Другие звезды - Евгений Гуляковский

В сопровождении небольшого отряда из шести легко вооруженных воинов мы въехали в поселок. На улицах толпились люди, из окон там и тут выглядывали любопытные детские и женские лица. Словно извиняясь за поведение своих сограждан, один из сопровождавших нас воинов сказал:

— Никому еще не удавалось вернуться из пустыни живым.

Я промолчал, погруженный в свои мысли. Пока мы с Ланом пробирались через смертоносную пустыню к поселку, все представлялось мне иначе. Казалось, убедить живущих здесь людей организовать экспедицию в ночную зону планеты не составит особого труда. Сейчас, видя их возбужденные, иногда враждебные лица, я понял, как сильно ошибался. Наверняка у них существует собственная теория свалившихся на них несчастий, и переубедить их будет не так-то просто…

Чтобы добраться до затерянного в ночи храма Света, мне понадобятся воины. Много самоотверженных бойцов, готовых пожертвовать жизнью. Но ради чего они это сделают? Что я мог им предложить такого, чтобы они согласились пойти со мной?

Золото? У меня его не было, да и вряд ли здесь ценится золото… Вот разве что свободу? Избавление от вечного страха за жизни своих близких? Но смогу ли я выполнить подобное обещание?

Мы миновали центр поселка. Домики стояли тесно, сжатые внешним кольцом обороны, придвинувшимся уже так близко, что жителям приходилось экономить каждый клочок земли. Возможно, я недооценивал ту надежду, которую хотел им дать. Теперь все зависело от того, с кем именно придется мне вести переговоры. Поймут ли их руководители, что, постоянно находясь в кольце осады, они обречены?

Меня попросили подождать на крыльце крохотного конторского домика, видимо, единственного здесь официального учреждения. Я сидел на скамейке, отделенный от жителей поселка невидимой чертой, которую они не смели переступать.

Наверняка Лан уже многое успел им рассказать. Я был для них существом иной, давно утраченной, почти забытой Вселенной. Поглощенные своими повседневными заботами, тяготами, борьбой с многочисленными врагами и опасностями, вряд ли они задумывались над тем, почему так несправедливо обошлась с ними судьба.

Ветер нес по узким улочкам сухие скорлупки орехов, тихо посвистывал в ставнях домов. Им уже лет двести, этим домам. Они успели состариться и стать частью здешнего мира. Это я был чужаком, изгнанником, бродягой. Чувство полной отчужденности от окружающего было мне слишком хорошо знакомо. Почти так же я чувствовал себя и во всех космопортах оставленного мной коморского мира.

Наконец администрация поселка собралась. Меня пригласили внутрь игрушечного, продуваемого всеми ветрами домика.

В конторке сидели три человека. Старенький комендант, сухой и сморщенный, с шелушащейся от солнечных ожогов кожей лица, у него был слегка недоуменный взгляд широко открытых серых глаз, словно он никак не мог понять, откуда взялась столь важная причина, что смогла вырвать его из недр любимого огорода, где он, несомненно, пребывал последние несколько лет.

Был здесь и начальник внешней охраны, человек с негнущейся шеей и бессмысленным взглядом маленьких заплывших глазок, которые видели мир в искажении его собственных проблем. И, наконец, подлинный руководитель этого крохотного человеческого мирка, заброшенного волею судеб на задворки чужой Вселенной, председатель совета инженеров Ванс, подтянутый, нервный, постоянно настороженный и всех подозревающий старик.

Бросив на меня беглый, недовольный взгляд, он попытался начать беседу в форме, весьма смахивавшей на допрос.

— Вы утверждаете, что прибыли к нам из так называемого внешнего мира?

— А вы что же, сомневаетесь в его существовании? — ошарашено спросил я, не ожидая такого оборота событий.

— Наши ученые давно доказали иллюзорность его существования.

— Вот даже как? Но я заметил фермы и ангары старого космодрома, как же быть с этим?

— Космодром? Да, так называлось древнее культовое учреждение. Сейчас оно утратило всякий смысл.

— Откуда же, по-вашему, я взялся?

— Выясним. У нас нет сведений о других человеческих поселениях на Адре, но это не значит, что они здесь не существуют вообще.

Похоже, мы говорили на разных языках. И никакие доводы разума не смогли проникнуть в их наглухо закрытые суевериями и нелепыми теориями головы. И уж, конечно, они считали, что о происходящем на их собственной планете не может знать лучше них какой-то чужак, неизвестно откуда взявшийся пришелец.

В конце концов мне удалось добиться лишь одной уступки. Они согласились послать воинский отряд в место посадки шлюпки, чтобы убедиться хотя бы в том, что внешний мир не ограничивается забором их поселка. В этом они не могли мне отказать, не рискуя показаться лицемерами в глазах собственного народа.

Через шесть часов кавалькада из пятидесяти всадников во главе с высоким седоусым капитаном оставила позади последние выдвинутые в пустыню сторожевые посты.

Изнывая от жары, я трясся рядом с капитаном, облаченный в панцирь и тяжелые стальные наколенники. Спину прикрывал широкий массивный щит, подпрыгивающий при каждом толчке. Мне пришлось тащить на себе все это снаряжение без возражений, чтобы сохранить до поры до времени в тайне свое единственное преимущество — ситрилоновую защиту.

Я смертельно устал. Болели все кости и суставы. Нагрузки, которые мне пришлось выдержать во время нашего с Ланом путешествия, сломили бы кого угодно. Я мечтал лишь об отдыхе. Но отряд снарядили подозрительно быстро. Они стремились избавиться от моего присутствия в поселке как можно скорее, не желая допускать общения с колонистами. Их можно было понять: всякая власть стремится сохранить тот порядок, при котором возникла. Любую угрозу этому порядку ее представители воспринимают как личную.

Когда я отстал от отряда, чтобы закрепить ослабшие подпруги на своем хруме, Лан, пропадавший с момента прибытия в поселок, оказался рядом и шепнул:

— Совет что-то затевает, у капитана есть тайный приказ. Будь настороже.

— Спасибо за предупреждение. Если я решу действовать, дам тебе знать, я ответил уверенно, хотя чувствовал себя так, словно постепенно погружался в трясину. Там, где рассчитывал найти поддержку, я встретил непонимание и подозрительность. Женщина, которую я любил, изменила мне, и я сам оставил ее. Но сейчас уже понимал, что вся эта экспедиция понадобилась мне лишь для того, чтобы вновь отыскать Илен и, если еще не поздно, помочь ей. В полной опасностей пустыне их крохотный отряд из трех человек не продержится долго. С тех пор, как мы расстались, прошло уже целых шесть дней…

Хотя скорее всего мы вообще не доедем до шлюпки Паршина. Совет не заинтересован в получении доказательств существования внешних цивилизаций. И будет делать все, чтобы скрыть эти доказательства. Следовало что-то предпринять. Если мне придется защищаться, если начнется схватка, то независимо от ее исхода проигравшей стороной окажусь лишь я один. Да еще, пожалуй, Илен… Как только на мне окажется кровь хотя бы одного из этих людей, уже не придется рассчитывать на их помощь.

Я мог покинуть их прямо сейчас. Отряд отдалился, всадники не обращали на меня никакого внимания. Казалось, такой выход из создавшегося положения их вполне устраивает и они не станут меня преследовать.

Ванс предлагал мне добровольно уйти из поселка и больше не возвращаться.

Но я не хотел так легко отказываться от возможности приобрести на Адре союзников.

Через несколько минут я догнал отряд. Капитан, поджидая меня, отстал от остальных. И, как только мы поравнялись, сказал:

— Тебе лучше уйти. Не заставляй меня выполнять поручение, недостойное воина. — Он был явно недоволен моим возвращением.

— Мне некуда уходить. Наш корабль разбился при посадке.

— Даже если это правда, Совет не позволит тебе вернуться.

— Почему?

— У нас хватает своих трудностей.

— Я это заметил. Еще год или два вы сможете продержаться. А дальше? Неужели вы не понимаете, что пассивной обороной ничего нельзя изменить?

— Что еще мы можем сделать?

— Найти причину. Найти того, кто направляет ваших врагов, попытаться уничтожить источник угрожающей вам силы.

Капитан мрачно усмехнулся.

— Тебе легко говорить, ты не знаешь Адры. Полчища враждебных нам существ сменяют друг друга. Не успели мы разделаться с варнами, как появились вахтанги. За ними последовали крейги. Да еще пустынники каждый год собирают свою кровавую дань. Мы живем в резервации и давно уже не предпринимаем вылазок. Это первая за много лет…

— А все эти варны и крейги похожи на стаи обыкновенных хищников?

— Пожалуй, нет. Большинство из них питаются растениями. Некоторые обладают своеобразным разумом. Но как бы то ни было, они нас уничтожают.