Фантастика 2002. Выпуск 3 - Андреи Синицын

«На самом деле, уважаемый гость из будущего, — начали мы свой рассказ, — Юрий Михайлович Семецкий отнюдь не мифический персонаж и, упаси боже, не земное проявление высшей сущности, а вполне реальное лицо. Просто звезды сложились так, что он стал одним из самых популярных переходящих персонажей в российской фантастике[18] почти как наш любимый Килгор Траут.

Впервые Ю. Семецкий проявился в 1983 году, когда в МВТУ им. Баумана, где он учился, создавался клуб любителей фантастики «Три парсека». Двумя годами позже в этот КЛФ пришли и ваши покорные слуги, где и познакомились с героем этого повествования. Сам клуб был достаточно известен, из него вышло немало популярных деятелей фантастики, таких, например, как писатель и бард Алексей Свиридов (увы, его больше нет с нами). Многие бывшие члены КЛФ «Три парсека» сейчас не без успеха трудятся в книжном бизнесе.

В фэндоме быстро перекроили название клуба в «Три поросенка», его представителей стали именовать «поросятами», а впоследствии попросту «свиньями»: поросята ведь растут. Теперь многим станет ясно, почему в «Танцах на снегу» Сергея Лукьяненко можно встретить Юрия Семецкого в такой вот ипостаси: «Меня зовут Юрий, — сказал старик. — Юрий Семецкий-младший, всецело к вашим услугам… — Я его видел пару раз на Авалоне, — сообщил вдруг Стась. — Скотопромышленник, свиновод. Занесло же его сюда в недобрый час…»

Первым «убийцей» Семецкого волею судеб стал упомянутый выше Лукьяненко. История сия загадочная и несколько комичная. Когда Сергей писал роман «Осенние визиты», он еще не был знаком с Юрием Семецким. Тем не менее в одной из первых сцен романа наемный убийца расправляется с предпринимателем Эдуардом Петровичем Семенецким. «ПМ» хлопнул два раза, вначале почти неслышно, потом с легким, невнятным звуком. Эдуард Петрович, все с тем же удивлением на лице, повалился на янтарно-желтый паркет». Когда настоящий Семецкий наконец познакомился с Лукьяненко, он первым делом задал ему вопрос: «Зачем ты меня убил? — и, глядя в непонимающее лицо Сергея, добавил, смягчившись: — Ну ладно, раз уже убил, то должен пообещать убивать меня в каждом следующем романе». Лукьяненко в ужасе пообещал. И с тех пор почти в каждом произведении Лукьяненко присутствует убиенный Семецкий. А в интернете даже появилась частушка: «Книгу Сергей написал без прикрас. /Бедный Семецкий убит в третий раз. / Счастлив Сергей, все как надо идет. / Завтра беднягу он снова убьет». Но до повального увлечения наших фантастов такими убийствами было еще далеко.

Несколько позже «Осенних визитов» вышла в свет книга Владимира Васильева «Абордаж в киберспейсе, или Сердца и моторы». В этом романе персонаж Семецкий тоже погибает от руки наемного убийцы: «Вряд ли», — спокойно ответил Платонов и выстрелил… Человечек с печальным лицом выронил такое же, как у негра, ружье и сложился пополам, а потом упал набок». Второе убийство заставило многих авторов задуматься — с чего бы это Юрика (а знакомы с ним были многие: такая уж странная общность — фэндом) убивают такие известные люди. Тем более что Лукьяненко, верный обещанию, старался вовсю. В дальнейшем он, безусловно, стал чемпионом России по убийству Семецкого. Причем убийства от книги к книге становились все изощреннее.

Если в «Фальшивых зеркалах» все ограничивается небольшим диалогом («Слышал, Семецкого убили? Три раза подряд?» —… «Ну?» — Так вот, он ожил и догнал своих…»), в «Холодных берегах» лишь присутствует Семецкий полк, в «Дневном дозоре» нашему герою посвящена всего-навсего строчка («Девятилетний Юрик Семецкий, проживающий в Москве, через месяц после возвращения из «Артека» погиб от асфиксии, захлебнувшись в ванне».), в повести «Тени снов» между делом рассказывается, как инопланетные захватчики уничтожили ополченца с самым приметным оружием («Семецкий глотнул, и завозился, пытаясь улечься на «Ультиматуме» и прикрыть его собой. Получалось плохо, то боковые ручки торчали, то ствол высовывался».), а в «Геноме» вспоминается о книготоргово-издательской деятельности Юрия Михайловича и его двухфазном образе жизни («А вот книжный магазин, принадлежащий Юрию Ка-второму Семецкому, не просто развалился, но и погреб под собой хозяина».), то в самых свежих романах Сергея «Танцы на снегу» и «Спектр» убиению посвящена не одна страница. Впрочем, об этом чуть позже.

