В. Н. Харузина отмечает, что «у некоторых племен Северной Африки вдова в течение года носит с собою свернутое из одежды подобие человеческой фигуры, которая изображает ее мужа» [Харузина 2007, с. 370]. У кетов, когда кто-либо видел во сне умершего родственника или умирал не своей смертью, изготавливалось деревянное антропоморфное изображение мужчины дангольс – см. илл. 35 [Иванов 1970, с. 133, рис. 12]. Его одевали в обыденную одежду (шуба, штаны, обувь) и носили с собой в места промысла. Считалось, что в дангольс вселяется душа умершего, которая помогает членам семьи в охоте. Эти фигурки очень высоко ценились и передавались потомкам по мужской линии [Иванов 1970, с. 130, 133, рис. 119, 120].

Иногда кукла-двойник является вместилищем одной из многих душ человека. Так, у селькупов существовало представление о душе, покидающей тело человека при жизни и обитающей отдельно от него в кукле-двойнике guwaloz. Название такой души образовано от термина «души-дыхания» g(u)wej > guwterge. Она некоторое время пребывает в теле человека-хозяина, «знакомится с ним и с остальными душами, а затем переселяется в куклу-идола». Несмотря на то, что душа guwterge живет вне тела, она играет в жизни своего хозяина огромную роль. Например, она может покинуть свое местообитание в кукле-идоле и побывать в охотничьих угодьях, местах рыбалки, подсказать затем душе g(u)wej о наличии или отсутствии дичи или рыбы, в то время как другие души – g(u)wej и ilsat не могут позволить себе таких долгих странствий. Именно через guwaloz душа g(u)wej может общаться с лесными духами или с духом воды, с иными потусторонними существами [Ким 1996, с. 144–147].

Семейные куклы с душами, живущими вне тел своих хозяев, находились в прошлом на родовых и семейных культовых местах в амбарчиках. Позднее их могли хранить в специальном кузове на чердаках домов или в труднопроходимой согре – см. илл. 37, резное изображение человека и его духа-«защитника» [Богораз-Тан 1939, с. 67, рис. 58, чукчи].

Шаманы имели куклы-души значительных размеров (70–90 см). По данным Г. И. Пелих, большие куклы-идолы квыдаргу – это хранители душ умерших предков, которые выступали в роли своеобразных «волшебных помощников и защитников» [Пелих, 1998, с. 45, селькупы]. Кеты изображали главного духа – помощника шамана в виде деревянной фигуры женщины саагэт. Считалось, что этот дух пребывал у изголовья шамана и охранял его [Иванов 1970, с. 131].

Куклы как предметы-заместители главного героя присутствуют и в русских сказках («Князь Данила-Говорила», АТ 313 Е* + 327 А + 313 Н*; «Чудо-Юдо и Иван-купеческий сын», АТ 313). Во втором случае четыре рассаженных по углам комнаты куколки отвечают на вопросы Чуда-Юда, что позволяет героям скрыться от преследования [Афанасьев 1985, с. 167, № 225, Зубцовский у. Тверской губ.].

Илл. 36

Роль двойников могут играть очень разные предметы. Например, своеобразными двойниками являются чуринги австралийских аборигенов, представляющие собой украшенные сложным узором (волнистые линии, спирали, концентрические окружности, меандры, точки, следы зверей или птиц, иногда стилизованные фигуры людей и т. п.) плоские деревянные дощечки или каменные пластины овальной формы либо продолговатые и скругленные на концах – см. илл. 36 [Rose 1969, s. 178, /7/. 57]. Встречаются также круглые чуринги – в Новой Гвинее они называются ар [разновидности чуринг см.: Rose 1969, s. 112–116, 215–217, Bild 56–58]. Эти ритуальные предметы, описанные Л. Леви-Брюлем, символизируют «собственное спрятанное тело» [Нойманн 1998, с. 305; см. также: Берндт 1981, с. 166, 199, 204–205]. Чуринги прятали в специальных пещерах, и их обнаружение посторонним человеком, а тем более повреждение или уничтожение было смертельно опасно для их хозяина. По другим интерпретациям, эти предметы являлись символическим обозначением «духовного начала» человека (йенка), предметным воплощением его связи с первопредками и местом, где обитают их духи амбуринга, охраняющие обладателя чуринги. В этом истолковании чуринги – это скорее двойники тотемных предков, обладание которыми помогает человеку обрести их силу и их свойства, а утрата грозит гибелью от руки врага [Белков 1997, с. 181].