ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Элизабет Джордж

Не умолкая ни на секунду, она широко распахнула дверь и втащила Гидеона в дом. Они двинулись к лестнице. Гидеон молчал. Либби продолжала говорить, как будто на все свои вопросы она получала ответы.

— Ну-ка, Гид, обопрись об меня. Вот так. Где ты был? Ты дождался папу? Вы с ним поговорили? Все хорошо?

Они взобрались на второй этаж. Гидеон хотел повернуть к музыкальной комнате, но Либби направила его в кухню.

— Тебе нужно выпить горячего чая, — сказала она. — Или супу. Или… Садись. Давай я приготовлю тебе чего-нибудь.

Он послушно сел.

Она трещала без остановки. Ее голос звенел, лицо раскраснелось.

— Я решила, что лучше подождать тебя здесь, — говорила она, — ведь ключи-то у меня. Можно было, конечно, дождаться и у меня в квартире. Я даже спустилась туда ненадолго. Но потом позвонил Рок, и я сглупила — ответила ему, потому что подумала, что это ты звонишь. Боже, он совсем не тот, за кого я его принимала, когда только познакомилась с ним. Представляешь, он хотел прийти ко мне. Говорит, давай все обсудим, представляешь?

Гидеон слышал ее и не слышал. Он сидел за кухонным столом, беспокойный и мокрый.

Либби затараторила еще быстрее, заметив, что он заерзал на стуле:

— Рок хочет, чтобы мы снова стали жить вместе. Ну понятно, что он просто ведет себя как собака в стогу сена, или как вы это называете. Он даже сказал: «Я тот, кто тебе нужен, Либ». Нет, ты можешь поверить? Как будто это не он запрыгивает на все, что шевелится, лишь бы имелись нужные части тела. На кой мне такой муж, спрашивается? И вот он говорит: «Ты знаешь, что мы подходим друг другу», а я ему: «Мне нужен Гид, а не ты, Рокко. Ты мне совсем не подходишь». И я вправду так считаю. Ты подходишь мне, Гидеон. А я тебе.

Она ходила по кухне. Очевидно, в конце концов она остановила свой выбор на супе, потому что, порывшись на полке холодильника, она обнаружила там упаковку томатного супа с базиликом и с торжествующим видом предъявила ее Гидеону.

— И срок годности еще не истек, представляешь? Я мигом разогрею. — Либби нашла кастрюлю и вылила туда суп. Пока суп грелся на плите, она вынула из буфета тарелку, все это время продолжая говорить: — Слушай, что я придумала. Мы можем свалить из Лондона на некоторое время. Тебе нужно отдохнуть. Мне давно пора в отпуск. Так что можно отправиться в небольшое путешествие. Например, поехать в Испанию, погреться на солнышке. Или в Италию. Или даже в Калифорнию, а? Познакомишься с моими родителями. Я им рассказывала про тебя. Они знают, что я тебя знаю. То есть я сказала им, что мы живем вместе и все такое. Ну, в некотором роде. То есть не сказала в некотором роде, а живем в некотором роде… ты знаешь.

Она поставила перед ним тарелку, рядом положила ложку, сложила в треугольник салфетку.

— Вот, — сказала она и взялась за лямку своего комбинезона, которая в отсутствие пуговицы держалась на булавке.

Заметив, что Гидеон смотрит на нее, Либби стала нервно расстегивать и застегивать булавку.

Никогда раньше Гидеон не видел, чтобы Либби нервничала. Он вышел из задумчивости и внимательно присмотрелся к ней.

Она спросила:

— Что?

Он поднялся.

— Мне надо переодеться.

Она сказала:

— Я принесу тебе сухую одежду, — и направилась в сторону музыкальной комнаты и спальни, расположенных друг напротив друга. — Что ты хочешь надеть? Джинсы? Свитер? Ты прав, конечно. Давно надо было снять мокрое. — И когда Гидеон пошел вслед за ней, она повторила: — Я принесу. Ты, это… подожди здесь, Гидеон. Сначала нам надо поговорить. То есть я хочу объяснить…

Она умолкла. Сглотнула. Этот звук Гидеон расслышал с расстояния пяти футов. Такой звук производит рыба, когда бьется на дне лодки, делая смертельные вдохи.

Гидеон перевел взгляд за Либби и увидел, что в музыкальной комнате темно. И хотя в выключенном свете ничего странного не было, темнота заставила Гидеона насторожиться. К тому же, заметил он, Либби явно старалась преградить ему дорогу в музыкальную комнату. Он сделал шаг вперед.

Либби торопливо заговорила:

— Слушай, Гидеон, вот что я хотела тебе объяснить. Ты для меня номер один. И я подумала… Я подумала, что должна тебе помочь. Я должна помочь нам, чтобы мы стали «мы» по-настоящему. Потому что это ненормально, что мы вместе, но не по-настоящему вместе, так ведь? И для нас обоих будет здорово, если мы… ну, понимаешь… тебе это нужно. И мне нужно. Мы нужны друг другу, и мы должны быть тем, что мы есть. А мы есть то, что мы есть. Это не то, что мы делаем. И я смогла придумать только один способ, чтобы заставить тебя понять это, потому что все мои разговоры до посинения ни к чему не приводили, и ты знаешь это, и вот что…

— О господи, нет!

