Империя тысячи солнц. Том 1 - Шервуд Смит

Метеллиус Хайяши свирепо рассмеялся; окинув взглядом мостик, он видел ту же решимость на всех остальных лицах.

– Гиперснаряд к пуску готов, – доложил лейтенант Ушкатен.

– Пошел! – скомандовал Хайяши.

Последовала короткая пауза: на самом деле момент входа в скачок определял компьютер. Потом взрычали скачковые, унося их прочь от луны в точку, откуда они начнут атаку. Они вышли из скачка, и звезды на экране бешено закрутились. Хайяши ощутил головокружение: гравиторы не были рассчитаны на такое вращение, и оно отзывалось на вестибулярном аппарате.

Секунду спустя скачковые взревели снова, на этот раз не так резко. Они не могли позволить себе слишком высокой скорости, выходя из скачка в направлении планеты. Низкая скорость дольше оставляла их открытыми огню вражеских рапторов, но Хайяши делал ставку на то, что должарианцы не ожидают атаки панархистов на корабль с их повелителем на борту.

«Идиоты! Должарианца расстреляли бы – если ему повезет, конечно, и ограничатся этим, – за такой поступок. Меня расстреляли бы, если бы я этого не сделал».

– Выход, – доложил штурман. Прямо по курсу выросла и поползла вбок, открыв кусок звездного поля, махина Артелиона, а потом в поле зрения оказалась яркая звезда «Кулака Должара». Экран мигнул, давая предельное увеличение; огромный корабль заметно рыскал, ложась на новый курс для второго захода на атакующие боты. Дюзы ярко светились, но вдруг померкли: экран залил ослепительный импульс гиперснаряда. Новая, еще более яркая вспышка заставила экран на секунду отключиться.

И стоило носу «Фалькомара» поравняться с кормой вражеского корабля, как компьютер ввел его в скачок, выводя из атаки.

Экран прояснился после скачка, и звезды скользнули вбок, когда «Кулак Должара» развернулся для второго скачка – это переместит его на противоположную сторону Артелиона, на помощь «Когтю Дьявола» и другим рифтерским судам.

Ювяшжт потянулся. Анарис расценил этот жест как выражение уверенности в своих силах и медленно улыбнулся, не пряча улыбки от капитана. Ювяшжт нахмурился и открыл рот...

– Выходной импульс! – закричал Дуррикен с пульта наблюдения. – Один-семьдесят тире восемь, эсминец, курс двести шестьдесят два тире тридцать три, заходит в атаку, гиперснаряд!

– Что? – вскричал Ювяшжт, не веря своим глазам, оглядываясь на Панарха. – Рапторы! Беглый...

Сокрушительный удар сотряс мостик. Огни замигали, и волна гравитационного возмущения сбила нескольких офицеров с ног, а кое-кого выбросила из кресел. Цепляясь за спинку командирского кресла, Анарис не переставал восхищаться.

«Капитан Хайяши, ваш расчет великолепен!»

Ювяшжт захлопнул рот. Мгновение он смотрел на Анариса с таким же выражением, какое было на его лице на церемонии эглархх хре-иммаш, умиротворения духов. Потом он повернулся к монитору.

– Повреждения!

– Попадание гиперснаряда в дюзы. Сильные повреждения первого двигателя; двигатель автоматически отключен. Второй двигатель работает нестабильно. Скачковые отключены.

– Вражеский корабль ушел в скачок, никаких других следов не замечено, – доложил пост наблюдения.

– Машинное отделение?

Короткий смешок заставил всех на мостике повернуться в их сторону. Панарх смотрел на Ювяшжта в упор, и, проследив за его взглядом, Анарис чуть сам не прыснул от смеха. Даже Моррийон предательски дергал губой. Ювяшжт был вне себя от ярости.

– Он говорил тебе правду, – произнес Геласаар; его должарианский был чуть искажен акцентом и еще сильнее – улыбкой. – Ты не оставил ему выбора, и его присяга – тоже.

Тарканцы по обе стороны от него стояли в замешательстве, не зная, как им реагировать. Ювяшжт яростно махнул им рукой, они схватили Панарха за локти и повели к выходу с мостика.

Анарис дождался, пока они не подойдут к люку вплотную, и, повинуясь импульсу, приказал им остановиться.

Они повиновались и отступили на шаг, оставив их с Панархом лицом к лицу.

Анарис понизил голос так, чтобы его слышал один Геласаар.

– Брендон жив, – произнес он.

Ответом ему была именно та реакция, которую он ожидал. Голова Панарха дернулась, и одна из рук прижалась на мгновение к сердцу. Он открыл рот, чтобы задать вопрос, ко Анарис махнул тарканцам, и один из них взял Панарха за руку.

Но прежде чем Геласаара увели с мостика, он стряхнул руку тарканца и церемонно, благодарно поклонился Анарису.

А потом он вышел, оставив Анариса наедине с почти не скрывающими любопытства Ювяшжтом и другими офицерами. Анарис знал, что они ошибочно истолкуют жест как признание поражения. Уже то, с каким близким к страху выражением смотрели они на него, идущего следом за тарканцами, говорило об этом.

Однако они не видели лица Панарха, на котором отразились все владевшие тем эмоции. Анарис не знал точно, чего он ожидал, но увидел надежду и неприкрытую радость.

Анарис обдумал свою собственную реакцию на это, что слегка удивило его, и, посмеиваясь про себя, вернулся на мостик и начал прикидывать возможности обратить ситуацию в свою пользу.

33

Когда негромкая вибрация рапторов стихла, Марго Нг на мгновение зажмурилась. На экране медленно рассеивались светящиеся обломки еще одного рифтерского корабля.

«Это твоя эмпатия делает тебя отличным капитаном, – говорил ей как-то Метеллиус. – Ты можешь ощущать их мысли, видеть их глазами...»

И ощущать их страх и боль, подумала она. Может, такова цена ее успеха, но порой ей хотелось, чтобы это было не так мучительно.

– Еще одна пустышка, – буркнул коммандер Крайно. – Интересно, повезло ли КепСингху или Арменауту?

– Похоже, этих сверхсветовых раций не так много, как казалось тем рифтерам, – заметил Ром-Санчес.

– Что ж, по-своему это неплохая новость.

– Штурман, – произнесла Нг. – Третья точка.

Когда на экране снова загорелись звезды, Нг успела подумать, как долго еще будет сопутствовать им удача. По мере хода боя – если, конечно, эту рассчитанную, хладнокровную охоту можно назвать так – их сведения о местоположении судов противника будут все менее точными. На первую жертву они вышли с точностью до метров; на поиски второй им потребовалось почти десять минут. Следующую придется искать еще дольше, а дальше их шансы сведутся к поиску наугад.

– Выходной импульс, курьер, – доложил пост наблюдения.

– Штурман, отставить скачок, – рявкнула Нг.

– Принимаю сообщение, – доложила лейтенант Аммант. – «Фламмарион» поймал одного, эсминца. Два фрегата и эсминец уже откликнулись. Координаты прилагаются.

Нг проверила время отправления депеши. Курьеру потребовалось меньше десяти минут на то, чтобы найти их.

– Штурман, скачок – восемь минут, курс сорок пять градусов. – Для ясности она открыла тактическую схему.

Резко зарычали и стихли скачковые. Экран прояснился, и на нем нарисовалась новая тактическая схема. Когда тенноглифы окончательно установились в новом порядке; она вчиталась в данные. Пальцы Ром-Санчеса продолжали порхать над пультом, отсортировывая самое существенное; краем глаза Нг видела, что Уорригел помогает ему со своего пульта.

Она вздохнула. Арменаут бился по обыкновению в лишенном всякого воображения стиле; он даже не запустил еще свои боты с абордажными группами. КепСингха пока не было видно.

– Будем брать этого, – произнесла она наконец, вводя последние поправки в тактическую схему. Красный кружок обозначил рифтерский фрегат. – Не будем пока мешаться у Арменаута под ногами. – Она повернулась к Ром-Санчесу. – Мне нужна свежая информация с бакенов с той частотой, с которой вы успеете ее снимать.

– Штурман, бросьте нас в эти координаты минус три минуты, там сориентируемся. Приготовиться к тактической атаке. Управление огнем, изготовить гиперснаряд.

Она помолчала, ощущая, как повысилось настроение на мостике. Уже не в первый раз удивлялась она тому, что люди предпочитают опасность скуке – она и сама так считала.

Потом она выкинула из головы все посторонние мысли.

– Пошел! – скомандовала она, и времени на философские размышления не осталось.

Андерик механически двигал руками над пультом, стараясь, чтобы это не слишком противоречило командам логосов, холодный разум которых управлял за него кораблем. На экране протянулись вперед зеленые стрелы лазерных лучей, превратив последние боты из третьей атакующей волны в клубки плазмы, быстро растаявшие в верхних слоях атмосферы Артелиона.

Руки болели – отчасти от движения, отчасти от усилий, с которыми он пытался удержать их от дрожи. Он вспомнил возбужденное лицо Таллиса над Шарванном во время погони за курьерским катером и с отвращением подумал о непроходимой глупости прежнего капитана.