Звездный лед - Аластер Рейнольдс

– Несомненно, мы бы достигли всего и сами, но разве есть сомнения в том, что наше движение заняло бы десятки тысяч лет, а не всего пару тысячелетий? Вместо мозаики полисов, раскинувшихся на двенадцать тысяч световых лет по галактическому диску, мы бы так и остались привязанными к горстке звездных систем – и подверглись бы рискам, какие неизбежно влечет подобная концентрация. И давайте не забывать, что ценнейшие знания, позволившие проскочить столетия медленного поступательного развития, были даны нам безвозмездно, безо всякого ожидания награды. Наша Благодетельница послала знания на Землю, потому что посчитала это правильным.

Тут Хромис замялась, очень хорошо понимая, что многие из собравшихся зовут женщину, официально титулованную Благодетельницей, совсем по-другому. Те знания едва не погубили человечество, пока оно их усваивало. Но ведь прошло восемнадцать тысяч лет. К чему пестовать старую злобу? Прежде чем люди научились обращаться с огнем, наверняка было обожжено немало пальцев.

Кое-кто глухо заворчал, но прерывать не стал. Хромис собралась с духом.

– Знаю, многие из вас забыли суть того давнего благодеяния. Надеюсь, очень скоро я смогу освежить нашу общую память. Но сначала позвольте очертить мое предложение.

Она повернула голову и взглянула на куб-дисплей. Ее портрет сменился изображением Галактики: огромной, древней, загроможденной спиканскими артефактами, но, насколько знали люди, лишенной жизни – за исключением небольшого участка одного ответвления. Совсем маленького, похожего на расплывшееся чернильное пятнышко.

– Благодетельница и ее люди еще где-то там. Почти наверняка они за пределами Материальной Границы. А может, и за пределами Галактики. Но если только Вселенная не таит в рукаве больше хитростей, чем мы можем представить, Благодетельница не могла уйти дальше чем на восемнадцать тысяч световых лет – и то лишь если она продолжает двигаться от нас. А возможно, она уже прибыла к месту назначения. Так или иначе, полагаю, нужно отослать ей письмо. И не полевую передачу, сколь бы дешевой и простой она ни была, но физический артефакт, то, что можно набить данными до самого гейзенберговского предела. Конечно, с отправкой физического артефакта есть очевидная проблема: мы не знаем, куда именно его слать. Но решить ее просто: произведем как можно больше артефактов – многие миллиарды – и разошлем во все стороны. И будем надеяться, что письмо рано или поздно отыщет адресата.

Настал черед Красноперки перебить докладчицу:

– Член совета Хромис, все это прекрасно выглядит в теории. Не сомневаюсь, наших производственных мощностей хватит для исполнения этого плана. Но задумались ли вы о рисках попадания нашего послания не по адресу? Не все соседи столь же цивилизованны, как мы. У нас и так хватает проблем с контролем над вредоносными технологиями. Запихивание всего нашего знания в бутылку и разбрасывание куда попало не представляется мне умным ходом, какими бы ни были его мотивы.

– У нас есть способ обеспечить безопасность, – ответила Хромис.

– В самом деле? Пожалуйста, поведайте же нам! – Красноперка казался всерьез заинтригованным.

– Артефакты получат возможность защищаться от попадания в чужие руки. Они не раскроются, не распознав присутствия митохондриальной ДНК Благодетельницы. Конечно, здесь есть допустимый процент ошибки: мы ведь не хотим исключить детей Благодетельницы, либо внуков, либо потомков более отдаленных – но никто иной не сможет раскрыть сокровище.

И снова Красноперка мастерски сыграл свою роль:

– Хромис, неплохая идея. Но я не убежден в том, что она фундаментально обоснована. В архивах Конгресса нет образцов ДНК Благодетельницы. Все биологические образцы были потеряны в течение века после ее отбытия.

– Мы нашли ее ДНК.

– О, это новость! И где же, позвольте осведомиться?

– Пришлось искать очень долго. Мы вернулись на Марс. И теперь уверены, что собрали достаточно данных для исключения всех неподходящих адресатов.

– Я полагал, что на Марсе уже давно поставили крест.

– Да. Но мы вкопались глубже.

Красноперка медленно опустился в кресло, будто лишившись всякой воли к сопротивлению.

– Раз так, мне остается лишь поздравить вас! Вы предъявили нам ярчайший образец передового мышления!

– Спасибо! – изрекла Хромис благодушно. – Сенатор Красноперка, у вас есть еще вопросы?

– Абсолютно никаких! – провозгласил тот.

Кое-кто из делегатов недовольно заворчал. Но на самом деле мало кого возмутило это небольшое театральное представление. Большинству сенаторов доводилось придумывать и разыгрывать подобные же спектакли.