Во второй половине девяностых к еще не возникшему «заговору убивцев» присоединился Александр Громов. В его романе «Шаг влево, шаг вправо» «покойный гражданин Емецкий Юрий Михайлович был захоронен на Кузьминском кладбище Москвы 31 мая 2002 года». Правда, через несколько лет он оживает на полярном острове с полностью опустошенным сознанием. Вот откуда взялась эта сакральная дата. Московская фантастическая тусовка отпраздновала этот «день перевоплощения Семецкого» с размахом. На Медвежьих озерах. Правда, на Крестный ход, дорогой наш Визитер, это мероприятие похоже не было.

И пошло-поехало. Кто-то (скорее всего это был сам Юрий Михайлович) распустил в фантастических кругах слух, что писатель, не убивший в романе Семецкого, не имеет никаких шансов пробиться в классики жанра. Писатели чрезвычайно суеверны и по-детски наивны, поэтому с радостью ухватились за необычное развлечение. Если в книге имелся второстепенный персонаж, которого необходимо было убить, то ему давали фамилию Семецкий.

Олег Дивов в автобиографии, опубликованной на его персональном сайте, гордо признается: «Короче всех отечественных фантастов — в два слова — убил Юрия Семецкого», и забывает упомянуть, что вставил эти два слова, спохватившись в самый последний момент, когда рукопись романа «Выбраковка» уже находилась в издательстве. В романе Романа (хорошее сочетание) Злотникова «И пришел многоликий…» пролог посвящен подвигу некоего капитана второго ранга Семецкого, чей космический эсминец «Стремительный» мужественно противостоял превосходящим силам противника, пытавшегося взять эсминец на абордаж: «Капитан Семецкий повис на ограждении мостика командного уровня, но подниматься наверх, чтобы убедиться в его смерти, необходимости не было. В грудь капитана по самую рукоятку был вогнан ятаган. Впрочем, судя по тому, что рядом с креслом валялась разрубленная туша тролля, капитан сумел-таки нанести свой последний удар. Не дав доставшему его врагу хоть сколько-нибудь поторжествовать». В книге Сергея Щеглова «Разводящий Апокалипсиса» Семецкий сгорает: «Прямо перед ним, с выпученными глазами, с искусанными в кровь губами, с раскрытым в немом крике ртом бился в агонии Юрий Семецкий. Тот самый весельчак из команды Крайчека, завсегдатай половины эльсанских кабаков, неунывающий искатель приключений, всегда выходивший сухим из воды». Сжигает его и Владимир Васильев в романе «Смерть или слава»: «Нервно поигрывая бластом, я пробежался к куполу. И почти сразу увидел Семецкого. Семецкий лежал на спине, остекленело вытаращившись в небо. Грудь его была разворочена тремя бласт-импульсами. Крохотный «Сверчок», маломощный бласт, валялся рядом с ладонью убитого. На ладони запечатлелся рифленый отпечаток чьего-то ботинка». В повести Леонида Каганова «Коммутация», единственным погибшим во время кристаллизации Мертвого моря, оказывается, естественно, Семецкий. Юлий Буркин в романе «Звездный табор, серебряный клинок» убивает нашего героя не единожды: сначала гибнет Семецкий-человек, а потом завод, которым управлял спасенный в прошлый раз мозг Семецкого. Еще больше — семнадцать раз? — гибнет Семецкий-террорист в романе Ант. Скаландиса «Причастные. Скрытая угроза» — здесь наш популярный персонаж обладает свойством уходить в другое измерение за мгновенье до взрыва или выстрела, а потом неожиданно «оживать». Александр Громов вернулся к убиению в романе «Тысяча и один день». Семецкий тут сначала чуть не утонул в чане с черной икрой, но был спасен, однако позже его ждала абсолютно героическая смерть. Совсем уж оригинально попытался убить Юрия Михайловича Эдуард Геворкян. Если попробовать сложить вместе все прописные буквы первого абзаца повести «Возвращение мытаря» получается фраза «СЕМЕЦКИЙ УБИТ»[19]. А в романе Дмитрия Янковского «Флейта и ветер» могила инженера Семецкого стала единственной точкой реальности в нашем ирреальном мире. И подобных примеров можно привести немало.