Том 11. Неопубликованное. Публицистика - Аркадий Стругацкий

«ДНИ КРАКЕНА»

 С самых ранних детских лет АБС, оба, интересовались крупными головоногими, будь то спруты, осьминоги или гигантские таинственные кракены-мегатойтисы. Трудно сказать, откуда пошел этот повышенный интерес и как именно стал он быть. То ли осьминогоподобные (во всяком случае – на иллюстрациях) марсиане Уэллса тому первопричиной, то ли блистательный рассказ того же Уэллса «Пираты морских глубин», а может быть, новелла ныне совсем забытого писателя по имени, кажется, Чарльз – про подводного фотографа, схваченного и пожранного чудовищным осьминогом, – не знаю, не помню и не берусь ответить с полной определенностью. Однако же, по той или иной причине, но образ гигантского спрута, что называется, красной нитью проходит через многие и многие сочинения АБС, а было время (несколько лет из середины 60-х), когда мы напряженно и сосредоточенно обдумывали фантастическую повесть, главным героем которой должен был стать гигантский спрут-кракен, отловленный на Дальнем Востоке и привезенный в Москву на предмет научных исследований. Сохранились планы, наметки, вопросы, которые надлежало нам в повести поставить, и даже варианты эпиграфов («Раз в году можно безумствовать» – из Скиапарелли, и: «Перед нами была огромная мясистая масса футов по семьсот в ширину и длину... и от центра ее во все стороны отходило бесчисленное множество длинных рук, крутящихся и извивающихся, как целый клубок анаконд...» – из «Моби Дика» Германа Мелвилла). Повесть у нас, впрочем, не получилась. Нельзя, правда, сказать, что труды наши пропали совсем уж втуне. Многое и многое из придуманного попало в романы и рассказы разных лет: в «Сказку о Тройке», например, или в рассказ «О странствующих и путешествующих», или в «Волны гасят ветер». Приведенный в настоящем издании неоконченный и никогда раньше не публиковавшийся вариант повести под названием «Дни Кракена» писался АН в одиночку в начале 1963-го года, был примерно в те же времена рассмотрен обоими соавторами, принят как первый черновик и отложен на неопределенный срок. Работа не пошла. Насколько я помню, нас остановили два соображения. Во-первых, общая и очевидная «непроходимость» – то, что мы собирались писать в повести дальше, не годилось ни для «Молодой Гвардии», ни тем более для Детгиза, а писать в стол мы тогда не умели, – во всяком случае, не были еще готовы. А во-вторых, вещь показалась нам слишком уж «бытовой», мы побоялись впасть в так называемый «бэлпингтонизм-блепскизм» (специально придуманный АБС термин, происходящий от названия романа Уэллса «Бэлпингтон Блепский» и означающий безнадежную утрату автором сюжетной энергии и живой фантазии при торжестве суконного бытоописательства и унылого реализма). Позже мы не раз возвращались к этой повести, но, видимо, время ее прошло окончательно, мы так и не взялись за нее и только беспощадно растаскивали ее по кускам, следуя жестокому принципу литературной целесообразности: «Все, годное к утилизации, должно быть своевременно утилизировано». В те времена, помнится, заниматься утилизацией было ничуть не жалко, а сегодня вот вспоминать об этом жалко, но поздно.

«МЫСЛИТ ЛИ ЧЕЛОВЕК?»

 Эту пародию на нежно любимого и почитаемого Деда – Илью Иосифовича Варшавского – БН набросал на одном из скучнейших писательских заседаний году этак в 1963 или 64-м. Забавно: сегодня этот текст воспринимается как набор заскорузлых банальностей, надерганных из Роберта Шекли и Станислава Лема, а тогда по сути он представлял собою очень вкусную солянку из отборнейших, хотя и пародизированных, но свежайших идей, живо обсуждавшихся между фантастами-профессионалами, главным образом, во время застолий и возлияний. (Впрочем, нельзя не признать, что вопрос «Мыслит ли человек?» и по сей день, согласитесь, далек от своего разрешения.)

«АДАРВИНИЗМ»

 Это несколько листочков из блокнота, исписанных от руки и соединенных металлической скрепкой. Написано на веранде дома в местечке Рыбколхоз, в Крыму, где АБС со своими друзьями диким образом отдыхали в сентябре 1963 года. Запись, насколько я помню, почти стенографическая, хотя для «художественности» несколько стилизованная. Шутки шутками, а ведь это ЕДИНСТВЕННАЯ запись, иллюстрирующая – и довольно точно – манеру работы АБС вдвоем! Была когда-то магнитофонная запись обсуждения, как сейчас помню, сюжета рассказа «Загадка Задней Ноги», – так и ее в один прекрасный день по ошибке стерли. А больше ничего не осталось «для истории» – мы терпеть не могли работать под магнитофон и совершенно не переносили присутствия кого-либо рядом во время нашей работы – ни друзей, ни жен, ни даже мамы.

ПУБЛИЦИСТИКА

 По-настоящему (то есть, профессионально) АБС никогда не интересовались теорией литературы вообще и теорией фантастики в частности. Однако уже в начале 60-х нам стало ясно, что совсем без теории обойтись невозможно. Сама литературная жизнь того времени вынуждала этим заниматься, хотя, строго говоря, никакая это была, конечно, не теория, а всего лишь отчаянные попытки объяснить всем заинтересованным лицам – литературным критикам, рецензентам, братьям-писателям и, в особенности, работникам издательств – вещи, которые всегда казались нам совершенно очевидными.

– Что фантастика не есть «литература крылатой мечты» для любознательных подростков, увлекающихся авиамоделизмом. Она шире этого определения.

– Что фантастика не есть «литература о замечательных достижениях науки и техники». Она значительно глубже этого определения.

– Что фантастика и научно-художественная литература – это не одно и то же. Эти литературы лишь пересекаются, но отнюдь не совпадают.

– Что фантастика это прежде всего ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА, то есть собрание книг о человеческих судьбах, о приключениях человека среди людей, и что ничего на свете интереснее и важнее этого нет и быть не может.

Фантастика, как бы мы ее ни определяли, есть нечто весьма широкое, емкое, красочное, сложное, органически слитое с «большой» литературой и в то же время особенное от нее – мощный приток огромной реки, снежная вершина горного хребта, славный отпрыск знатного рода...

...Это волшебный сплав чуда, тайны и достоверности.

...Это судьбы людей и идей в мире, который изменен, искажен, преобразован Небывалым, Невиданным, Невозможным.

...Это призма, зеркало, светофильтр, электронно-оптический преобразователь, позволяющий в нагромождениях обыденного, привычного, затхлого различить зернышки необычайного, нового, поражающего воображение.