Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Второе письмо — уже на бланке «Армии генерала Дудаева» — не оставляло сомнений в том, на какие нужды требуются эти деньги: «Балауди! Срочно нужны шесть тысяч долларов для нашего общего дела. Передай через Ваху всю сумму. Деньги нужны до вечера. Пахнет большой партией оружия. Надо отдать задаток 6+4 — всего десять штук (остаток 4 тысячи у меня есть). Смотри не подведи. Если у тебя нет под рукой, организуй в другом месте. Твой брат Салман».

Эта деловая переписка самозванного бригадного генерала с самозванным полковником, однако, странным образом согласовывалась с событиями, которые двумя неделями раньше произошли очень далеко от Москвы и не могли не встревожить руководство МВД, которое не испытывало ни малейших иллюзий по поводу истинных намерений Текилова: «Установлено, что в период с 1 по 3 декабря 1997 года при содействии руководителей так называемого «Комитета чеченцев-аккинцев по восстановлению Ауховского района в составе Чеченской Республики» в Новолакский район Дагестана через Хасавюрт была переброшена партия оружия. Инициатором и руководителем переброски был Салман Радуев, участниками — сотрудники отдела разведки и контрразведки «Армии имени Дудаева». Вероятно, для переброски оружия использовались заверенные полые лонжероны жесткой сцепки, скрытые полости и масленые картеры двигателей автомобилей «КамАЗ…»

Я не стану обвинять Евгения Вадимовича Савостьянова в злонамеренности. Очень часто российские государственные чиновники оказывались неразборчивы и доверчивы. А как иначе объяснить, что под их опеку попадали люди, основная деятельность которых была связана не столько с освобождением заложников, сколько с добычей денег на будущую войну в Дагестане, закупкой оружия и ведением разведывательной деятельности. Думаю, именно о таких, как Савостьянов и Рыбкин, говорил циничный Салман Радуев в том же 1997 году, наставляя выпускников одной из диверсионных школ «Армии генерала Дудаева»: «Берите в заложники, убивайте — Аллах простит вас. А на крики политиков внимания не обращайте. Это не более чем шумовая завеса…»

Несколько иной характер, на мой взгляд, носила деятельность другого фигуранта этой истории — Бориса Абрамовича Березовского, занимавшего в то время пост заместителя секретаря Совета безопасности РФ.

Адресованные Березовскому письма Радуева, найденные во время задержания Текилова, носили сугубо деловой характер и свидетельствовали о том, что активный обмен удерживаемых в Чечне заложников на уголовных преступников из числа чеченцев, содержащихся в российских следственных изоляторах и колониях, был поставлен на широкую ногу и обеспечивался прикрытием на высоком государственном уровне.

Ни для меня, ни для общества подобные обмены не являлись тайной. Время от времени из российских следственных изоляторов, действительно, этапировались в Чечню для «отбытия наказания» осужденные за уголовные преступления чеченцы и ингуши — члены этнических преступных группировок, действовавших во всех сколько-нибудь состоятельных регионах России.

Чеченские ОПГ, как и другие этнические преступные группировки — азербайджанская, грузинская, армянская, дагестанская, вьетнамская и прочие, с одной стороны, являются лишь частью многоликого и многонационального сообщества российских уголовников, с другой стороны, часто действуют обособленно и, если это выгодно, могут легко пренебречь теми правилами, что устоялись в российской криминальной среде.

Они стали серьезной силой во многих крупных городах страны, и с этим нельзя было не считаться. Самые кровопролитные гангстерские войны, криминальный дележ территорий и сфер влияния не обошлись без чеченцев. И хотя почерк чеченских ОПГ зачастую не отличим от других группировок, милицейские аналитики склонны считать, что чеченских уголовников отличает особая сплоченность, особая дерзость при исполнении преступлений и необычный характер мобилизации рекрутов в преступные группы. Мне известен, например, случай, когда в чеченскую ОПГ, действовавшую на территорию Москвы, молодые чеченские парни отряжались словно на заработки, по решению старейшин одного из тейпов (родов). То есть говорят человеку: дескать, в этом году будешь бандитом, а в следующем — поедешь в горы на сенокос… И он вынужден подчиниться, так как не может идти наперекор родовым вождям, которые получают свою долю от криминальной добычи.

Может, это исключительный случай, но он был.

В данном случае происходит довольно странное явление, когда вор, бандит и убийца вовсе не чувствует себя отщепенцем или изгоем общества. Командированный в преступную группировку, он убивает и грабит в Москве или в Санкт-Петербурге, оставаясь в глазах соплеменников удачливым добытчиком и опорой семьи. В Чечне он этого не делает. Там действует иная шкала ценностей, в соответствии с которой дома он — примерный семьянин, отважный воин, законопослушный сын и любящий отец, чей социальный статус ничуть не уменьшается от того, что весь остальной мир считает его законченным душегубом.

Далеко не всегда бывает так, как описано мной, но случается… Поэтому обычный российский преступник-рецидивист, проведший в лагерях и тюрьмах долгие годы, как правило, не встречает в обществе сочувствия, теряет родственные и социальные связи и вынужден заканчивать жизнь в качестве обыкновенного бродяги. Чеченец, имеющий за плечами точно такую же биографию, может надеяться на то, что, вернувшись домой, обретет родственную опеку и не будет урезан в собственных правах. Причиной этому являются особенности национального характера чеченцев, горские обычаи и нелегкая судьба этого народа, пережившего ссылку и массовые репрессии. Там мгновенно отделяют своего от чужого.

Криминализация российского общества в 90-е годы XX века способствовала притоку чеченцев в гангстерские ряды и, следовательно — в изоляторы, тюрьмы и лагеря, где дожидались суда или отсиживали сроки наказания тысячи уроженцев мятежной республики. Обычно профессиональные уголовники довольно равнодушно относятся к политическим переменам и не симпатизируют властям, в какие бы цвета — красный, белый или зеленый — ни рядилась их идеология. Считается, что классический вор наднационален и находится в перманентной борьбе с любой властью, которая хочет упрятать его за решетку. Что же касается чеченских ОПГ, то нам приходилось отмечать не только их тесную взаимосвязь с лидерами сепаратистов, но и то, что деятельность этих преступных групп напрямую управлялась из мятежной республики, подпитывая криминальный режим Дудаева — Яндарбиева — Масхадова деньгами от проданных наркотиков и оружия, от рэкета и проституции, от финансовых афер, концы которых бесследно исчезали в Чечне, как и сами преступники, использовавшие ее территорию для перегруппировки. Некоторые ОПГ по приказам из Грозного выполняли диверсионные и разведывательные операции в российских городах.