Волд Аскер и симфония дальнего космоса - Владимир Лавров

Одним словом, устроился я по-царски, только вот немного тревожило будущее подселение инопланетников.

Елена прислала письмо – маленький лазерный диск, дешевый, бумажный. На диске маленький текст с приветом. Писала, что она подала заявку на мою сперму в банк хранения, но ей отказали. Оказывается, все разрешенные законом двести доз (больше не выдают – опасаются вырождения) уже давно разобрали. Обидно. Ещё писала, что у неё всё хорошо, хвасталась тем, что выучила три новые позы. Я посмотрел прилагающееся видео, сплошная акробатика, я бы так не смог. Послал ей в ответ все полагающиеся восхищения. В письме в качестве шутки описал ей, как я тут мучаюсь всяким вздором и не могу сформулировать, что такое хорошо, а что плохо. Надеюсь, она посмеется над тем, какими смешными делами тут приходится заниматься честному солдату.

Сегодня господин полковник Вили Смит обрадовал меня тем, что только я один готовлюсь к совместной жизни с инопланетниками. Обнаружилось это совершенно случайно. Я решил сходить в гости к тем своим коллегам, которые вместе со мной учатся в Академии, и тут вдруг выяснилось, что они живут в офицерском общежитии. Удивленный, я поинтересовался, а когда же они переедут в общие с инопланетниками боксы? И тут вдруг выяснилось, что только я один выразил желание проживать вместе с инопланетниками. Эти ребята такого согласия не давали. Стало очевидно, что меня по-детски надули. В госпитале на Земле мне просто подсунули бумаги, в которых даже не было вариантов, согласен я или не согласен. Я, конечно, подписал всё, что там было, я же не юрист, чтобы копаться в бумагах. Их там было страниц двадцать, не меньше. Веселенькое дело получается!

Ну и ладно, ну и пусть. Я пошел в космос, чтобы защищать Землю от всякой пакости. Если для этого надо, чтобы меня съела какая-нибудь инопланетная плесень, то так тому и быть. В конце концов, моим именем отряд космоскаутов на Земле уже назвали, и все двести доз разобрали. Что ещё нужно верному сыну человечества?

Начальник потока влепил мне строгий выговор за то, что я стукнул одного из курсантов. Есть у нас один курсант, Парабара Парбури, сын Пуриев, он очень любит впадать в задумчивость. Кожа у него толстенная, а кости ещё толще. Чтобы привлечь внимание, нужно как следует треснуть его по голове, для него это примерно то же, что для нас легкое поглаживание по руке. У него для этого дела на скафандре специальные резиновые прокладки наклеены, с надписью "бить сюда", чтобы случайно скафандр не пробить. Он даже носит на боку специальную дубинку, для тех из слабосильных курсантов, кому иначе до него никак не достучаться. Я обхожусь без дубинки, достаточно приложить рукой с разлета. Вот на этом-то действии меня господин подполковник и поймал. Сколько его не убеждали, что это нормально, и я, и Парабара, и косморазведка, – всё впустую. "Раз я сказал выговор – значит, выговор". Идиот.

Интересно, что со мной будет, если я получу три выговора? На Землю сошлют и из космопола выгонят? Может, намеренно так устроить? Так нет же, наверняка оставят здесь, на уровне простого рабочего, или ещё какую гадость придумают.

Глава 10. Новые соседи

День начался с того, что нас, всех курсантов кислорододышащего потока, построили на открытом воздухе. Точнее сказать, на открытом метане, если учитывать состав местной атмосферы. Нам наконец-то разрешили заменить прозрачные скафандры на обычные, и потому площадка более всего напоминала выставку скафандров. Большинство иноземников использовало скафандры земного производства, но было много и оригинальных.

Мы стояли под лучами восходящей местной звезды, жизнерадостно пофыркивая разноцветными дымками из систем жизнеобеспечения скафандров. Это было красиво. Лучи местного солнца пробивались сквозь облака, чтобы создать совершенно феерические картины на поверхности слега красноватых песков Вентеры. Я поймал себя на мысли о том, что уже называю Вентерой планету, а не звезду. Я начал привыкать к планете, считая её землей, а звезду Вентеру – солнцем. Настроение было превосходным, и даже невозможность почесать зудевшую под скафандром кожу под лопаткой не портила настроение.

У одних существ газы системы жизнеобеспечения выходили на уровне ранца, у других – над головой, из трубы, у третьих – ниже пояса. Курсанты, которые уже кое-что узнали про устройство друг друга, вовсю использовали эти обстоятельства для разнообразных шуток друг над другом. Обхихикали всё: и пар из головы, и перегрев всего, что ниже пояса.

