Жизнь и творения Зигмунда Фрейда - Эрнест Джонс

Событием на конгрессе, однако, стало известие о том, что Фрейд поручил своей дочери Анне зачитать работу, которую специально написал для данного конгресса. Это! знак внимания с его стороны, содержание работы, а также то, как она была прочитана, вызвали всеобщее удовольствие. Данная работа была озаглавлена «Некоторые психические последствия анатомического различия полов».

В течение непродолжительного времени Фрейд не мог спать из-за боли в левой стороне нижней челюсти. Было обнаружено, что в зуб попала инфекция, вызвавшей образование абсцесса. 19 ноября в ходе трепанации он был удален вместе с гранулёмой и кистой в близлежащей области. Операция явно была крайне неприятной, но единственное, что Фрейд заметил по этому поводу, что она была очень элегантно выполнена. Секвестрация[175] кости произошла неделю спустя.

Фрейд уже становился до некоторой степени знаменитостью, и приезжающие в Вену люди ощущали необходимость заходить к нему. Это временами причиняло значительное беспокойство, кроме того, Фрейд не всегда оказывался достаточно проницательным в выборе тех посетителей, которых он принимал. Первым посетителем в этом году стал знаменитый французский писатель Ленорман, который хотел обсудить с Фрейдом свою пьесу «Дон Жуан». Он произвел на Фрейда глубокое и приятное впечатление, и они пришли к согласию, что писателей, которые используют психоанализ для простого извлечения его данных, следует осудить как опасных и недостойных. На Пасху приехали Александер, Ландауэр и Пфистер. Фрейд сообщил также, что двухчасовая беседа с известным датским эссеистом Брандесом оказалась особенно интересной. Примерно в эта же время граф Кейзерлинг, который в первый раз посетил Фрейда в 1923 году, нанес ему еще два визита, но, по всей вероятности, их беседа вылилась в консультацию, ибо Фрейд рекомендовал Кейзерлингу отдать себя в руки Абрахама. В декабре у него побывали два известных писателя — Эмиль Людвиг и Стефан Цвейг. Фрейд сказал, что первый из них не произвел на него какого-либо особого впечатления, а Людвиг, если судить по его странной книге о Фрейде, которую он написал более двадцати лет спустя, явно отплатил Фрейду за такой «комплимент».

Печально рассказывать о том, что отношения Фрейда с Абрахамом в последние месяцы его жизни были омрачены более, чем в любое другое время, хотя, без сомнения, эта фаза была временной. Все началось с Сэмюэля Голдвина, хорошо известного кинопродюсера, обратившегося к Фрейду с предложением за 100 000 долларов сотрудничать в создании фильма, изображающего сцены из знаменитых исторических любовных сюжетов, начиная с Антония и Клеопатры. Фрейда развеселил столь бесхитростный способ эксплуатации связи между психоанализом и любовью, но он, конечно, отказался от этого предложения, не захотев даже встретиться с Голдвином. Ганс Захс сообщил, что телеграмма Фрейда об отказе вызвала в Нью-Йорке большую сенсацию, чем его главный труд «Толкование сновидений» В июне Нойманн от имени U.F.A. Film Company предложил, чтобы этот фильм был проиллюстрирован некоторыми механизмами психоанализа. Абрахам, к которому ранее обратились с подобной просьбой, спросил у Фрейда его мнение, а сам считал, что будет лучше, если фильм будет сделан под руководством аналитика подлинного, чем при содействии какого-либо «сумасбродного». Фрейд отказался дать свою санкцию, но активно не отговаривал Абрахама от такой попытки. Основным возражением со стороны Фрейда было его неверие в возможность представить абстрактные теории в пластической манере фильма. Если, против всех его ожиданий, это окажется возможным, он был готов дать свою санкцию, отдав^ в этом случае все полученные им деньги «Verlag».

