Тотальная война. Выход из позиционного тупика - Эрих Людендорф

Константинополь, где у турок имелись лишь слабые силы. До сих пор охрану Константинополя несла болгарская армия, расположенная на Струме. Конечно, можно было еще подвезти подкрепления с Кавказа и даже может быть с Украины, но мы не могли широко организовать перевозку войск по Черному морю, так как у нас имелось здесь слишком ограниченное количество судов. Переброска войск все же началась немедленно. Несколько батальонов из Украины были в спешном порядке направлены на Константинополь. Но ничего решительного уже нельзя было достигнуть, и Константинополь должен был пасть, а падет ли он в ноябре или декабре, это для общего положения было безразлично. Надо было предвидеть, что тогда флот Антанты установит на Черном море сообщение с Румынией, а ее армии через Болгарию продвинутся на Дунай. Мы не могли рассчитывать, что удастся заставить Румынию сохранить нейтралитет. Рано или поздно она, наверное, должна была выступить против нас.

Кроме того, было совершенно ясно, что Антанта попытается освободить Сербию и затем оттуда начнет наступление в Венгрию, а следовательно, в двуединую монархию, чтобы нанести ей смертельный удар.

Наш фронт на Балканах пошатнулся; являлось вопросом, удастся ли нам создать новый фронт в Сербии и Болгарии, в крайнем случае на Дунае. Первоначально мы не могли точно выяснить обстановку в Софии, а также установить, распространилась ли деморализация на всю болгарскую армию. Сербские войска годами сражались вне пределов своей земли и дали этим блестящий пример прекрасной любви к отечеству. Болгары могли бы сделать то же самое. Ни одной пяди территории Старой Болгарии не было еще занято.

Если болгарская армия отпала, то Германии и Австро-Венгрии надо было посылать большие силы на Балканы.

В нашем положении надо было сделать все возможное, чтобы укрепить нашу позицию на Балканском полуострове и тем самым воспрепятствовать Антанте нанести удар в Венгрию, во фланг Германии и Австрии. Мы перебросили одну германскую дивизию из Севастополя через Болгарию и Румынию в Софию. Генерал фон Арц также отправил одну австро-венгерскую дивизию из Украины через Румынию в Сербию. В Сербию также были направлены три германские дивизии с Восточного фронта, предназначавшиеся на запад и уже находившиеся в пути к Западному фронту. Кроме того, туда же были переброшены две дивизии с итальянского театра войны, которые генерал фон Арц предоставил в наше распоряжение для Западного фронта. Наконец, верховное командование, несмотря на тяжелую борьбу на западе, послало в Сербию альпийский корпус, только что выведенный из боя. Он еще сохранил горное снаряжение, что было крайне необходимо для сербских гор. Таким образом, Западный фронт был ослаблен на шесть-семь дивизий.

Одна германская дивизия должна была собраться в Софии, чтобы образовать опору для царя, а остальные имелось в виду сосредоточить у Ниша. Ввиду плохих условий, в которых приходилось совершать перевозки войск, окончания их едва ли можно было ожидать ранее середины октября.

Скоро стало ясно, что от Болгарии ждать больше нечего. Дивизия из Софии была подтянута к Нишу. Царь отрекся от престола и покинул страну. Правительство совершенно вступило в фарватер Антанты. Болгарская армия частью разошлась, а частью позволила себя обезоружить. С часу на час надо было ожидать, что болгары заключат перемирие и таким образом целиком окажутся в руках Антанты. В германских войсках, сражавшихся среди болгарской армии, сохранился порядок; в то время как войска Антанты неудержимо стремились вверх по Вардару на Ускюб, германские части, находившиеся западнее Ускюба, отошли в безукоризненном порядке на Митровицу, а восточнее – на Софию. Возможность образования нового фронта в Сербии находилась существенным образом в зависимости от боеспособности австро-венгерских войск.

Обстановка в Румынии оставалась в высшей степени неясной и напряженной. Верховное командование могло собрать там лишь слабые силы, в том числе германские войска с Кавказа.

На востоке большевики продолжали оставаться враждебными к нам. Наша политика не приобрела нам в Великороссии друзей, которые могли бы нам помочь.

Вопрос, удастся ли нам в Сербии и Румынии вновь обеспечить с фланга Австро-Венгрию и наш Западный фронт и сохраним ли мы нефтяные промыслы Румынии, оставался под большим сомнением.

В Италии надо было с уверенностью ожидать наступления, и как теперь там будут драться австро-венгерские войска, было совершенно неясно.

Условия борьбы могли в дальнейшем еще значительно ухудшиться. Трудно было лишь сказать, пойдет ли это ухудшение медленным или порывистым темпом. Представлялось вероятным, что финал наступит в ближайшее время; так в действительности и случилось на Балканском полуострове и на Австро-венгерском фронте в Италии.

В этих условиях я чувствовал, что на мне лежит тяжелая ответственность – ускорить окончание войны и толкнуть правительство на решительные мероприятия. 25 сентября верховное командование не имело никаких сведений о попытке завязать мирные переговоры через посредство королевы Нидерландской. Время с середины августа было потеряно совершенно бесплодно. Ноту графа Буриана замолчали. Ввиду стремления противника уничтожить нас дипломатия оказалась поставленной перед невозможной задачей. Этот ход мыслей создался у меня не молниеносно, а постепенно нарастал с начала августа в страшной внутренней борьбе с самим собой; он заставил меня 26 сентября обратиться к статс-секретарю фон Гинтце с просьбой прибыть в Спа.

V

Тем временем обстановка в Берлине складывалась весьма безотрадно; борьба за власть вновь резко выступила на первый план. Атака, которую повел депутат Эрцбергер на графа фон Гертлинга, представляла ее внешнее проявление и вызвала сильную бурю. Указания Императора от 14 августа о придании деятельности правительства централизованного и решительного характера осуществлены не были. Я не имею полного представления о событиях того времени. Я не считал, что положение имперского канцлера серьезно пошатнулось; до сих пор, при его большом парламентарном опыте, ему всегда удавалось удержаться. Берлинские события заставили статс-секретаря фон Гинтце отложить свой приезд на воскресенье 29 сентября. Через графа Лимбург-Штирума просьба прибыть в Спа была также передана имперскому канцлеру. На этот раз я на этом не настаивал, так как в начале сентября мне было указано иметь в виду преклонный возраст графа Гертлинга; однако я был бы очень доволен, если бы имперский канцлер прибыл, так как мне самому было важно шире выяснить себе точку зрения на предстоящие мероприятия.

На западе опять возобновились сильные бои.

Восточнее Ипра Антанта произвела атаку и на старом фландрском поле сражения отбросила нас повсюду с передовых позиций, местами даже с главных позиций, прикрывавших расположение артиллерии. Мы были вынуждены отвести армию на тыловую позицию.