Я, маг! (сборник) - Дмитрий Казаков

Испуганные слуги сами вывели ему коня, а стража у ворот, пытавшаяся преградить путь, была изрублена на куски. Грохнул опущенный мост, и странный человек (человек ли?), убивший в один день Владетельницу и почти три десятка её воинов, покинул замок Халл.

Только тогда Саломея нашла в себе силы заплакать.

Глава 11

ОДЕРЖИМЫЙ

Харальд открыл глаза и некоторое время не мог понять, где находится. Над головой нависали темно-зеленые еловые лапы, вокруг возвышались серые стволы, остро пахло хвоей и смолой.

Он лежал на толстом слое опавших иголок, было мягко и удобно. Но в мускулах чувствовалась такая усталость, словно он и не спал. Руки болели, точно после долгой рубки.

Харальд приподнялся на локтях, чтобы оглядеться, и чудовищный страх нереальности происходящего поразил его ледяным лезвием: в лесу? Откуда лес? Ведь он был в замке у Владетельницы, проходил посвящение.

В нескольких саженях от Харальда, привязанный к крепкому суку, стоял вороной конь. На человека смотрел со страхом, нервно перебирал копытами и прижимал уши.

Харальд ответил животному не менее испуганным взглядом.

Откуда взялся конь?

Справившись с потрясением, Харальд сел. Напрягся, пытаясь восстановить момент, когда потерял память.

Кружок золотистого металла… Удивление на лице Владетельницы… Накатывающий изнутри жар, а вместе с ним знакомая ярость и ненависть, жажда убийства…

Безумие пришло и отшвырнуло разум в сторону, словно хозяйка старую тряпку. Что было потом – нетрудно догадаться.

Харальд застонал от накатившей боли и спрятал лицо в ладони. Стыд жег посильнее раскаленного металла. Хотелось вытащить меч из ножен и покончить с собой, чтобы раз и навсегда прекратить убийства…

Он вытянул лезвие примерно наполовину. Обычно блестящий металл был покрыт бурыми разводами, словно кровь убитых въелась в сталь.

Харальд содрогнулся и не сразу понял, что плачет.

Он в жизни этого не делал и сейчас неумело давился слезами, всхлипывал и рыдал, точно маленький ребенок. Желание покончить с собой пришло ещё раз, но он понимал, что обезображенным мечом этого сделать не сможет, а веревки, чтобы повеситься, нет…

Надо жить дальше – понимание этого пришло не сразу, а когда явилось, то не принесло облегчения. Как жить, когда оставляешь на своем пути только трупы? Этот вопрос Харальд задал бы, если бы знал кому.

Слезы перестали течь, и тогда он поднялся.

Лес, равнодушный к любому горю, успокаивающе шелестел ветвями. Между крон виднелось затянутое тучами небо с тусклым пятном солнца. Дождя не было, но ветер пах сыростью.

Конь нервно всхрапнул, сделал несколько шагов в сторону, и только натянувшийся повод сдержал его. Пока Харальд осматривал седельные сумки, жеребец стоял смирно, но весь дрожал, словно рядом с ним был не человек, а хищный волк.

Следовало решить, что делать дальше.

При одной мысли о том, чтобы вернуться в замок и узнать, что же там произошло, Харальда передернуло. Кроме всего прочего, он не знал, куда именно ехать.

Будучи в безумном состоянии, реку Харальд не пересекал, и поэтому направление для путешествия выбрал юго-западное. Где-то в той стороне лежит Бабиль. Там дом. Там можно будет отдохнуть и переждать.

Харальд вспрыгнул на коня и направил его между деревьями.

С каждым шагом жеребец боялся все меньше и все бодрее переступал копытами. Лес зеленел и обещал жизнь.

Обыкновенный суп из курятины показался Харальду вкуснее, чем любое из блюд в замке Владетельницы. Он оголодал так, словно не ел месяц, и ничуть не жалел о том, что за обед и возможность переночевать пришлось отдать кинжал, переплатив при этом как минимум вдвое.

Постоялый двор был маленьким и грязным, пахло здесь прогорклым салом, а сквозь мутные стекла дневной свет проникал с некоторым трудом. Но путешественнику было не до мелочей. Он узнал, где находится, определил, куда поедет, и насыщался, давая силы измученному телу.

Когда тарелка почти опустела, а в животе смолкло сердитое голодное бурчание, внимание Харальда привлек разговор за соседним столом. Беседовали, судя по одежде, двое зажиточных крестьян. Вечерело, и селяне, несмотря на августовскую страду, пришли на постоялый двор выпить по кружке пива.

– Как есть правда, я тебе говорю! – страстно шептал один из крестьян, кряжистый и широкий в плечах, с волосами такими светлыми, что рядом с загорелой кожей они казались белее снега. – Все так и было!

– Да враки это! – убежденно сказал второй, смуглый и чернобородый. – Сами чай и порешили хозяйку, а потом придумали невесть чего!

Харальд прислушался внимательнее.

– Зачем им её убивать? – Глаза светловолосого возбужденно блестели. Он явно верил в истинность услышанной истории и был полон решимости убедить собеседника. – Да и убить Владетельницу не так-то просто!

Приятная тяжесть в животе Харальда сменилась ощущением тошноты. В кишки словно вогнали кусок льда из самой вонючей сточной канавы.

– А он-то как тогда смог её убить? – со скептической усмешкой поинтересовался чернобородый. – И ещё в одиночку? У замковых стражей, замысливших дурное, шансов куда больше!

– Да ты что, мне не веришь? – вскинулся светловолосый. – У меня троюродная сестра в замке служила! Она вчера домой вернулась оттудова едва живая от страха! Она сама все своими глазами видела!

– И что она видела? – не сдавался упрямый бородач.

– Как это воинское испытание у них проходило! – Белобрысый ударил кулаком по столу, удивляясь упертости собеседника. – И этот воин сошел с ума и почти три десятка воинов положил, а потом и саму Владетельницу!

Харальд ощутил, как ком льда в животе разрастается, охватывая все тело. Он хотел встать и уйти, но странное оцепенение не позволило даже пошевелить рукой.

– Три десятка? – усмехнулся чернобородый, показав желтые зубы. – Это точно враки! Да ни одному воину не под силу столько опытных бойцов в одиночку завалить!

– Вот и говорят, – беловолосый перешел на шепот, – что это был Сам!

– Кто «Сам»? – опешил его собеседник.

– Истребитель Магов! – многозначительно проговорил белобрысый, подняв палец. – Величайший из воинов, который решил нас от гнета Владетелей избавить! Это он всех магов, что за последние три года умерли, изничтожил!

Харальду хотелось одновременно смеяться и плакать, бесноваться и сидеть неподвижно. Но силы нашлись лишь для того, чтобы подняться из-за стола и под удивленным взглядом хозяина проковылять в коридор, ведущий в жилые комнаты.