Вторая книга - Надежда Мандельштам

Осюша - наша детская с тобой жизнь - какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь. Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если увижу тучу?

Ты помнишь, как мы притаскивали в наши бедные бродячие дома-кибитки наши нищенские пиры? Помнишь, как хорош хлеб, когда он достался чудом и его едят вдвоем? И последняя зима в Воронеже. Наша счастливая нищета и стихи. Я помню, мы шли из бани, купив не то яйца, не то сосиски. Ехал воз с сеном. Было еще холодно, и я мерзла в своей куртке (так ли нам предстоит мерзнуть: я знаю, как тебе холодно). И я запомнила этот день: я ясно до боли поняла, что эта зима, эти дни, эти беды - это лучшее и последнее счастье, которое выпало на нашу долю.

Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка - тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой милый слепой поводырь...

Мы как слепые щенята тыкались друг в друга, и нам было хорошо. И твоя бедная горячешная голова и все безумие, с которым мы прожигали наши дни. Какое это было счастье - и как мы всегда знали, что именно это счастье.

Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному - одной. Для нас ли неразлучных - эта участь? Мы ли - щенята, дети, - ты ли - ангел - ее заслужил? И дальше идет все. Я не знаю ничего. Но я знаю все, и каждый день твой и час, как в бреду, - мне очевиден и ясен.

Ты приходил ко мне каждую ночь во сне, и я все спрашивала, что случилось, и ты не отвечал.

Последний сон: я покупаю в грязном буфете грязной гостиницы какую-то еду. Со мной были какие-то совсем чужие люди, и, купив, я поняла, что не знаю, куда нести все это добро, потому что не знаю, где ты.

Проснувшись, сказала Шуре: Ося умер. Не знаю, жив ли ты, но с того дня я потеряла твой след. Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня? Знаешь ли, как люблю? Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе... Ты всегда со мной, и я - дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, - я плачу, я плачу, я плачу.

Это я - Надя. Где ты? Прощай.

Надя.

Примечания

Цитаты из стихотворений Мандельштама и Ахматовой в примечаниях, как правило, не оговариваются. - A.M.

Примечания Александра Морозова

1 Как все каторжанки, стопятницы, пленницы... - Из "Поэмы без героя" Ахматовой:

Ты спроси у моих современниц,Каторжанок, "стопятниц", пленниц,И тебе порасскажем мы,Как в беспамятном жили страхе,Как растили детей для плахи,Для застенка и для тюрьмы.

В книге "Воспоминания" (М., 1999) Н.Я.Мандельштам писала, как ею было подсказано Ахматовой слово "стопятницы".

2 ...изучающие "Четвертую главу" и историю обезьяны... - То есть в "Кратком курсе истории ВКП(б)" главу "О диалектическом и историческом материализме", написанную Сталиным, и работу Энгельса "Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека", вошедшую в его "Диалектику природы".

3 Тысячелетнее царство только начиналось... - Апокалипсис: "И увидел я престолы, и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божье, которые не поклонились зверю, ни образу его. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет" (20:4).

4 ...как Солженицыну, перепадала иногда палочка шашлыку... Замечательный эпизод в конце "Ракового корпуса" Солженицына (гл. 35).

5 Прошло больше сорока лет. как вышла последняя книга Мандельштама... - Книга "Стихотворения", вышедшая в 1928г.

6 ..."Разговор о Данте" исчез с прилавков в один миг. - Книжка вышла в 1967 г.

7 Один из самых блистательных людей в истории человечества сказал... - Видимо, говорится о Гёте, и далее приводится, что сказано в "Фаусте" (ч. 1, сцена 2) устами Мефистофеля: "Denn eben wo Begriffe fehlen, // Da stellt ein Wort zur rechten Zeit sich ein" (на место понятий тут же отыщется слово).

8 ...происходит гигантская потрава. В те дни я бегала в одном табунке с несколькими художниками. - В 1919 г. в советском Киеве Надя Хазина занималась в студии при мастерской декоративного искусства ААЭкстер, известной художницы русского авангарда. "В мастерской Экстер, - вспоминала Н.Я.Мандельштам, - занимались будущие жены Эренбурга, Бабеля, Вишневского. Вокруг студии - И.Рабинович, Шифрин, Чекрыгин, Челищев, Редько. Параллельно еврейская студия - Тышлер, Минчин, скульпторы - Пайлес, Эпштейн (существовала за счет меценатов)"

Красные вошли в Киев, на смену петлюровцам, 5 февраля. Наркоматом просвещения УССР школе Экстер было тогда же предложено участвовать в оформлении улиц города к годовщине Красной Армии, потом к празднованию 1 Мая.

Марджанов ставил пьесу испанского классика... - "Фуэнте овехуна" ("Овечий источник") Лопе де Всги. Премьера этого революционного спектакля, оформленного Исааком Рабиновичем, с артисткой Верой Юреневой в главной роли прошла в Театре им. Ленина (бывшем Соловцов-ском театре) 1 мая.

9 ...постепенно просачивались гости с севера. Одним ш первых появился Эренбург. - И.Г.Эренбург приехал в Киев в сентябре 1918г., еще в правление гетмана, выпустив перед тем в Москве книжку экстатических, оплакивающих погибший мир стихов "Молитва о России".

10 "Хлам" помещался в подвале главной гостиницы города... Гостиницы "Континенталь" на Николаевской улице, в подвале которой прежде располагался Киевский литературно-артистический клуб (КЛАК).

11 ...[в "Континенталь"] поселили приехавших из Харькова правителей второго и третьего ранга. Мандельштаму удалось пристроиться в их поезде... - В феврале 1919 г. Мандельштам с братом Александром выехал из Москвы в Харьков. Там он заведует секцией поэзии во Всеукраинском литературном комитете. В Киев он попадает в апреле - с переездом правительственных учреждений в занятую столицу Украины. На следствии 1934 г. Мандельштам сообщил, что "с конца 1918 г. наступает политическая депрессия, вызванная крутыми методами осуществления диктатуры пролетариата. К этому времени я переезжаю в Киев" В стихах этому периоду отвечают строчки:

Век. Известковый слой в крови больного сынаТвердеет. Спит Москва, как деревянный ларь,Век. Известковый слой в крови больного сынаТвердеет. Спит Москва, как деревянный ларь.И некуда бежать от века-властелина...Снег пахнет яблоком, как встарь.Мне хочется бежать от моего порога.Куда? На улице темно,И, словно сыплют соль мощеною дорогой,Белеет совесть предо мной.

("1 января 1924")