Возвращение джинна. Последний джинн. Джинн из прошлого - Василий Головачев

– На кладбище «джиннов»!

Игнат покачал пальцем:

– Не торопись, не похоже. Другие «запахи». Ужас и омерзение те же, всё остальное – другое.

– Тогда это…

– Кладбище моллюскоров!

Лилия поёжилась.

– Ничего себе – «узел пересечения» метро! Нас снова не поняли?

– Ты о компьютере «червивого» метро? Возможно. Мы искали выходы к экзотам и подсознательно решали ту же программу, несмотря на сознательное желание попасть в узел пересечений. Может быть, инк метро реагирует как раз не на сознательные команды, а на подсознательные? – Игнат загорелся. – Если Черви, как ты уверяешь, представляют собой цивилизацию «доразума», то…

– Они действительно ищут информацию на своём уровне, досознания, то есть подсознательно! Игнат, ты гений! – Лилия кинулась к нему на шею.

– Два сапога пара, – захохотал он, целуя девушку. – Теперь будем учиться управлять «червивым» метро в бессознательном состоянии.

– Как это?

– Меня надо стукнуть по голове, чтобы я упал без сознания, потом тебя.

Лилия улыбнулась.

– Ты будешь первым изобретателем ударно-травматического способа управления негуманской техникой.

Куттер нырнул в очередную воздушную яму.

Пейзаж с момента старта не изменился, аппарат по-прежнему находился у дна колоссального кратера, краями уходящего вверх до полного растворения в ярком слое «жидкого» света, но один из паучков на горизонте приблизился, начал расти, увеличиваться в размерах.

Лилия вцепилась в плечо Игната.

Паучок вытянулся вверх, превращаясь в гигантское сооружение, действительно здорово похожее на земного паука-шестинога. Только размеры сооружения в десятки раз превосходили размеры земных насекомых.

– Батюшки светы! – озадаченно проговорил Игнат.

Трёхсуставчатые, поросшие щетиной чёрных шипов ноги колосса возносили чечевицевидное тело, также поросшее шипами, на высоту километра! Диаметр паучьего брюха достигал пятисот метров. И если издали он казался живым и мог в любой момент сорваться с места и убежать, то вблизи становилось видно, что это явно искусственное создание, изъеденное коррозией, покрытое ямками и кое-где растрескавшееся.

Затем Игнат обратил внимание на странный куст, торчащий из серо-белого диска под брюхом «паука».

Диск возвышался над оранжевыми дюнами всего метра на два, представляя собой жёсткое «бетонное» основание, а на нём восседало некое образование ослепительно белого цвета, напоминающее гигантский коралл высотой в полсотни метров.

– Коралл? – неуверенно проговорила Лилия.

– Моллюскор! – ответил Игнат.

– Не может быть. Я представляла моллюскоров другими.

– Это его «скелет». «Скелеты джиннов» тоже не были похожи на самих «джиннов», если ты помнишь.

– Жуть! – Лилия содрогнулась.

Игнат успокаивающе прижал её к себе.

– Он уже никому не принесёт вреда.

Они несколько минут разглядывали то, что осталось от боевого робота иксоидов, способного гасить звёзды. Ни Игнат, ни Лилия не мечтали попасть на кладбище моллюскоров, которое усиленно искали косморазведчики землян, но так до сих пор и не нашли. Повезло «туристам», не чаявшим наткнуться на удивительный пантеон, созданный неизвестно кем в незапамятные времена.

– Он не оживёт? – прошептала Лилия.

– Вряд ли, мы бы почувствовали, сохранись в нём хоть капля энергии.

– На скелет этот коралл тоже не похож.

– Как и останки «джинна». Вообще удивительно, что моллюскоры не похожи на «джиннов», хотя возможности у них практически одинаковые.

– Они созданы разными существами.

– По образу и подобию каждого? – пошутил Игнат.

– В каком-то смысле, не впрямую. Культуры иксоидов и гиперптеридов были скорее всего антагонистами, и подходы к созданию необходимых технологий тоже имели разные. «Джиннов» сконструировали птиценасекомые, моллюскоров – полуихтиозавры-полумоллюски.

– И те и другие абсолютно не похожи на своих творцов.

– У каждой культуры своё понимание мира и своё видение форм инструмента, необходимого для реализации замыслов. Но масштабы воздействия этого инструмента на природу, по сути, одинаковые.

– Под инструментом ты имеешь в виду боевых роботов?

– А разве не так? Фантазия гиперптеридов, Метавселенная которых скорее всего является псевдобесконечным газовым пузырём, породила «джиннов», воображение водных жителей – иксоидов создало моллюскоров, наше, человеческое, воображение – компьютеры, инки, витсы, но все они – роботы – всего лишь инструменты для выполнения определённого круга задач. Психодинамически и функционально они похожи как братья.

– Почему не сёстры?

Лилия погрустнела.

Игнат, всё это время жадно разглядывающий зловещий силуэт «паука» и его «жертву» – «скелет» моллюскора, поймал взгляд девушки, прижал ладонь к груди.

– Прости, я не спорю, это нервное. Насколько же всё-таки могильники «джиннов» не похожи на этот моллюскорский мавзолей.

– Это правда, – согласилась Лилия.

– Фил, подберись поближе.

Киб-пилот послушно подвёл куттер почти вплотную к одной из опор-ног «паука».

Перед носом аппарата возникло какое-то струение, будто снизу вверх поднялась волна горячего воздуха. Очертания белого куста коралла на диске заколебались.

– Он оживает! – прошептала девушка.

– Назад!

Куттер сдал назад.

Струение воздуха прекратилось, «скелет» моллюскора успокоился.

– Это пульсация защитного поля, – сказал Игнат с облегчением. – От моллюскора осталась только эта колючая штуковина. Поле не давало ему возможности вырваться на волю, равно как и приблизиться к нему извне.

– Я уж подумала…

– Тот, кто строил могильники, должен был позаботиться о надёжности и безопасности. Период «магического полураспада» боевых роботов, будь то «джинн» или моллюскор, довольно велик, поэтому саркофаги должны функционировать ещё больше, миллионы лет. И всё же меня больше интересует, почему могильники «джиннов» и моллюскоров так отличаются друг от друга. Помнишь, какие они на Полюсе?

– Были.

– Ну, были.

– Скалы.

– Точно, похожи на геометрически правильные скалы. А здесь «пауки»! Знаешь, что это означает? Они созданы в разных Метавселенных с разным количеством измерений!

– Какое это имеет значение? Главное, что они предназначены для одной цели.

– Для уничтожения планет и звёзд!

Лилия вздрогнула.

– Представить страшно! А если он вырвется на волю?

– Этот уже не вырвется.