Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников - Алексей Борисов

В ходе судебного следствия устанавливается связь подсудимого Герфа с генеральным комиссаром Белоруссии Кубе, под общим руководством которого осуществлялись все злодеяния немецко-фашистских захватчиков.

После убийства фашистского палача Кубе в Белоруссии усилились репрессии. На другой день в Минске были произведены массовые облавы, в результате которых было схвачено несколько тысяч советских граждан. Они были заключены в подведомственные Герфу концлагерь и тюрьму, а затем расстреляны, как заложники.

Прокурор: Теперь скажите, кто, когда, где и при каких обстоятельствах говорил вам об уничтожении 20 миллионов русских людей?

Герф: Когда я прибыл вторично в Белоруссию, я пришел к генеральному комиссару Кубе. Он говорил со мной о моей деятельности. Кубе мне сказал, что он получил приказ Гиммлера — уничтожить 20 миллионов русских, белоруссов и других славян.

Отвечая на вопрос члена Военного Трибунала полковника Сахарова, какие задачи перед подсудимым поставил Гиммлер, Герф показывает:

— В июле 1943 года, когда я был в Берлине, Гиммлер мне сказал, чтобы немецкая полиция и войска действовали в России так, как когда-то действовал Чингиз-хан.

Далее суд переходит к допросу свидетелей по делу Герфа. Первой допрашивается свидетельница Е.Г. Мазаник.

— С 1941 по 1943 год я находилась в Минске, — говорит она, — и своими глазами видела зверства, которые чинили немецкие войска. В 1941 году, перед годовщиной Октября, в Минской городской комендатуре было повешено много советских граждан. На улицах я видела многочисленные трупы расстрелянных военнопленных. Незадолго перед этим немцы собрали жителей города и публично повесили заключенных, привезенных из тюрьмы.

Кровавые расправы над мирными жителями осуществлялись гитлеровцами также на стадионе «Динамо», на еврейском кладбище и в других местах.

Председательствующий: Вы можете указать Герфа среди подсудимых?

Свидетельница: Он сидит в первом ряду слева третьим.

Допросом свидетельницы Мазаник утреннее заседание заканчивается.

Заседание 23 января.

Суд допрашивал подсудимого Бурхарда, которому немецкое командование поручило надзор над трудовым лагерем. Зондерфюрер Бурхард отправил на каторжные работы в Германию около 2 500 советских граждан, руководил сожжением деревень, истреблением оставшегося без крова мирного населения и расстрелами советских военнопленных.

Подсудимый пытается, однако, смягчить свою вину, ссылаясь на то, что он был «рядовым  человеком».

Факты, документы изобличают Бурхарда как кровавого палача, организатора расстрелов мирного населения и военнопленных, стиравшего с лица земли деревни «для устрашения» населения.

Утреннее заседание 24 января.

На заседании начался допрос свидетелей по делу подсудимого Бурхарда. Учительница г. Бобруйска Н.Ф. Макаренко показала:

— В мае 1944 года я была арестована немецкой контрразведкой и содержалась 10 дней в Бобруйской тюрьме. Там меня пытали электрическим током, травили собаками, а потом повели в «трудовой лагерь» местной комендатуры. 17 мая 1944 года в этом лагере была учинена кровавая расправа над арестованными. Людей вызывали по спискам в коридор, избивали, связывали руки колючей проволокой и обратно вталкивали в камеру. На утро всех ни в чем не повинных людей погрузили на машину и увезли в неизвестном направлении. Больше их никто не видел. В июне 1944 года меня перевели в так называемую «пожизненную тюрьму». Заключенных в эту тюрьму детей, стариков и больных посадили в машины и увезли неизвестно куда. Всех остальных заключенных, в том числе и меня, погнали по направлению к Минску.

Нас гнали все время бегом, а тех, кто отставал, расстреливали. Я видела, как убивали знакомого адвоката Руднева, гражданина Мирошникова и многих других. В местечке Марьина Горка нас заперли в сарай и ночью хотели расстрелять, однако этому помешал налет советской авиации. Среди гитлеровцев поднялась паника, мне удалось бежать.

Колхозница, жительница Кировского района, Бобруйской области, Е.П. Габруева рассказала суду о чудовищной расправе гитлеровцев над мирным населением деревни Козуличи. В огне погибли 70-летний отец и 65-летняя мать свидетельницы, сестра, а также брат с женой, их дочь и сын. На пепелищах было обнаружено 318 обгоревших трупов.