С нечленораздельным воплем Гидеон оттолкнул ее в сторону.

В музыкальной комнате он нащупал ближайший выключатель. Ударил по клавише.

И увидел.

Гварнери — то, что от него осталось, — лежал рядом с радиатором отопления. Его гриф был сломан, верхняя дека пробита, бока разбиты в щепу. Мостик разломан пополам, и разорванные струны обвили жалкие руины. Единственной частью скрипки, избежавшей уничтожения, был ее совершенный завиток, изящно изогнутый, словно до сих нор он продолжал тянуться к пальцам скрипача.

За его спиной Либби быстро говорила высоким голосом. Гидеон слышал слова, но не понимал их смысла.

— Потом ты сам скажешь мне спасибо, — частила она. — Может, не сейчас. Потом. Я клянусь. Я сделала это для тебя. И теперь, когда она наконец ушла из твоей жизни, ты можешь…

— Никогда, — сказал он сам себе. — Никогда.

— Что никогда? — спросила она и, когда он приблизился к скрипке, опустился перед ней на колени, прикоснулся к искореженной деке, ощущая, как жар его пальцев смешивается с прохладой лакированного дерева, повторила звенящим настойчивым голосом: — Гидеон? Что никогда?

Он молчал.

— Послушай меня. Все наладится. Я знаю, ты сейчас расстроен, но ты должен понять, что другого выбора не было. Теперь ты свободен от нее. Ты свободен и можешь быть собой, а это куда больше, чем парень, который пиликает на скрипочке. Ты всегда был больше, чем просто тот парень, Гидеон. И теперь ты сам это увидишь, как вижу это я.

Слова ударялись о него, но он улавливал лишь звук ее голоса. И поверх этого звука — еще один, мощный рев будущего, которое вздымалось над ним приливной волной, черное и бездонное. Оно накрыло его, лишив сил и власти, и в мгновение ока все, что он знал, сократилось до одной-единственной мысли: ему помешали сделать то, что он хотел и что планировал сделать. Опять. Опять.

Он закричал:

— Нет! — И: — Нет! — И еще раз: — Нет!

Он вскочил на ноги. Он не слышал, как вскрикнула Либби, когда он бросился на нее. Вес его тела сбил ее с ног, и они оба упали на пол.

Она визжала:

— Гидеон! Гидеон! Нет! Перестань!

Но слова — это ничто, это даже меньше, чем шум и ярость. Его руки опустились на ее плечи, как в прошлом. Его руки на ее плечах. И он держал ее до конца.

Благодарности

Я не сумела бы закончить столь масштабный проект в отведенное для него время без участия и помощи многих людей как в Соединенных Штатах, так и в Англии.

Что касается Англии, то я бы хотела выразить свою благодарность Луизе Дэвис, директору колледжа Норланд, за то, что она позволила мне наблюдать за процессом обучения нянь и за предоставление информации о жизни женщин, чья профессия — уход за маленькими детьми; юристам Годфри Кэрри, Джоанне Корнер и Шарлотте Берчер, которые помогли мне разобраться с тонкостями британской юриспруденции; сестре Мэри Оторман из монастыря Успения на площади Кенсингтон-сквер за разрешение посетить монастырь и часовню и за рассказ об истории самой площади; старшему суперинтенданту лондонской полиции Полу Скотни (участок Белгрейвия) за то, что он просветил меня относительно порядков и процедур, существующих в полиции, а также подтвердил в очередной раз, что моими самыми снисходительными читателями являются британские полисмены; старшему инспектору Пип Лейн, которая всегда с готовностью осуществляла связь между местной полицией и мною; Джону Оливеру и Мэгги Ньютон из тюрьмы «Холлоуэй» за информацию о пенитенциарной системе Англии; Суоти Гамбл за все, от расписания автобусов до адресов больниц с травматологическим отделением; Джо-Энн Гудвин из газеты «Дейли мейл» за то, что познакомила меня с законами, которые регулируют публикацию сведений о следствиях и судебных процессах по делам об убийстве; Сью Флетчер за то, что она щедро поделилась со мной услугами находчивой Суоти Гамбл; и моему агенту Стефании Кейбот из агентства «Уильям Моррис», которая преодолеет любое препятствие.

А в Соединенных Штатах я от всей души благодарю Эми Симе из Филармонического общества округа Ориндж за то, что она не отпустила меня до тех пор, пока не убедилась, что я могу писать о скрипке более или менее точно; Синтии Фейст, которая позволила мне присутствовать на ее уроках игры на скрипке; доктору Гордону Глобусу, который углубил мое понимание психогенной амнезии и терапевтических протоколов; доктору Тому Рубену и доктору Роберту Гринбергу, которые предоставляли мне медицинские сведения всякий раз, когда я их об этом просила; и моим студентам с курсов писательского мастерства, которые знакомились с первыми набросками романа и делились своими впечатлениями.