Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней - Алексей Пехов

— Гаррет! — Кли-кли, казавшийся маленьким холмиком на спине огромного черного коня, подъехал ко мне. — Ты не мог бы вернуть Мой медальон?

— А, конечно. — Я и забыл о безделушке Кли-кли. — Вот. Спасибо.

— Не за что. — Гоблин повесил финтифлюшку себе на шею. — Ну что, готов в дорогу?

— Нет.

— Понятно, — усмехнулся шут. — Ночевки в открытом поле и баланда, сваренная Халласом, не для тебя?

Ответить я не успел, потому как, посылая проклятия небесам и зеленому гоблину, появился Делер:

— Кли-кли! Это ты взял последнюю бутылку вина?!

— Гаррет, я, пожалуй, поеду, — заспешил шут. — Нет, ничего я не брал! Больно мне нужна твоя «Асминская долина»!

— А откуда ты тогда знаешь его название? — подозрительно прищурился карлик.

— Так, на ум пришло.

— Кли-кли, сто… стой, кому говорят! Ах ты, ворюга полвершковая!

Что бы ни происходило в нашем мире — Кли-кли оставался неизменным и верным своим привычкам.

Через Праздничные ворота мы проехали, не испытывая никаких трудностей. Заспанные стражники без всяких вопросов и с услужливостью, какая только была возможна, распахнули перед нами створки и выпустили из города, не задав ни одного вопроса о целях столь поспешного выезда в ночную пору.

Золото, врученное капралу, действовало лучше всяких грамот с печатями городского совета.

За два последующих дня мы преодолели расстояние, которое разделяло Ранненг и Иселину. Всю дорогу мы скакали с бешеной скоростью, чтобы как можно больше увеличить разрыв между нами и возможной погоней, снаряженной графом Балистаном Паргайдом.

Тракт, по которому мы ехали, был многолюден и оживлен. И в Ранненг и из Ранненга спешили путешественники и мастеровые, шли обозы, тащившие на продажу всякую всячину. Деревни встречались через каждую лигу, и отряду не приходилось ночевать в чистом поле.

Басс был мрачен, всю дорогу за ним следовал или Элл, или Дядька. Хорошо, что мой дружок решил не рисковать и не предпринимал попыток к бегству, понимая, чем ему это грозит. На мой вопрос, неужели Проныра поедет с нами до Храд Спайна, Миралисса сказала, что найдет, где его пристроить.

— На границе много постов и крепостей. Посидит там, пока мы не вернемся, а потом уж пусть отправляется на все четыре стороны.

Сообщать Бассу о решении эльфийки я не стал. Не думаю, что он бы обрадовался этим новостям.

К пяти часам вечера второго дня пути мы выехали к Иселине.

Я увидел сверкающую ленточку реки еще когда мы находились в лесу — отблески солнца отражались в воде и били сквозь деревья прямо в глаза. А едва мы оказались на открытой местности, у меня просто захватило дух.

Отряд стоял на невысокой возвышенности, и широкая лента реки лежала перед нами как на ладони. За время путешествия я успел повидать множество речушек, речек и рек. Но все они не шли ни в какое сравнение с Иселиной.

Передо мной была мать всех северных рек. Огромная, широкая и полноводная, она начиналась где-то там, где ручьи с Гор карликов сливались в могучий шипящий поток, который затем протекал через леса Заграбы и впадал в море Бурь далеко на северо-востоке.

Впереди по дороге виднелась большая деревня. Неподалеку от нее возвышались мощные бастионы замка.

— Сурок, — спросил я у Дикого. — Что это за поселение?

Воин довольно странно посмотрел на меня и ответил:

— Болтник.

— Тот самый?

— Да.

Все помнят котел под Болтником, в который угодила четверть нашей армии во время Войны Весны. Люди стояли на берегу Иселины, ожидая, когда через нее начнут переправляться ударные силы орков. Никто тогда не знал, что выше по течению, в пятидесяти лигах отсюда, Первые опрокинули людской заслон, отбросили людей к Ранненгу и ударили в тыл тем, кто дожидался их под Болтником.

Выходцы из Заграбы прижали людей к реке, на другом берегу тоже было черно от лучников орков. Наша армия оказалась между молотом и наковальней. Почти никому не удалось вырваться из этого окружения: тех, кто ушел по воде или прорвался сквозь кольцо — были считаные единицы. В день, когда все это случилось, люди поняли, что не зря эльфы назвали реку Иселиной, то есть Черной рекой. Черная река — черные дни. Правда, в те дни она была не черной, а красной от крови людей и Первых.

Алистан не повел отряд в деревню, мы обошли ее стороной, и белые дома с красными черепичными крышами остались по правую руку. Все понимали, что не стоит лезть туда, где возможны, пускай и призрачные, неприятности.

Лишь Угорь и Арнх отправились в деревню узнать насчет переправы на тот берег, а мы остались в небольшом лесочке возле самой воды, чуть ниже по течению от Болтника.

Возле реки пахло свежестью и влажной травой. Берега заросли осокой и камышом, раскидистые ивы склонили ветки с серебристо-зелеными листьями к самой воде. Вокруг лошадей тут же закружилась пара слепней, названных Кли-кли «бзыками». Гоблин немедленно устроил на «бзыков» охоту.

Противоположный берег отсюда казался очень далеким. Я бы не поставил на то, что смогу до него доплыть. Деревья на той стороне были махонькими, не больше половинки моего мизинца.

— Чего, Гаррет, смотришь? Речек не видел? — Рядом со мной присел Халлас и принялся раскуривать трубку.

— Таких больших — нет.

— А по мне — лучше бы их совсем не видеть. Река — это значит лодка. А я ненавижу лодки!

— Если ты не понял, то наш гном очень боится плавать, — объяснил стоящий неподалеку Медок.

— Гномы ничего не боятся! Просто лодки — не для гномов!

— Для гномов мотыги, — фыркнул Делер. — Да не нервничай, Счастливчик! Переправишься ты без всяких мучений. К тому же это не челнок, а паром.

— Иначе говоря, большая лодка! — хмуро выпустил колечко дыма Халлас.

— У него морская болезнь, — ухмыльнулся Медок.

Халлас задымил еще сильнее, угрюмо косясь на водные просторы.

— Морская болезнь еще ничего! Я вот плавать не умею, — с излишней гордостью проинформировал нас Кли-кли.

— То есть совсем? — Халлас посмотрел на шута.

— То есть только как топор могу! И нисколько не боюсь.

— Ядрена кочерыжка! Я же сказал, что гномы ничего не боятся!! — взорвался Халлас.

Вернулись Угорь и Арнх.

— Ничего не получается, милорд Алистан. — Лысина Арнха блестела от пота. — У них какой-то городской праздник. Никто не работает, оба парома простаивают, все пьяны. Так что до завтрашнего утра с этого берега мы никуда не денемся.

— А, тьма! — выругался командир.

Мы перебрались поближе к паромам, чтобы утром первыми переправляться на тот берег. Две деревянные махины с огромными барабанами, на которые были намотаны толстые цепи, стояли в четверти лиги от Болтника. Они располагались в ста ярдах друг от друга и находились во владении совершенно разных людей.