Свидетельница Е.А. Михеева, жительница г. Бобруйска, испытавшая на себе ужасы немецкой неволи, привела факты, которые изобличают Бурхарда как организатора угона населения в рабство, как инициатора кровавых расправ над мирными жителями.

Колхозник сельхозартели «Рассвет», Осиповичского района, П.И. Чаропка рассказал суду о злодеяниях, учиненных немецкими бандитами в деревне Лучицы.

Затем суд переходит к допросу подсудимого Молл — майора германской армии, бывшего коменданта г.г. Бобруйск и Паричи, отправившего на каторжные работы в Германию свыше 12 тысяч советских людей. Он заставлял мирное население разминировать дороги и поля путем боронования их, вследствие чего погибло 100 человек. По его приказаниям арестовывались и расстреливались мирные советские граждане, грабилось и уничтожалось народное имущество.

Председательствующий: Ваши показания, данные на предварительном следствии, вы подтверждаете?

Молл: Да.

Прокурор: Сколько за время вашего пребывания в должности коменданта было расстреляно арестованных?

Молл: Всего 4 человека.

Прокурор: Расскажите о расстреле по вашему приказу 8 человек. Вы при этом присутствовали?

Молл: Такой приказ я не давал и при расстреле не присутствовал.

Молл старается замести следы кровавых злодеяний, которые он чинил над мирными советскими гражданами, но под давлением улик сознается, что он издал приказ расстрелять 8 человек и принимал личное участие в осуществлении этого приказа. В Паричи и Бобруйске Молл утвердил более 2 тысяч приговоров, среди которых были приговоры о расстреле.

Далее суд выясняет обстоятельства мобилизации населения для разминирования дорог.

После долгих уверток Молл признает, что при бороновании люди подрывались, что примененный им «способ» разминирования противоречит всем международным законам и является преступлением. Молл вынужден также сознаться, что им было насильно послано на каторжные работы в Германию из Бобруйского района 6 тысяч человек и из Паричского района — 3 тысячи человек.

Прокурор: Вы бывший комендант Бобруйска, несете ли вы ответственность за угон советских людей в рабство в Германию?

Молл: Да.

На прямой вопрос прокурора, — подтверждает ли Молл факт преступлений, совершенных его подчиненным Бурхардом, подсудимый отвечает также утвердительно.

Суд устанавливает далее, что в та называемые трудовые лагери были согнаны целые деревни. Там были дети, старики и женщины, испытавшие на себе все кошмары лагерной жизни, ставшие жертвами фашистского террора.

Педседательствующий: Теперь скажите, давались ли вами указания в августе 1943 года о разрушении домов в районе Березинского предместья в городе Бобруйске?

Молл: Да, я давал такой приказ.

Отвечая на вопрос адвоката Татаринцева, Молл показывает, что его близким знакомым в национал-социалистской партии является Герман Геринг, с которым в первую мировую войну он служил в одном полку.

На этом утреннее заседание суда заканчивается.

Вечернее заседание 24 января.

На заседании начинается допрос свидетелей по делу подсудимого Молл. Жительница г. Бобруйска свидетельница М.Д. Виноградова показала:

— В 1943 году, без всякой причины, немецкие жандармы арестовали меня и посадили в тюрьму при местной комендатуре. Там много раз меня избивали до потери сознания, требуя от меня заявления, что я связана с партизанами. Так продолжалось 3 недели. Однажды меня и еще семь человек втолкнули в машину и повезли за город. Машина остановилась на опушке леса. Нам приказали выйти. Полицейские стали по бокам, а жандармы сзади. Подвели нас к яме и приказали ложиться в нее. Я была в середине мужчин, когда всех нас уложили и начали стрелять. Пуля попала мне в грудь, но я осталась жива. Жандармы не переворачивали нас. Полицейские взяли лопаты и стали закидывать яму землей. Когда машина уехала, я выкарабкалась из ямы. Я не чувствовала никакой боли, только шумело в голове и горела грудь. Вернувшись в город, я скрывалась на чердаке и лечилась домашними средствами с помощью сестры. Таким образом, я скрывалась 11 месяцев — до прихода Красной Армии.