Кастрюлька с неприятностями - Анна Дашевская

— Если мы не вмешаемся, Джироламо исчезнет, Марта вскроет тайник и заберет дневники. Если мы вмешаемся, Джироламо останется жив…

— Знаете, профессор, вообще-то в данной ситуации личная судьба Джироламо Чертальдо меня волнует… не очень, скажем так.

— …и Марта точно также заберет дневники, только вот пользы от них ей не будет, — договорила я.

— Поясните?

Я положила на стол книгу карманного формата в переплете из ярко-синей кожи.

— Теодоро, вам слово!

Дух появился из книги уже привычным для меня образом: легким полупрозрачным дымком, обрисовавшим фигуру, постепенно уплотнившуюся. Для Джан-Марко это зрелище, повидимому, не было таким обыденным, потому что он вздрогнул. Чуть заметно, но вздрогнул. Впрочем, особо трепетное отношение к духам и святым вообще свойственно национальному характеру латинян, что при этом не делает их менее способными к магии.

— При обычных условиях духи не могут воздействовать на материальные неодушевленные объекты, — начал он после легкого поклона. — Однако личный рукописный дневник — это не совсем обычный материальный объект. Часть души его создателя остается в рукописи, и поэтому я и мне подобные можем на нее влиять. Нужно только решить, каким именно образом…

— А что значит «при обычных условиях»? — спросил, подавшись вперед, Джан-Марко.

— Теодоро останется с тобой, все узнаешь, — обрвала я его. — Итак, у нас есть варианты: просто перепутать в хаотическом порядке буквы рукописи, чтобы текст казался зашифрованным, или вообще оставить пустые листы…

— Пустые листы — не годится, Марта сразу поймет, что зедсь что-то не так, — воскликнул Джан-Марко. — А вот если бы туда внести несколько маленьких ошибок!..

— Именно это я и хотел предложить! Смотрите, — ответил дух, и в воздухе перед нами возникла страница из дневника, исписанная формулами, — если вот здесь и здесь поменять векторы, а сюда добавить коэффициент…

Через час жарких споров дневники последнего мага из рода Чертальдо были должным образом испорчены, и мэтр Торнабуони попросил горничную принести бутылку белого вина и бокалы. Вино оказалось охлаждено ровно настолько, насколько следовало, и я, лениво откинувшись в кресле, спросила у Джан-Марко:

— А как вы доводите вино до должной температуры? У меня под заклинанием оно всегда получается холоднее, чем нужно.

Молодой человек усмехнулся, переглянувшись с духом.

— Никакой магии, госпожа Редфилд, просто некоторые традиции Серениссимы! За окном кухни — канал, в который опущена сумка с бутылками…

Дождавшись возвращения Марджори из магазинов, я передала Джан-Марко синюю книгу, к которой теперь был привязан дух мага Теодоро Франческо Ботта, забросила в свой пространственный карман копию дневника Чертальдо — сделанную до наших исправлений, конечно — и открыла портал. Домой, домой, домой!

— Почему ты не забрала с собой этого мага? — спросил Равашаль, прочитав мой краткий отчет о проделанной работе.

— Потому что мне пока еще дорог рассудок! Не забывай, у меня уже есть Жиль. Передать тебе не могу, насколько это сварливая сущность. Между прочим, он перед моим отъездом в Новый свет поссорился с Хранителем Либером, так между ними только что молнии не проскакивали, пока не произошло примирение. А что бы я делала, если бы эти двое начали ссориться у меня дома?

— Н-да… Могу сказать, что сделал бы я: выкинул бы обоих в Сену с Нового моста, — усмехнулся Равашаль. — Ладно, так что там в этих дневниках, за чем гонялась Марта?

— Думаю, вот за этим.

Я продемонстрировала формулу «лед в жилах», весьма эффективную, кстати. Разумеется, я ее не проверяла на ком-то живом, но все-таки моя довольно долгая практика позволяет понять, каково будет воздействие заклинания.

— Она будет на это рассчитывать… — задумчиво произнес Равашаль.

— Если не успеет испытать формулу. Если успеет — потратит немало времени на то, чтобы понять, что не так, — пожала я плечами. — Было бы хорошо ей этого времени не дать.

— Мы не можем арестовать ее сейчас. И дело даже не в том, что против нее нет никаких обвинений, сейчас уже нашли бы. Но мы не знаем ее сообщников, кроме Милоша, а он молчит. Ты понимаешь, что всякую мелочь, вроде Макмердок, в расчет никто не берет. Паук в паутине — Марта.

— Да понимаю, конечно, — отмахнулась я. — Будем надеяться, что ее не потеряют.

Выходило так, что потерять Марту Яначекову-Врожецкую мы бы не смогли при всем старании. То здесь, то там вдруг появлялись и будто огнем наливались ее следы. Мне казалось иной раз, что я сама наполовину стала Мартой, что слышу, что она думает и предугадываю ее следующее движение. К сожалению, только казалось…

Прошла всего неделя после моего возвращения из Серениссимы, когда, отслеживая очередное перемещение фигурантки, я увидела, что она прибыла в Лютецию. Считать это личным выпадом? Или пока что я вообще не попала в поле ее зрения? Но, в любом случае, наблюдение надо усилить, и добавить к магическим сигналкам обыкновенную слежку.

Кажется, эта мысль периодически приходит мне в голову: чем сильнее маг, тем меньше он защищен от обычных людей и их действий. По себе знаю: если о этом не задумываешься, то магические записывающие устройства или следилки отмечаешь сразу, на автомате, а вот обыкновенного сыщика, идущего за тобой, не замечаешь.

Пусть походят, в конце концов, молодым сотрудникам Службы магической безопасности нужна разнообразная практика.

Как я уже отметила, прошла всего неделя после поездки в Серениссиму, было седьмое октября, когда, в разгар жесточайшего спора с ректором о постройке нового полигона для боевиков, зажужжал мой коммуникатор. Как ни странно, это была Александра ван Хоорн.

— Алекс, здравствуй. У тебя что-то срочное?

— В общем, терпит… — ответила она неуверенно.

— Тогда я свяжусь с тобой сама завтра утром, — сказала я и повернулась к Кайонну, чтобы продолжить битву. Увы, запал был потерян обеими сторонами, и дальше обсуждение свернуло в сторону размера будущего полигона, формул неразрушимости для стен и прочих реалий.

Утром Алекс кратко рассказала мне о странной смерти сестры Урсулы из монастыря в Блоне, и об оставленном ей наследстве. Да уж, наследство — два мешка неприятностей! Впрочем, Урсула просила передать всю информацию мне, и это был единственный мудрый поступок.

Удивительно все-таки, ведь разумная была женщина. Я хорошо знала и Урсулу, в миру Николь Лабрюйер, и ее тетку и старшую подругу Луизу Арнуа, превратившуюся после пострижения в настоятельницу монастыря мать Филиппу. Более того, я не просто хорошо их знала: Луиза долго проработала в Службе магической безопасности, и операцию по обезвреживанию Адельстана Кровавого мы проводили совместно. Николь пришла к нам позже, да она и была намного, намного моложе и меня, и Филиппы.