Изгнанники - Михаил Михеев

Настоящее имя Ахметки было Игорь, а фамилия – Херлин, и был он потомком эмигранта, правда, неизвестно в каком поколении. Первым из предков, покинувшим Российскую империю, был его полный тезка, малоизвестный историк, написавший даже несколько книг. В Российской империи они запрещены не были, просто автору предложили поискать другую работу – ну, не соответствовал он служебному положению. И из школы, в которой он учил людей разумному, доброму и вечному, его тоже поперли, ибо не может учитель плохо относиться к собственному народу.

Быстро выяснив, что ничего серьезного делать он не умеет и не хочет, а низкоквалифицированный труд посчитав ниже своего достоинства, историк впал в уныние. Ну в самом-то деле, у русских кто не работает – тот не ест, и нестарый еще мужик оказался без средств к существованию, потому что подавать кому-то было в империи не принято. Можешь работать – работай, не хочешь – твои проблемы. Правда, выход нашелся быстро, и, собрав немногочисленные пожитки, неудачник рванул за бугор. Ну а там подобным кадрам в момент очередного обострения всегда были рады – сделали из него показательный пример того, как хорошо жить за пределами империи и запихали работать на вещательную станцию. В общем, все как всегда. Правда, жизнь все равно плохо закончилась – с возрастом у Херлина поехала крыша, и он угодил в психушку для бедных, где вскорости и помер.

А вот его потомки, что интересно, устроились неплохо, со временем заработав и небольшое состояние, и кое-какое положение в обществе. Ну и осталась в их семье традиция называть детей русскими именами – ностальгия, что поделаешь. Вот в этой семье и родился нынешний собеседник Бьянки.

Себя он считал исключительно умным, а все неудачи списывал на происки врагов, хотя реальность говорила скорее об обратном. Быстро промотав оставшееся после ранней смерти родителей состояние, он обратился за помощью к родственникам. Те помогли раз, другой, а потом посоветовали идти работать. Однако работать категорически не хотелось, и Игорек влез в мелкую аферу типа купи дешево, продай дорого. Получилось. И еще раз получилось. А потом компаньоны кинули недалекого приятеля, и пришлось ему, спасаясь от разгневанных кредиторов, спасаться бегством. Однако, перебравшись на соседнюю планету, он выяснил, что, во-первых, кредиторы его все равно рано или поздно найдут, уже не из-за денег, а просто из мстительности, чтобы ноги, в назидание прочим, повыдергать. А во-вторых, что было куда неприятнее, жрать-то нечего было. И что прикажете делать?

К счастью, в этот момент ему попалось на глаза объявление о вербовке в иностранный легион – французы не брезговали открывать конторы по найму и за рубежом. Это был шанс, которым Херлин воспользовался. Увы, в легионе он долго не задержался – как боевая единица он оказался бесполезен из-за патологической трусости, любви к крысятничеству и готовности сдать любого по первому требованию. Солдаты любой армии подобных типов не любят, и командир взвода, недолго понаблюдав за новичком, сделал вывод, что пристрелят его в спину в первом же бою. Причем подчиненных прошедший три войны и начавший с рядового лейтенант понимал и не осуждал. Вот только иметь неприятности из-за такой вот дряни ему тоже не хотелось, поэтому Херлина перевели писарчуком на склад, где он и дослужил почти весь срок. Правда, под конец он проворовался, но от него уже настолько хотели отделаться, что даже дела заводить не стали. В общем, хороший пендаль под сидалище, и лети, птичка, белым лебедем, порти воздух в другом месте.

И тут судьбы улыбнулась вновь оставшемуся без средств к существованию Херлину – в него влюбилась женщина, которая была и моложе его, и красива, и, вдобавок, довольно богата. В общем, он женился. Кажется, живи да радуйся, но он сдуру, а может, в эйфории от себя, любимого, опять пустился во все тяжкие. Жена терпела его долго, несколько лет, и даже на стремительно сокращающийся банковский счет закрывала глаза, но когда однажды, придя домой, застукала его с какой-то лахудрой, то просто забрала дочь и ушла. На следующий день она подала на развод, а еще через неделю Херлин вновь был на улице, без денег и перспектив.

И тут его вновь нашли кредиторы из той, прежней жизни – случайно нашли, но проблем это принесло не меньше. Сменив имя и фамилию, на последние деньги проведя омоложение в третьесортной клинике, свежесформированный Гомозин бежал с планеты, нанявшись на контейнеровоз матросом. На Вечном Кипре он с корабля смылся, потому как там приходилось работать, а за попытку отлынивать можно было запросто познакомиться с боцманским кулаком. Это было больно, и Ахметке не нравилось, а работать все равно не хотелось. К тому же, и в команде его не любили – ну, стучал он, а капитан, с которым некоторые матросы ходили уже не один десяток лет, этого не одобрил, и, когда новичок не понял намека, просто рассказал о его художествах команде. Те пригрозили, что выставят Гомозина задницей в открытый иллюминатор, чтобы его через нее в космос высосало. Естественно, ему это не понравилось. Вот поэтому он и свалил с корабля, прихватив на память кое-что из капитанского сейфа. Капитан, конечно, был зол, как черт, но похищенное не стоило того, чтобы ради поисков виновного задерживаться и срывать график рейса. Вот так Гомозин и оказался на Вечном Кипре.

Здесь он прожил около года – пока деньги не кончились. Ну а потом пришлось искать средства к существованию. Вначале Ахметка пробовал начать карьеру альфонса, но, увы, дамочки на него не слишком клевали, и он не мог понять, почему. Ну а потом судьба свела его с Гарцманом, старым и толстым, но обеспеченным гомосексуалистом.

Трудно сказать, что в Ахметке привлекло старого педераста. Так или иначе, но они нашли друг друга. Вначале Гомозину было противно, но со временем он втянулся и регулярно исполнял в их паре роль актива, хотя иногда, когда у Гарцмана начинало играть в чреслах, и роль пассива. Последнее, правда, случалось нечасто, хотя Ахметке со временем стало даже нравиться.

Ну а в тот вечер они направили свои стопы в ресторан, дабы отметить годовщину знакомства. Ахметка всегда пил много, а в этот раз и вовсе перебрал, поэтому даже не заметил изменения обстановки. Зато он заметил одиноко сидящую красивую девушку в форме. В другое время он, может, и проявил бы осторожность, но в голове булькало вино, и это сняло тормоза. Поэтому, как только Мойша отлучился, Ахметка решил сыграть уже забытую роль покорителя женских сердец, и подсел к девушке. Это было глупо, но еще глупее было вываливать на нее ворох информации о себе. Увы, спьяну чего только не сделаешь. Возможно, Гомозин считал, что это позволит ему лучше вписаться в роль рыцаря печального образа – это, по его мнению, должно было убойно действовать на дамочек.