Хроники Реликта. Том 1 - Василий Головачев

Световое облачко вздрогнуло, как вода в луже от брошенного камня, засветилось ярче, сворачиваясь в фигуру человека с плывущим нечетким лицом, которая постепенно обрела плотность и цветовую насыщенность.

— Ратибор! — прошептала девушка непослушными губами, протянула руки навстречу человеку. — Ратиборушка мой!..

— Что ты сказала? — скрипнул, как ножом по стеклу, пси-голос Сахангирея. — Кто там с тобой?

В то же мгновение призрак Ратибора Берестова пропал, словно по мановению волшебной палочки, оставив слабый запах свежескошенного сена. Чувство невосполнимой утраты завладело Настей, так что на глаза навернулись слезы. Она попыталась вытереть их, чтобы убедиться — никого в лаборатории нет, а слезы все лились и лились, соленые, как кровь, и такие же горячие…

Заведующий лабораторией эфанализа Института внеземных культур почуял неладное и примчался через полминуты, но увидел только плачущую Анастасию: глаза ее были закрыты, лицо словно окаменело, а по мокрым дорожкам на щеках бежали прозрачные горошины, собирались у губ и срывались на пол…

— Кто у тебя был? — спросил озадаченный Сахангирей.

— Берестов, — по складам, почти неслышно прошептала девушка. — Уйди, пожалуйста, Коста, я сейчас… успокоюсь.

Сахангирей почесал в затылке.

— Ну и дела… Могу поклясться, что и я… чушь какая-то! Мы что же, оба сошли с ума, что ли?

Он с сомнением огляделся, еще раз посмотрел на Демидову, пожал плечами и вышел.

В лаборатории отчетливо прозвучал сигнал вызова личного видео. Настя вздрогнула, широко открыв глаза, скомандовала микроинтелмату браслета ответить на вызов, и над черным квадратиком виома выросло миниатюрное объемное изображение серьезного молодого человека с волосами черными, отливающими синью, как вороново крыло.

— Егор! — проглотила слезы Настя. — Это ты?

— А кто же еще? — кивнул учитель. — Не похож? Что это мы куксимся?

— Похоже, я дошла до ручки: показалось, что вошел Ратибор. Вот и разнюнилась. — Она шмыгнула носом. — Я слабая, да?

Егор покачал головой, сохраняя серьезный вид.

— Когда это случилось?

— Да только что. — Настя рассказала о появлении «призрака», заметно успокаиваясь.

— Ясно. — Егор потеребил мочку уха. — Что-то здесь не так. Две минуты назад я тоже видел странное привидение… похожее на Ратибора. И тоже перед этим думал о нем. Ты никому не рассказывала о происшедшем?

— Не-ет… — Настя вспомнила о Сахангирее. — Шеф прибегал… когда я плакала. Знаешь, он, по-моему, сказал что-то похожее на «мы оба сошли с ума». Может быть, и ему примстилось что-нибудь удивительное?

— Спасибо за информацию, Настена. Придется связаться кое с кем из профессионалов, это явно по их части. Звони, если что, и пореже уходи в бездеятельный самоанализ, покой тебе вреден. Бальмонт в свое время писал: «Я знаю, что есть два бога: бог покоя и бог движения. Я люблю их обоих. Но я недолго медлю с первым. Я побывал с ним. Довольно. Я вижу быстрые блестящие глаза. Магнит моей души! Я слышу свист ветра. Я слышу пенье струн. Молот близ горнов. Раскаты мировой музыки». — Егор вдруг остановился и, помолчав, закончил неожиданно: — Не вздумай только напроситься в команду Железовского, тебе там, за Плутоном, делать нечего. До связи.

Изображение свернулось в радужную нить света, втянулось в браслет.

— До связи, шаман, — вздохнула Настя, расслабляясь.

Забава Боянова стоя разговаривала с заместителем в парке на площади Славы, когда ЭТО произошло: рядом, за кустами роз, возник переливчатый метровый шар — мыльный пузырь, да и только! — стал расти и трасформироваться в подобие радужного конуса с волнующейся поверхностью. Одновременно с этим и Забава, и ее собеседник почувствовали беззвучный толчок по нервам — словно волна морская накатила на берег и схлынула, оставив на песке клочья пены.

«Пузырь» превратился в макет когга в одну десятую натуральной величины — два метра в высоту, два по периметру кормы — и повернул к людям «ухо» главной деформационной антенны. Снова на голову Забавы обрушилась «волна кипящей воды», просачиваясь в мозг, ища незаблокированные «щели» и «дыры». Реакция женщины была мгновенной, она всегда была максимально собранной, готовой ко всем неожиданностям, но ее ответный пси-выпад гнева и ярости пришелся на пустое место: «макет когга» исчез, будто выключили проектор, посеяв в душах людей сомнение в реальности виденного. Запахло травой.

Заместитель рассмеялся не очень искренне.

— Кто-то пошутил с «динго», а может, в парке работает автоматика развлечений. Мы с тобой разговаривали о возможностях погранслужбы, а координатор парка подслушал и выдал игровой фантом.

Забава зорко огляделась, отмечая, что некоторые из посетителей парка, видимые в просветы между деревьями и кустами, ведут себя возбужденно, и вызвала дежурного по отделу безопасности (рацию компьютерной связи она не снимала ни днем, ни ночью).

— Срочную связь с опером-прима дать можете?

— Индекс срочности? Он находится за пределами Системы.

— Знаю. Индекс «сто».

— Ждите.

— Ты что? — проговорил заместитель, меняясь в лице. — Кто-то просто пошутил…

— Шутками здесь не пахнет, — оборвала его Боянова. — Разве что это шутки Конструктора, он уже вошел в Систему. А мы ждем… у моря погоды…

— Опер-прима… отдыхает, — с заминкой доложил дежурный инк отдела. — На связи дубль-состав. Сообщение соответствует индексу?

— Соответствует. Кто старший дубль-состава?

— Баренц.

— Ярополк, это Боянова. Я только что была свидетелем необычного происшествия…

— «Призрак»? Я имею в виду голографический фантом.

— Д-да… впрочем, не совсем, «призрак» был с пси-сопровождением.

— Значит, они добрались и до Земли. Мы думали, это местное явление, связанное с близостью Конструктора. Дьявольщина!

— Кто — они?

— Никто толком не знает, Аристарх тоже.

— Савичу говорили?

— Ему лично показалось, что призрак походил на кровать.

— Что?!

— Он давно не отдыхал, «призраки» удивительно точно угадывают желания, яркие мысленные образы.

— Может быть, это и в самом деле деятельность Конструктора? Так сказать, психологическое тестирование человечества?

— Твое предположение уже запоздало, первым его сформулировал твой «роденовский мыслитель». А сообщения множатся, как пузырьки мыльной пены. Вероятно, это действительно фортель Конструктора, недаром он разделился на две части перед появлением «привидения».

— Не пора включать «полундру»?