Феномен Солженицына - Бенедикт Сарнов

(В. И. Ленин. Собр. соч., т. ХХV, стр. 193–194).

Что говорить, система была хороша. Но Сталин внес в неё кардинальные изменения, сильно её улучшив.

...Уже в 1929 году реорганизация аппарата ЦК закончилась созданием в самом ЦК, как тогда говорили, «нелегального Кабинета Сталина»... Этот нелегальный «Кабинет Сталина» впоследствии получил официально-легальное наименование: «Секретариат т. Сталина» (не смешивать с «секретариатом ЦК»!)...

Будущий биограф Сталина, которому будут доступны документы сталинского «Кабинета», с величайшим изумлением установит тот простейший факт, что не Политбюро, состоящее из старых большевиков, а технический кабинет, состоящий из молодых, внешне скромных, в партии и стране неизвестных, но способнейших исполнителей воли своего хозяина, направлял мировую и внутреннюю политику СССР...

«Кабинет» подбирал «кадры» партии, армии, государства... Но, чтобы назначать новых, надо было убирать старых... Об этом заботился «Особый сектор», руководимый Поскребышевым...

В чем же были его функции? В официальной партийной литературе вы будете тщетно искать ответа на этот вопрос. Неофициально же о нем было известно следующее. «Особый сектор» должен был быть органом надзора за верхушками партии, армии, правительства и, конечно, самого НКВД. Для этого у него была собственная агентурная сеть и специальный подсектор «персональных дел» на всех вельмож без различия ранга... «Особый сектор» освобождал места, которые немедленно заполнял «сектор кадров» сначала Ежова, а потом Маленкова. Удивительно ли после всего этого, что наркомы дрожали перед Товстухой и Поскребышевым, а члены ЦК ползали перед Ежовым и Маленковым. А эти лица числились в списке аппарата ЦК лишь «техническими сотрудниками» ЦК.

(А. Авторханов. Технология власти)

Прообразом этого созданного Сталиным аппарата личной власти была придуманная Иваном опричнина . Недаром же высшие советские сановники – наркомы и члены Политбюро – дрожали перед Ежовым и Поскребышевым точь-в-точь так же, как при Иване Грозном отпрыски самых знатных боярских родов дрожали перед Малютой и Федькой Басмановым.

Иван Грозный был первым в ряду исторических деятелей, чей опыт представлялся Сталину наиболее ценным. Царя Ивана он ставил даже выше Петра.

ИЗ ЗАПИСИ БЕСЕДЫ И. В. СТАЛИНА,

А. А. ЖДАНОВА И В. М. МОЛОТОВА

С С. М. ЭЙЗЕНШТЕЙНОМ И Н. К. ЧЕРКАСОВЫМ

ПО ПОВОДУ ФИЛЬМА «ИВАН ГРОЗНЫЙ»

26 февраля 1947 г.

СТАЛИН. Царь Иван был великий и мудрый правитель и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который готовил абсолютизм для Людовика XIV?), то Иван Грозный по отношению к Людовику на десятом небе. Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния... Петр I – тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну, допустив онемечивание России. Ещё больше допустила его Екатерина. И дальше. Разве двор Александра I был русским двором? Разве двор Николая I был русским двором? Нет. Это были немецкие дворы.

Замечательным мероприятием Ивана Грозного было то, что он первый ввел государственную монополию внешней торговли. Иван Грозный был первый, кто её ввел, Ленин второй...

Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким.

Отдав должное государственной мудрости царя Ивана, Сталин (в той же беседе) особо отметил и прогрессивную роль опричнины:

СТАЛИН. У вас неправильно показана опричнина. Опричнина – это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамёна и уходить с войны, – образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны, как ку-клукс-клан...

(Там же)

Чем особенно мила была ему опричнина, он тут не открыл. Надо думать, понимал, что из всех «прогрессивных» начинаний царя Ивана это было – самое одиозное. Но от высокой оценки этого его гениального изобретения не отказался.

25 сентября 1975 года в заявлении о суде над арестованным в Москве русским националистом Владимиром Осиповым Солженицын писал:

На Западе до сегодняшнего дня безграмотно и беспечно взаимозаменяются слова «советский» и «русский». На самом деле эти слова прямо противоположны по смыслу.

(Александр Солженицын. Публицистика в трёх томах. Том 2. Общественные заявления, письма, интервью. Ярославль, 1995. Стр. 306)

Это была главная его боль, главная тема всех его политических выступлений и заявлений. Он возвращался к ней постоянно, при всяком удобном и неудобном случае.

Прежде всего легкомысленно и неправильно применяют слово «Россия»: его используют вместо слова «СССР», и слово «русские» вместо «советские», – и даже с постоянным эмоциональным преимуществом в пользу второго («русские танки вошли в Прагу», «русский империализм», «русским нельзя верить», но – «советские космические достижения», «успехи советского балета»). А следует твёрдо различать, что понятия эти не только противоположны, но враждебны. Соотношение между ними такое, как между человеком и его болезнью. Но мы же не смешиваем человека с его болезнью, не называем его именем болезни и не клянём за неё. Государство как действующее целое, страна с её правительством, политикой и армией – с 1917 уже не могут более называться Россией. Слово «русский» неправомерно применять ни к сегодняшней власти в СССР, ни к армии его, ни к будущим военным успехам и оккупационным властям в разных местах мира...

(А. Солженицын. Чем грозит Америке плохое понимание России. Александр Солженицын. Публицистика. В трех томах. Том 1. Статьи и речи. Ярославль. 1995. Стр. 337)

Это сравнение («мы же не смешиваем человека с его болезнью, не называем его именем болезни и не клянём за неё») ему особенно полюбилось, и он не устаёт постоянно к нему возвращаться:

ИЗ «СЛОВА НА ГОРОДСКОМ СОБРАНИИ ЖИТЕЛЕЙ КАВЕНДИША»

28 февраля 1977

Пользуясь сегодняшней нашей встречей, я хотел бы сказать и ещё два слова: просить вас никогда не поддаваться неправильному истолкованию, этой путанице слов «русский» и «советский». Вам сообщают, что в Прагу вошли русские танки и что русские ракеты с угрозой наставлены на Соединённые Штаты. На самом деле, это советские танки вошли в Прагу и советские ракеты угрожают Соединённым Штатам. Слова «русский» и «советский» сопоставлены так, как сопоставлены человек и его болезнь. Мы человека, больного раком, не называем «рак», и человека, больного чумой, не называем «чума», – мы понимаем, что болезнь – не вина, что это тяжёлое испытание для них. Коммунистическая система есть болезнь, зараза, которая уже много лет распространяется по земле... Мой народ, русский, страдает этим уже 60 лет и мечтает излечиться. (А. Солженицын. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов)