Созвездие эректуса - Александр Розов

— По два, — мрачно отозвался Олдсмит.

— В жизни не видела столько говна сразу, — добавила Финчли.

— Все когда-то случается впервые, — философски заметил меганезиец, — Кстати, я уже выяснил, где тут живет выпивка. Вон тот домик с красной крышей, это кабак.

— Он хоть работает? — спросила она.

— Кэт, я что, похож на парня, который поведет друзей в неработающий кабак? — спросил Ен, — На, посмотри сама.

Он вынул из кармана маленький мощный бинокль и протянул ей.

У открытых кабаков есть неоспоримый плюс: в хорошую оптику можно даже с большой дистанции разглядеть их ассортимент.

— Так, — сказала Кэтлин, — Заведение называется «Crezy-palm cafe». Наблюдаю три сорта виски, два сорта джина, два сорта рома, и одного бармена листающего «Playboy». Какие будут приказания, Джед?

— Выдвигаемся на позицию, — ответил Олдсмит.

Через четверть часа они уже сидели за столиком под кокосовой пальмой — непременным атрибутом здешнего дизайна. Бармен был громкими возгласами отвлечен от печатной эротики и подошел к ним.

— Что желаете?

— Три порции крабов с «айдахо», две пинты оранжа и пинту кубинского рома, — сказала Финчли.

— Почему кубинского? — спросил Олдсмит.

— А в знак протеста, — пояснила она, махнув рукой в направлении «Тренгана», стоящего на якоре в зоне прямой видимости.

— Янки — уроды, — согласился бармен и пошел выполнять заказ.

Капитан Олдсмит положил на середину столика планшет и спросил:

— Обсудим?

— А чего обсуждать, Джед? — сказал Пак Ен, — Все понятно.

— И что конкретно тебе понятно?

— Ну, в целом: имеем около 500 контейнеров с очень даже неплохим оборудованием и в нагрузку к этому более 700 контейнеров со всякой заразой. Это где-то 15–17 тысяч тонн биоактивной грязи, которую надо ликвидировать.

— Как? — поинтересовалась Кэтлин.

— Легко, — ответил меганезиец, — Оттащить на 500 миль к северо-западу и утопить на хер в Зондском желобе на глубине 7000 метров.

— И Greenpeace тебя линчует.

— Срать я хотел на Greenpeace. У нас в Меганезии…

— У вас в Меганезии, — поправила она.

— Да, блин… — расстроено пробурчал Пак Ен, — а ты что предлагаешь?

— Вообще-то проще всего это нагреть градусов до 150 Цельсия.

— … В большой-большой кастрюле, — добавил Олдсмит, — например, привезти из Новой Зеландии самый большой гейзер.

— Или из Антарктиды вулкан Эребус, — предложил Ен, — У него в кратере температура градусов 500, не меньше.

— Да ну вас к черту, — сказала Кэтлин, — Что вы прикалываетесь. Есть же, наверное, способ, как уничтожают это биооружие.

— Есть, — согласился Олдсмит, — Для этого строится такой завод, вроде химического, ну, а дальше, примерно, как ты сказала.

Вернулся бармен и, ставя на стол бутылку и все прочее, сказал:

— А почему бы всю эту срань не облить керосином и не сжечь к хренам собачьим?

— Эх, парень, — со вздохом сказал Олдсмит, — если бы все было так просто… Понимаешь, химический боеприпас это такая штука, в серединке которой маленькая граната, а вокруг болтушка из микробов. И когда граната взрывается, болтушка распыляется на капельки, по типу спрея, и разносится воздухом. Так что, если это поджечь, и боеприпасы начнут детонировать, то получится натуральная биологическая война.

— Надо же, — разочарованно протянул бармен, — Это какая сука такое придумала?

— Это давно придумали, еще во вторую мировую, — блеснул знаниями Ен.

— Понятно. Фашисты. Слушайте, а если все эти гребаные бомбы вытащить куда-нибудь, засыпать хлоркой, и сверху прокатиться катком?

— 700 контейнеров, — сказала Кэтлин, — Примерно по 4000 ящиков в каждом. Итого будет 2 миллиона 800 тысяч ящиков. Где будем их хлоркой засыпать? Кстати, надо 50 тысяч тонн хлорки. Вот за это «зеленые» точно кого-нибудь линчуют.

— Полная задница, — констатировал погрустневший бармен, — А что же делать?

— Как раз на эту тему мы и думаем, — сообщил Олдсмит, разливая по треть стакана рома.

— Джед, а разобрать этот боеприпас можно? — спросила Кэтлин.

— Можно. Вручную. Минут за десять, при хорошей сноровке. А что?

— Тогда ничего, — сказала она, — Ты мне соком все-таки разбавь, ладно?

Пак Ен дождался, пока все будут готовы и, со словами «за успех нашего безнадежного дела», проглотил содержимое своего стакана в один прием. То же сделал и Олдсмит. Кэтлин покачала головой и культурно отпила пару глотков.

— У меня мысль, — объявил Ен, — вы про сверхмалые нейтронные бомбы слышали?

— А то ж, — сказал Джед.

— Ну вот, — продолжал свою мысль меганезиец, — Взорвать одну такую, на пол-килотонны, в 300 метрах над этим кораблем, и всем микробам крышка. Там такой поток радиации…

— Как-то ты подозрительно быстро налакался, — заметила Кэтлин.

— А что такого? Ночью отогнать эту посудину подальше в океан, и бабахнуть. Никто даже не заметит. А про бомбу я договорюсь.

— Мрак! В какую компанию я попала. Хорошо, что мама не знает.

Изобразив на лице выражение Глубокой и Незаслуженной Обиды, Ен начал жевать кусок краба. Олдсмит хмыкнул, разлил еще по порции рома и поинтересовался:

— Кэтлин, а у тебя есть какие-нибудь идеи? Я имею в виду, кроме мегабойлера, в который можно окунуть 200-метровый корабль целиком, подняв за хвост мегакраном?

— Ну, не знаю… Может, в какую-нибудь доменную печь?

— Голливуд, прошлый век, — прокомментировал Пак Ен, — Терминатора-2 надо сбросить в расплавленную сталь, где он красиво сгорит на радость зрителям. Нам осталось найти то сталелитейное предприятие, которое согласиться, и ту транспортную фирму, которая это добро будет туда доставлять. Это ведь на сушу надо выгружать, ты в курсе?

— А как сами янки это делают? — спросила она, — Наверняка же они как-то избавляются от просроченных запасов этого дерьма.

— Янки? — переспросил Джед, — Сначала они тратят 100 миллионов на проект полностью автоматизированного суперсовременного завода по ликвидации боеприпасов. Потом они тратят еще столько же на экспертизу, и доказывают, что этот завод нельзя построить. А потом они сбрасывают все это дерьмо в старую соляную шахту, и моляться специально обученному американскому богу, чтобы он не дал микробам оттуда выскочить.

— Помогает? — спросил Пак Ен.

— Не всегда, — лаконично ответил капитан Олдсмит.

— А может, объявить конкурс? — предложила Кэтлин.

— Ну, да, — сказал он, — Отличный способ заявить на весь мир: ребята, никто не знает, что делать, так что все мы в жопе.

Меганезиец отхлебнул рома и объявил: