Свободное радио Альбемута. - Филип Дик

Опустившись на край постели, Конни сбросила туфли, причесала свои жидкие прямые волосы и безжизненно глядела прямо перед собой — полуголая, тощая, с заколкой во рту. Ее удлиненное костлявое лицо выражало, казалось, силу и целеустремленность — видимо, потому, что под сухой кожей отчетливо выступали кости. На правой щеке горел прыщ. Она не обращала на него внимания, разумеется: прыщ, как и секс, не имел для нее никакого значения.

— У тебя есть лишняя зубная щетка? — спросила Конни, то и дело механически кивая, что–то бормоча себе под нос, как и все, кто сидит на игле. — А, ладно, зубы и зубы… — Голос ее стал чуть слышен, и лишь по движению губ можно было понять, что она продолжает говорить.

— Показать тебе ванную? — спросил Арктор.

— Какую ванную?

— Здесь, в доме.

Она поднялась, машинально продолжая расчесывать волосы.

— Что за люди у тебя так поздно? Смолят травку и болтают без умолку… Живут с тобой? Ну да, точно:

— Двое из них живут.

Остекленелые глаза Конни повернулись к Арктору.

— Ты гомик?

— Стараюсь им не стать. Потому тебя и позвал.

— И как, получается?

— Проверь.

Она кивнула.

— Если ты скрытый гомик, то, наверное, лучше мне все сделать самой. Ложись. Хочешь, я тебя раздену? Лежи, лежи, я справлюсь… — Она начала расстегивать ему брюки.

Арктор очнулся. Рядом, едва различимая в темноте, храпела Конни. Все торчки спят, как граф Дракула, подумал он: лежа на спине и глядя прямо вверх, словно готовые в любой момент резко сесть. Как автомат, робот, рывком переходящий из положения А в положение Б. «Пора — вставать — уже — день», — говорят они, вернее, динамик в их голове. Потом звучат дальнейшие инструкции. Как музыка в радиобудильнике — приятная, но предназначенная лишь для того, чтобы заставить тебя что–то сделать. Музыка по радио будит, музыка в голове торчка звучит, чтобы заставить тебя достать ему зелье. Он сам как машина — и стремится превратить тебя в свою собственную машину. Каждый торчок — как запись на ленте.

Арктор снова задремал, размышляя о том, что в конце концов торчку, если это цыпочка, остается только продавать свое тело. Вот как Конни.

Он открыл глаза, повернулся к лежащей рядом девушке и увидел… Донну Хоторн.

Он резко сел. Донна! Отчетливо видно лицо. Точно, боже мой!

Арктор потянулся к выключателю и нечаянно свалил лампу… Девушка не проснулась. Он бессильно смотрел на ее лицо, смотрел, смотрел… и вдруг оно стало медленно меняться, вновь превращаясь в изможденное, скуластое лицо Конни. Конни, а не Донна. Другая, не она…

Он тяжело упал на кровать и забылся тревожным сном, то и дело просыпаясь, гадая, что все это может значить, и снова проваливаясь во мрак.

— Мне плевать, что от него несет, — сонно пробормотала девушка. — Я все равно его любила.

Интересно, кого она имеет в виду? Парня? Отца? Кота? Незабываемую детскую игрушку?.. Она сказала «все равно любила», а не «все равно люблю». Очевидно, кто бы это ни был, его сейчас нет. Может быть, подумал Арктор, они, кто бы «они» ни были, заставили ее отказаться от него, выбросить. Потому что от него несло так сильно…

Может быть. Сколько ей лет — этой хранящей о ком–то память наркоманке, которая лежала рядом?

Глава 10

Фред в костюме–болтунье наблюдал за голографическим изображением Джима Барриса. Баррис сидел в гостиной дома Боба Арктора и внимательно читал книгу о грибах. Откуда такой интерес к грибам? — подумал Фред и перемотал ленту на час вперед. Баррис все так же сосредоточенно читал, делая какие–то пометки.

Наконец Баррис отложил книгу и вышел из дома, оказавшись вне зоны просмотра. Вернулся он с коричневым бумажным пакетом и стал по одному выбирать оттуда сушеные грибы и сравнивать с цветными фотографиями в книге. Один невзрачный гриб он положил в сторону и растолок, а остальные всыпал в пакет; из кармана достал пригоршню капсул и методично стал набивать их растолченным грибом.

После этого Баррис начал звонить. Подслушивающее телефонное устройство автоматически фиксировало номера.

— Привет, это Джим.

— Ну?

— Ты не представляешь, что я достал.

— Ну?

— Psilocybe mexicana.

— Что за фигня?

— Редкий галлюциногенный гриб. Тысячу лет назад в Южной Америке его использовали в мистических обрядах. Начинаешь летать, становишься невидим, понимаешь язык зверей…

— Не надо.

Отбой. Другой номер.

— Привет, это Джим.

— Джим? Какой Джим?

— Бородатый… в зеленых очках и кожаных штанах. Мы встречались у Ванды.

— А, понял. Джим.

— Интересуют психоделики органического происхождения?

— Гмм, не знаю… — С сомнением: — Это точно Джим? Что–то не похоже.

— Есть шикарная вещь. Редчайший органический гриб из Южной Америки, использовавшийся в индейских мистических культах тысячу лет назад. Летаешь, становишься невидим, твоя машина исчезает, понимаешь язык зверей…

— Моя машина исчезает все время. Когда я не ставлю ее на стоянку. Ха–ха.

— Могу достать раз на шесть.

— Почем?

— По пять долларов.

— Обалдеть! Ты не шутишь? Надо встретиться. — Затем подозрительно: — Кажется, я тебя помню — ты меня однажды наколол. Откуда у тебя эти грибы?

— Их провезли в глиняном идоле. В партии произведений искусства для музея, тщательно охраняемой. Копы на таможне ничего не просекли. Если ты не словишь кайф, я верну деньги, — добавил Баррис.

— А если я выжгу себе мозги?

— Два дня назад я сам закинулся, — сказал Баррис. — Для пробы. Приход сказочный — богатейшая цветовая гамма… Куда лучше мескалина. Фирма гарантирует. Я берегу своих клиентов — всегда сначала пробую сам.

Через плечо Фреда заглянул другой костюм–болтунья.

— Что он толкает? Мескалин?

— Грибы, — ответил Фред. — Нашел их где–то в окрестностях.

— Некоторые грибы чрезвычайно ядовиты, — заметил костюм–болтунья.

Из соседней кабинки вышел третий костюм–болтунья.

— Грибы из рода _Amanita_ содержат токсины, которые расщепляют красные кровяные тельца. Смерть наступает через две недели, в страшных мучениях; противоядия не существует. Чтобы собирать грибы, надо отлично в них разбираться.

— Знаю. — Фред отметил этот участок записи для отчета.

Баррис набрал еще один номер.

— По какой статье его можно обвинить? — спросил Фред.

— Искажение фактов в рекламе.

Костюмы–болтуньи засмеялись и разошлись по кабинкам. Фред продолжал наблюдать.

Монитор номер четыре показал, как в дом входит Боб Арктор. Вид у него был подавленный.