– Сенатор Красноперка абсолютно прав, обращая внимания на техническую сторону дела, – продолжала Хромис. – Но не будем же пугаться сложностей! Легкий проект не стоит того, чтобы браться за него по такому поводу. Для простых дел у нас уже было десять тысяч лет. Так давайте же предпримем нечто по-настоящему масштабное, покажем истории, из какого мы теста! Дотянемся сквозь пространство и время и вознаградим Благодетельницу за то, что она сделала для нас!

Хромис позволила себе паузу, рассудив, что никто не осмелится перебивать в такой момент. Когда она вновь заговорила, голос ее стал ровным, размеренным, дружелюбным.

– Уверена, многие из вас усомнились в разумности моего предложения, хотя его уже подвергали всем возможным проверкам умы ста тридцати миров. Проблема в том, что для большинства из нас Благодетельница – не более чем фигура отдаленного прошлого. Существо, по отношению к которому мы не испытываем никаких чувств. Но ведь есть немалый шанс на то, что она жива, все еще дышит и мыслит. Она не бог, не мифологический персонаж, но человек не менее реальный, чем любой из нас. Когда-то я с трудом могла помыслить о ней так. Но теперь – нет. Я думаю о ней как о живом реальном человеке с тех пор, как услышала ее голос.

Хромис кивнула сурово в ответ на шепотки аудитории.

– Да, мы отыскали оригинал передачи, положившей начало всему. Заявление нашей Благодетельницы. Ее обещание дать нам все, что сможет. Поиски этой записи были не легче поисков ДНК. Разница лишь в том, что послание всегда было частью нашего культурного наследства – но затерянного, погребенного среди моря данных, искаженного до неузнаваемости. Потребовались столетия усилий лучших экспертов-криминалистов, чтобы собрать его воедино, кадр за кадром. Полагаю, результат оправдал затраты.

Хромис посмотрела на куб и послала мысленную команду начать воспроизведение.

Зазвучала музыка. Она постепенно усиливалась, накатывая волной. Перед делегатами возник древний символ – золотой шар и три буквы алфавита, неиспользуемого уже четырнадцать тысяч лет.

– Пожалуйста, настройте лингвистические фильтры на английский середины двадцать первого века, – попросила Хромис. – Сейчас вы услышите голос Благодетельницы.

Тотчас же на всех сторонах куба возникло тонкое лицо хрупкой женщины. Она больше походила на жертву истории, чем на ее вершителя. И голос ее звучал робко и сбивчиво, будто ее заставили говорить то, что по своей воле она бы не решилась сказать никогда:

– Я Белла Линд. Вы смотрите Си-эн-эн.

Часть первая

2057+

Глава 1

Перри Бойс стоял на красной изрезанной поверхности кометы и глядел вверх. Он подкрутил оптику шлема на среднее увеличение и теперь ожидал стабилизации изображения. Громада корабля массой в пятьдесят тысяч тонн висела над его головой, удерживаемая совершенно ничтожной тягой. Капризный толкач уже полностью вышел, но пока держался рядом с «Хохлатым пингвином». У носа толкача бешено мигали синие огоньки – барахлил стыковочный модуль, его все еще не отладили. Сбоку, подле роботов цвета желтый хром, виднелась крошечная фигурка в скафандре. Еще до того, как рядом с ее изображением выскочила подпись, Перри понял – это Светлана.

Расстались они не слишком хорошо. Да, пришлось надавить на нее из-за ремонта – но ведь Белла наехала на него! Да уж, когда маешься бездельем, нервы превращаются в желе. Перри стоял на залитом светом прожектора краю дыры, которую сам же и вырезал в теле кометы: идеально ровное круглое отверстие, вторжение порядка в хаотический пейзаж кометной коры. Сто метров глубины, диаметр – пятьдесят, уже облицована аккуратным, лазерно-гладким слоем серо-голубого пенокамня.

Бойс включил музыку из памяти скафандра марки «Орлан-19» и забылся, слушая пронзительное каввали Нусрата Фатеха Али Хана. Прошли минуты или часы, и в прожекторном свете показалась фигура в скафандре. Она вынырнула из-под купола палатки – одной из нескольких, что были закреплены в двадцати метрах от шахты. За палатками угадывался коренастый силуэт «Космического мстителя» – тяжелого посадочного модуля-шаттла, на котором прибыла бригада с «Хохлатого пингвина».

Перед тем как сработает нашлемный определитель личности, Перри попытался распознать идущего по походке. Как все водолазы, Фельдман и Шимозу двигались осторожно и экономно. Их перевели на корабль с земного глубоководного отдела концерна «Глубокая шахта». А Майк Такахаси был космонавтом до мозга костей. Даже в старом, давно списанном русском скафандре, нагруженный почти тонной обедненного урана, он двигался грациозно и легко, не страшась надолго потерять контакт с поверхностью.