Маг. Школа жизни - Александр Купреев

Мария лежала скорее в забытьи, тяжело дыша. Метнулся за одним из еще полных камней и немного её восстановил. Если так дальше пойдет, боюсь, придется лечить её почти непрерывно. Но хоть Нинэль нашли, и появилась надежда, что сможет выкарабкаться. Если сравнивать её теперешнее состояние с тем, в каком она была в загаженной избушке — сейчас намного лучше. Если будет возможно — поговорю завтра насчет похода в её бывший родной светлоэльфийский лес. Может, что предложит стоящего. Все-таки Мариэль светлая эльфийка…

Теперь будущее уже не казалось настолько беспросветным, как вчера. Амулет телепорта я давно нашел, так что до мертвого города дня четыре и от разрушенной башни еще два-три до светлоэльфийского леса, или чуть больше недели до храма, если нас в лес не пустят, не очень мы с теми светлыми подружились. Хотя храм, конечно, привлекает больше… Тут вспомнил про его обитателей и вздохнул. В общем, все равно куда ехать — везде будет сложно.

Но в любом случае в установленное время хоть с трудом, но влезаем.

Собственно, это были мои последние мысли, проснулся я, лежа в кровати одетый, но без обуви и под тонкой накидкой. Солнце светило вовсю.

Проходящая рядом супруга поцеловала и, обозвав соней, позвала завтракать.

За столом Нинэль не было, но дочка успела шепнуть, что та уже позавтракала и опять спит.

Бегство темных

Оглядев стол, поморщился, двух темных не было. Бойкот после вчерашнего объявили что ли?

— Миранэ, что произошло? Где твоя мама и…другая?

Девочка, до этого уткнувшаяся в свою тарелку вздрогнула, оторвалась от еды, аккуратно положила столовые приборы и внутренне собравшись, встала, непроизвольно разровняла складки одежды и только после этого подняла на меня испуганные глаза:

— Они ушли. Сегодня ночью воспользовались твоим отсутствием и сбежали. С помощью веревки спустились по внешней стене крепости.

— Но почему?

— Они очень боялись тут оставаться. А еще ИМ морально очень тяжело находиться в обществе светлых, а главное им подчиняться.

— А ты? Почему осталась? Не взяли или тебе тут не страшно?

— Мне тоже и страшно и немножко неприятно, — смутилась, — но я думаю, что скоро привыкну…

— А не сбежала — теперь она выглядела более уверенно и целеустремленно, — Я так решила. Надеюсь, что мне тут будет лучше, — не давая мне сказать, снова опустила глаза и значительно тише продолжила:

— Если тебя взяли в чужую семью в основном из расчета, а через некоторое время, видя что ожидания не оправдались и рады бы и отыграть все обратно, но удерживает лишь опасение осуждения остальными…

— Так, будет всем только лучше! — и гордо подняла голову: — Я хочу войти в вашу семью, я готова быть с вами до конца жизни…

Вспоминая вчерашний вечер, никак не мог вспомнить, а как лично она отнеслась к появлению раненой светлой. Вдруг меня осенила одна мысль: — я достал «проклятый золотой» встал со своего места и не спеша, подошел к девушке.

С громким щелчком положил прямо перед нею на стол монету.

Минуту она ошарашено глядела на него, и, не поверив, тревожно оглянулась на меня. Я стоял сзади сбоку от неё.

— Что, прямо сейчас? — В голосе послышалась дрожь.

Я кивнул, Сильмэ с удивлением глянула на меня, а потом отвернулась, чтобы скрыть эмоции. Осуждала или поддерживала она меня, я не понял.

Не спеша, чеканя слова, проговорил текст клятвы.

Когда мои слова затихли, Миранэ с ужасом, как мне показалось целую вечность, смотрела на золотой, а потом, видимо приняв решение, прошептала:

— Я готова, — и потянулась за деньгой.

Только я, опередив её, резким движение накрыл монетку ладонью,

— Я тебе верю. Считай, что мы тебя приняли, — и убрал золотой в карман.

Она ошалело глянула на меня.

— Но почему? Я, хочу с вами остаться! Я, правда, готова принести клятву! — кажется, она решила, что мы хотим её прогнать.

— Я вижу. Не пугайся, тебя никто не гонит, — и устало улыбнулся, — потом поклянешься, если захочешь. Только наверно уже, на чем ни будь еще…

— Лучше расскажи про свое житье-бытье, а главное, что планировали предпринять твои подружки?

Новости оказались неприятные. Темные отойдя от шока и ни разу не видя тут виверны, уверились, что та была всего лишь обычным мороком, да и поглядев на то как меня учит молодая эльфийка посчитали настолько не опасным, что даже почти не говорили. Единственно кого опасались — Мариэль. Но последнее время она, болея, почти не показывалась. Вот они и решились — планировали вернуться в столицу и все рассказать высшему окружению, ожидая неплохого продвижения вверх. Миранэ спряталась в шкафу, так они её даже искать не стали.

Идею догнать и уничтожить все посчитали нереальной. Сейчас на моих руках оказалась супруга, а у Сильмэ тоже неожиданно нашлись срочные проблемы. Посылать же новую нашу сторонницу как минимум подло — все-таки большую часть жизни она одну из убежавших называла мамой.

День прошел внутри крепости, я носился между супругой и Нинэль, а еще наведал коников, которые очень медленно приходили в норму.

Про ночной поход я никому ничего не сказал, да у меня никто и не спрашивал, даже увеличившееся количество коней, кажется, не заметили — всем хватало более срочных дел.

Руки у Нинэль начали слегка работать, а вот с остальным было хуже. Обрезанные уши, шрамы на теле и ожоги, скорее всего такими навсегда и останутся. Хотя еще с языком вроде не все так плохо.

Но это что касалось её физического состояния. А вот психическое…

С этим было все намного хуже. Тут она или плакала, или что-то вспомнив в ненависти, скрипела осколками зубов. Сначала я опасался, что у неё отношение ко мне самое негативное, — не зря же меня почти все время дочка гнала из её комнаты, но пару раз покормив больную, когда девочка отбегала к Марии, понял, что на мое присутствие Нинэль никак не реагировала.

С каждым днем ей становилось немного лучше, зато супруга…

Теперь я отходил от неё максимум на час в день. В показанном духом месте как самом насыщенном силой лежали, заряжаясь амулеты, а потихоньку осваивающаяся здесь Миранэ их приносила мне по мере зарядки. Сначала она боялась даже заглядывать в нашу спальню, но с каждым разом становилась все смелее и уже на второй день могла не только заходить, но и даже немного помогать мне.

Да и емкости с силой, правда, пока еще очень помалу, но тоже начали использоваться. Все чаще оставляя свою подопечную, ко мне приходила дочка, чтобы уже вдвоем поправлять здоровье Марии.

Только через неделю после своего появления Нинэль встала с постели и с трудом, но пошла. Сразу что изменилось — у нас в столовой появились салфетки и куча ложечек и вилочек. Чего это ей стоило можно было только гадать — пальцы рук почти не сжимались, она еле ходила, а уж как говорила… Хотя догадаться было можно.