Общее веселье увеличивали попытки офицеров заставить особо непонятливых особей встать в строй. Даже после долгих общих занятий строиться многие не умели, а многие из тех, кто умели, не считали это нужным.

– А я тебе говорю, что ты должен стоять здесь, – в десятый раз повторял офицер малорослому, ростом ему по пояс, курсанту.

– Не хочу, – упорствовал дикий, – моя тут неинтересно, моя хотеть ходить, зачем моя тут стоять?

– Потому, что это порядок, а когда порядок, то это красиво! Понятно?

– Пусть другие красиво, а моя ходить в стороне!

– А я тебе говорю, что ты будешь стоять здесь! Или по башке дам! Понятно?

Курсанты, многие из которых в своих мирах были офицерами, захихикали. Конечно, весело, когда весомые аргументы применяются не к тебе.

Наконец на трибуну поднялись комбазы, исследователи и другое начальство. Под неумолкающий аккомпанемент работающих скафандров комбазы объявил, что теперь мы будем жить вместе, и зачитал состав кают. Со мной должны жить ещё четыре существа, но их имена мне ничего не сказали.

Затем взял слово начальник исследователей и обрадовал нас тем, что теперь, с этого момента, для предотвращения передачи инфекций и паразитов нам запрещено контактировать со своими земляками и передавать им какие-либо вещи. Нам также запрещено заходить в жилые блоки без специального скафандра. Ещё он обязал нас проводить ежедневный само-осмотр и при малейших признаках нездоровья обращаться в медцентр.

Исследователи изучили наши ткани, бактерии и составили команды, члены которых, по их мнению, будут не опасны друг для друга. Этим командам присвоили разные цвета. Моя команда зеленого цвета может находиться в одном помещении с командой синего цвета без тактильного контакта, но смертельно опасна для команды красного цвета, и так далее. Перечисление этих команд заняло значительное время. Ручаюсь, что половина инопланетного народа ничего не запомнила. Кроме того, насколько я знаю, многие инопланетники не различают всех цветов, во всяком случае, в том спектре, в котором их видит человек. В ближайшие дни будет весело.

Теперь мы будем жить вместе в каютах – боксах и учиться тоже вместе в соответствии с разделением. Учебные группы будут переформированы. Ещё нас обрадовали тем, что сегодня мы снимаем скафандры под контролем исследователей, которые будут наблюдать за нами, разумеется, через телекамеры.

Да, давно я не был подопытным кроликом…

Когда нас распустили, я поплёлся к себе в бокс, ждать гостей. Мне пришлось сидеть в скафандре больше часа, прежде чем раздался первый звонок.

Когда я открыл наружную дверь шлюза, то обнаружил знакомое по первому занятию существо. Он тогда поддержал меня, продемонстрировав свои акульи зубы. Оные акульи зубы были сейчас вовсю обнажены, должно быть, в улыбке. Жуткое зрелище. И рядом с этим мне предстоит жить? За время обучения он каждый раз искренне удивлялся, когда речь заходила о законах и наказаниях. Каждый раз он заявлял, что наказания бессмысленны и агрессора не надо наказывать, так как сильный правее. Не то чтобы я был слишком миролюбивым пацифистом, но такое откровенное утверждение права сильного меня коробило.

– Привет, – сказал он, – меня зовут Грумгор.

Грумгор был ростом примерно с меня, чуть-чуть пониже и потоньше.

– Привет, – ответил я, старясь выглядеть дружелюбнее и скрыть неприязнь, – зови меня Волд.

Мы зашли в шлюз. Как всегда при входе, нас полило обеззараживающей жидкостью, облучило бактерицидными лампами, обсушило ионизированным воздухом, и мы смогли пройти в дом.

Грумгор деловито огляделся, заглянул во все углы моего дворца, и обратился ко мне:

– Землянин, когда будем устраивать поединок за первенство? Тут наблюдается недостаточное количество места. Нам придется быть аккуратными, но для поединка места хватит.

– Какой поединок за первенство? – удивился я. Вроде бы на построении ничего такого не говорили. Может, это космопсихологи придумали, уже после моего ухода?

– Как какой? Всегда есть тот, кто приказывает, и остальные, которые выполняют. Ты не сможешь это отрицать. Без этого совместные действия невозможны. У нас при составлении группы всегда происходит поединок за лидерство. Победившего все слушаются беспрекословно. Разве у вас такого нет?