Демогоргон - Брайан Ламли

— Нет, плата более чем достаточная. Просто хотелось бы поскорее со всем этим покончить, вот и все. Ведь нам предстоит раскапывать могилу, находимся мы здесь по подложным документам и к тому же днем вынуждены работать на ведущих в Меггидо раскопки американцев, которые в любой момент могут нас разоблачить. От такого кто угодно занервничает. И чем скорее мы отсюда выберемся — тем лучше.

— Согласен, — сказал Гуигос. — Честно говоря, мне ваша компания нравится ничуть не больше, чем вам — моя. Ладно, ближе к делу! Вон тот заброшенный колодец, что находится на пересечении улиц, когда-то являлся центром поселения. По нижним веткам когда-то росших возле него олив вились виноградные лозы. А вон у того дома зеленела целая фиговая роща. Одним словом, в свое время площадь выглядела довольно симпатично, да и сам городок был не так уж плох.

— Ха! — буркнул Мхирени. — Да ведь это дерево мертво уже лет сто, не меньше! О каких же тогда временах вы говорите, мистер Гуигос?

— Об очень-очень далеких! — проскрежетал Гуигос. — А что касается оливы у колодца, так ты ошибаешься — она мертва уже более шестисот лет. Как бы то ни было, именно она и есть мой ориентир. Она, да еще Полярная звезда.

Он обратил желтые глаза к небу, отыскал взглядом Большую Медведицу, и, ориентируясь по составляющим ее звездам, повел своего осла через кучи каменных обломков. Остальные переглянулись, пожали плечами и последовали за ним.

Хумнас был фальшивомонетчиком и мошенником. Он был нанят шесть месяцев назад, после того как ему пришлось бежать из родного Ирака, власти которого решили во что бы то ни стало заполучить его голову. Мхирени также был выходцем из Ирака. Будучи убийцей и обладая невероятной физической силой, он тем не менее отличался изобретательностью и недюжинным умом, позволявшими ему избегать лап правосудия на протяжении почти всей его двадцативосьмилетней жизни. Третий из нанятых Гуигосом помощников также был преступником, но сильно отличался от остальных двоих.

Симпатичный, с типично греческими чертами лица и прекрасно сложенный,

Димитриос Каструни был самым молодым из троих. Почти все свои двадцать два года он провел в Ларнаке — рыбацком поселке на Кипре. Он был единственным сыном грека-киприота, виноторговца и два года назад его бросила любимая девушка, согласившаяся стать женой его соперника. Пробравшись на церемонию бракосочетания, он внезапно бросился к жениху и прямо на глазах оцепеневших от ужаса гостей перерезал ему глотку. Затем, преследуемый толпой разъяренных родственников убитого, он едва успел добраться до отцовской лодки и уйти в море. Ночью, оказавшись возле Хайфы, он пустил лодку ко дну, а сам вплавь добрался до берега. Назвавшись еврейским именем, он ухитрился получить место шофера и возил представителей британской администрации. Там-то с месяц назад его нашел и завербовал Гуигос.

Нервы Каструни были практически на пределе. Но, тем не менее, пока ему удавалось держать себя в руках и внешне он казался совершенно спокойным, даже невозмутимым. А внутреннее возбуждение в основном было вызвано двумя годами скитаний и жизни под чужим именем в мире где грозовые тучи политической нестабильности и угрожающее бряцание оружием народов, готовящихся к войне, позволили ему замести следы и до сих пор оставаться на свободе. Но у него были все основания сомневаться в том, что его преступление останется без последствий. Хотя он и не любил думать об этом, но чувствовал, что прошлое рано или поздно настигнет его. Скорее это было даже не чувство, а твердая уверенность, заставлявшая его всегда оставаться начеку. Но, будучи по натуре человеком честным, он остался очень доволен тем, что Гуигос уже заплатил и что обещал заплатить впоследствии, поэтому сами «сокровища» его ничуть не интересовали. Именно это и послужило причиной того, что Хумнас и Мхирени не стали посвящать его в свои планы.

И вот сейчас когда они осторожно пробирались через руины, Каструни, с его необычайно обострившимся за годы скитаний слухом вдруг уловил какой-то слабый звук, к счастью доносящийся откуда-то издалека.

— Тише! — тут же остановившись, предупредил он остальных.

— Что случилось, Димитриос Каструни? — прошипел Гуигос.

Все четверо затаили дыхание.

— Я что-то… услышал, — наконец ответил Каструни.

— Ха! — фыркнул Мхирени. — И кто же, интересно, кроме нас может оказаться здесь, в этом Богом забытом месте, где кругом только звезды, да развалины? — Мхируни, хотя сам и не был человеком верующим, происходил из семьи мусульман-шиитов. И замечание его ничего не значило: поминать Бога всуе он научился у американцев, которые делали это постоянно. Но если это ничего не значило для него, то совсем иначе дело обстояло для Гуигоса.

— ЗАТКНИСЬ! — прошипел старик, а потом вдруг скрипуче гортанно захихикал. — А оно ведь и впрямь Богом забытое! Да, насчет Хоразина иначе и не скажешь, это верно… — Затем он обратился к Каструни: — Так что же ты такое услышал, Димитриос?

Каструни хмуро взглянул на него и набросился на Мхирени.

— Идиот! — негромко сказал он. — Ты спрашиваешь кто это может быть? Так вот, это британская территория. И она постоянно патрулируется. А к северу отсюда — пограничные посты французов. К тому же вокруг Галилейского моря полно арабских селений. По ночам рыбаки ловят рыбу, а по пустыне бродят кочевники. Повсюду шастают археологи, которых больше всего интересуют именно такие «Богом забытые места» как это. Кто там может быть? Неужели ты не слышал, что сказал Хумнас? Мы грабители могил! И тот клад, который ищет Гуигос, хотя он и собирается завладеть им, принадлежит вовсе не ему. Поэтому он не кто иной как вор, а мы его сообщники. В здешних местах полно людей, которые не задумываясь убили бы за пару золотых сережек, а не то что за кучу сокровищ. И когда я что-то слышу, советую тебе верить, что именно так оно и есть! — Он говорил по-гречески, но Мхирени понимал каждое слово.

В темноте не было видно, как Мхирени побагровел от гнева, но Хумнас заметил как его рука скользнула под одежду. Иракцы задумали убить не только Гуигоса, но и Каструни — правда лишь после того как клад будет найден. Поэтому Хумнас незаметно стиснул локоть Мхирени и негромко заметил:

— А ведь грек-то прав! Наверное пусть лучше один из нас стоит на стреме и следит за окрестностями.

Гуигосу предложение явно пришлось не по душе, но в конце концов он согласился.

— Иди, Димитриос, — сказал он. — У тебя зоркие глаза и острый слух, к тому же ты, похоже, ценишь свои жизнь и свободу куда больше, чем эти двое.

Осмотри все кругом, обойди развалины вокруг, но к полуночи обязательно возвращайся сюда. Ты мне понадобишься.