Фильм был поставлен, и я увидел его в январе следующего года в Берлине. Известие о нем вызвало значительную шумиху, особенно тот факт, что подобный фильм мог быть санкционирован президентом Международного объединения. Газеты в Англии, где в то время шла очередная волна брани против психоанализа, в полной мере воспользовались этой историей. Они писали, что Фрейд, после того как ему не удалось получить поддержку своим теориям в профессиональных кругах, в отчаянии использовал театральное представление для рекламирования своих идей среди неискушенной публики. Такое обвинение было типично.

В августе Фрейд жаловался, что кинокомпания объявила без его согласия, что фильм снимался «при участии Фрейда». В Нью-Йорке было объявлено, что «каждый аспект фильма „Тайна души“ будет планироваться и тщательно рассматриваться доктором Фрейдом». С другой стороны, Захс, который из-за болезни Абрахама нес главную ответственность за этот фильм, жаловался на Шторфера, в то время директора «Verlag», что тот распространяет копии написанной им газетной статьи, в которой умаляется ценность данного фильма. Тогда Зигфрид Бернфельд составил собственный сценарий фильма и совместно со Шторфером предложил его другим компаниям. Они даже пытались заручиться поддержкой Абрахама в этом предприятии, но Абрахам указал на важный пункт в своем контракте, в котором давалось обещание, что никакой другой психоаналитический фильм не будет объявлен официально, и меньше всего международным «Verlag» в течение трех лет. Это привело к оживленной дискуссии, в ходе которой у Абрахама зародилось сомнение в надежности двух этих венцев. Фрейд считал, что Абрахам чрезмерно драматизирует ситуацию, но Абрахам в ответ напомнил Фрейду о том, насколько верным оказалось его суждение в случаях с Юнгом и Ранком. Это довольно сильно задело самолюбие Фрейда, который ответил, что вовсе из этого не следует, что Абрахам всегда будет прав, но если это окажется так, то Фрейд с готовностью с ним согласится. Их переписка кончилась этой запиской, но в ней Фрейд также выражал свои самые теплые пожелания выздоровления Абрахама.

Абрахам питал надежды на выздоровление, но болезнь продолжалась, а врачи не могли обнаружить ее причину. Фрейд находил это сверхъестественным и все больше тревожился. В октябре Абрахам жаловался на боли в печени. Он приписывал это болезни желчного пузыря и настаивал на операции, дату которой следовало выбрать в соответствии с подсчетами Флисса. Операция была проведена, но принесла больше вреда, чем пользы. В письме Абрахам передал Фрейду выражение симпатии от Флисса. Фрейд ответил, что «такое выражение симпатии через двадцать лет оставляет меня довольно холодным». Такой ответ звучит так, как если бы Фрейд все еще обижался на то, что Флисс отошел от него.

Уже несколько недель спустя Фрейд почти потерял надежду на выздоровление Абрахама. Позже, учитывая новые медицинские исследования, мы все согласились, что заболевание Абрахама, которое не смогли диагностировать в то время, должно быть, являлось раком легких, который неминуемо привел к концу чуть больше чем через шесть месяцев. 18 декабря я был ошарашен телеграммой Захса: «Состояние Абрахама безнадежно». Неделю спустя, в рождественские праздники, наступил конец. Это известие достигло Фрейда в тот же день, и в этот же день он написал краткий биографический очерк об Абрахаме. Позднее более подробный биографический очерк был написан мной. Относительно процитированной им строки из Горация «Integer vitae, scelerisque purus»[176] Фрейд написал мне: «Я всегда находил преувеличения по поводу смерти особенно бестактными. Я их тщательно избегал, но мне кажется, что эта цитата абсолютно справедлива в данном случае». За много лет до этого, присутствуя на открытии мемориальной доски Фляйшлю-Марксоу в 1898 году, Фрейд слышал, как профессор Экснер, последователь Брюкке, сказал эти же слова о своем покойном друге. Фрейд не знал других мужчин, которые более чем эти двое заслуживали бы такие слова памяти.