Аяуаска, волшебная Лиана Джунглей: джатака о золотом кувшине в реке - Елена Кузнецова

Самое интересное, что имя свое в последнее время я тоже потеряла. Родители нарекли меня Еленой, но грянула независимость Украины, и меня по паспорту переделали в Олену. В Канаде для простоты в общении коллеги стали звать Хелен. Потом по мере продвижения по служебной лестнице паспортное имя вернулось ко мне, но правила английской фонетики модифицировали его в Олину. Потом Олина упростилась до Лины. Вслед за этим откуда-то выплыло ранее мной неведанное и неслыханное имя Олеана, и оно тоже пошло в ход. В Латинской Америке по тем же причинам простоты и удобства ко мне обращаются как к Элене. От этого круговорота имен я временами теряю ориентацию.

Но затруднения, оказывается, не только у меня одной. Точно также как я теряюсь в своих именах, на западе — и востоке тоже — никто не может свести концы с концами и понять, почему это я твердо и незыблемо считаю себя русской.

— Но ведь родились и выросли Вы в Украине?

— Да.

— И гражданка Канады?

— Да.

— И какая же Вы русская после всего этого?

— Да. Русская. Потому что из Ялты.

А такой простой вопрос, как: where are you from? откуда Вы? — так он меня вообще ставит в тупик. Из Украины я уехала двенадцать лет тому назад, но Канада не стала моей долгосрочной средой обитания. Из Канады я тоже уехала, и после этого несколько лет перемещалась по Индии, юго-восточной Азии, Латинской Америке. Жила в Перу и Бразилии. Работала в Монголии и во Вьетнаме. Как такое сказать, чтобы было незатейливо и коротко, а главное — правдиво? А правда заключается в том, что от таких перемещений в пространстве постепенно соскальзываешь в экстерриториальность. И ответа на немудрящий вопрос: откуда Вы? — у меня просто нет. И ничего тут уже не поделаешь.

Еще заодно хочу на всякий случай извиниться: иногда кому — нибудь может показаться, что я избыточно употребляю слова из других языков. Это потому что я годами не говорю по-русски, и в голове у меня, как в беспрерывно работающем миксере, происходит смешение пестрых стран и разноязычных народов. А главное — говорю это как филолог — некоторые реалии лучше передаются именно английскими и испанскими словами или же на санскрите. Так что не обессудьте.

На этом я и остановлюсь. Больше мне про себя сказать нечего, ведь в этой истории я на второй роли наблюдателя и на третьей роли рассказчика. Так что нам пора вернуться в Тамшияку.

Так вот, когда пару дней тому назад я познакомилась с проводником, взявшимся сопровождать меня в сферы неизведанного, он тут же себя позиционировал, сказав, что никакой он не шаман. Что он, наоборот, курандеро, целитель.

— А шаманы что… — он махнул рукой куда-то вправо и в ту же сторону почему-то посмотрел, словно именно там, сплотившись в компактной группе, и расположились все дисквалифицированные им шаманы.

И его тон, и его жест ясно говорили о том, что на профессиональное уважение моего курандеро проштрафившимся шаманам рассчитывать не приходилось.

— Asi? Вот так? — вежливо спросила я.

— Si. Они только и умеют, что готовить аяуаску да поить ей иностранных туристов. И при этом еще целительство имитируют, — сказал он с легким возмущением в голосе. — А оно доступно на самом деле только курандерос.

— Asi? — еще раз для поддержания беседы вежливо спросила я.

— Si, — твердо ответил он и для пущей эмфазы остановил на мне свой немигающий взгляд и затем, словно чтобы внести окончательную ясность, веско сказал: — Спектр работы у курандеро гораздо шире, и дом настоящего курандеро всегда полон не заморских туристов, а местных пациентов.?Asi es — вот так!

Звали моего курандеро Вилсон, и когда я впервые попала к нему в дом, то действительно застала там местную пациентку. Она полусидела-полулежала в раскладном деревянном кресле, а он окуривал ее дымом мапачо. Мапачо — это такие сигареты-самокрутки из дикого табака, произрастающего в сельве. Пока я у него находилась, он курил их безостановочно, а между затяжками тихо пел заклинания и похлопывал терпеливую пациентку по голове веером из сухих плетеных листьев. С этим веером, кстати, мне тоже потом пришлось познакомиться поближе, правда, уже не в такой идиллической обстановке, которую я застала у него дома.

Почему я попала к нему — именно к нему? Наверное, случайно, хотя на самом деле кто решится ответить на такой вопрос со всей определенностью? Случайности, закономерности и предопределенности — все они в нашем восприятии сплетаются самым причудливым образом. Поэтому следует на всякий случай все-таки отметить, что возникла эта случайность совершенно однозначно в результате моих целенаправленных действий. Какая часть в ней отводилась закономерности и предопределенности — ничего определенного сказать не берусь. Непростой это вопрос — почему и оставляю выводы на Ваше субъективное усмотрение.

Вместо этого лучше расскажу, что предшествовало стакану бодрящего апельсинного сока, который был выпит прохладным утром на базаре в Тамшияку.

Так вот, ему предшествовал панамский период. Он начался год тому назад высоко на гребне событий, потом постепенно стал утрачивать свой кинетический заряд, после чего с гребня волны заскользил вниз, к ее основанию. Становилось совершенно ясно, что нужно отчаянно работать руками и если получится, головой тоже, и выбираться из-под накатившего вала — и что после этого следует плыть дальше.

Дальше… но куда? Вот это был вопрос. Если раньше русская демократия мучительно задумывалась, в основном, над вопросами «что делать?» и «кто виноват?», то сейчас к ним добавился еще один, не менее напряженный по накалу вопрос: «если ехать, то куда?»

Этим же вопросом, если Вы припоминаете, еще провидчески задавался Пушкин, Александр Сергеевич, почти двести лет тому назад. Наверное, задумывался потому, что его как визионера угораздило заглянуть в мятущуюся душу нашего современника. Потому и написал он из своего далекого далека берущие нас за душу строки: «плывем… куда ж нам плыть???».

Дополнительные два вопросительных знака — это, кстати, уже мой личный авторский вклад в развитие этой бередящей душу мысли.

Так вот, как тогда, так и сегодня, вопрос: куда же нам плыть? — оказался на редкость актуальным. Даже если сказать не возвышенным стилем, а простым слогом: если податься, то куда?

— Куда… да куда угодно… — с готовностью семерых из ларца ответствовал мой внутренний голос.

Ответ хоть и был по сути своей правильным — кто бы спорил — но все-таки это был не тот ответ, на который я рассчитывала. Потому что такой ответ на самом деле ничего не прояснял. Значит, следовало поискать другой. Вот тогда я и подумала: а если взять и пропустить большой мир через решето моих интересов? Тогда на дне решета останется один-единственный путеводный золотник, и ответ тогда придет сам по себе.

Сказано — сделано. Берем решето, старательно трясем, тщательно просееваем, и потом с надеждой смотрим на дно: какой он, мой золотник? И где он? Где мой заветный travel destination?

Однако проделанное мероприятие оказался совершенно непродуктивным и искомое решение не принесло. При виде полученных результатов оставалось разве что удрученно вздохнуть: стран в решете осталось немало — они даже размещались на разных континентах. Там были и Индия, и Бразилия, и Перу, и Эквадор, и Колумбия. Не говоря уже про Боливию. Да… однако… немалая-таки добыча получается… если мой золотник там и находился, то, затерявшись под изобилием пустой породы, никоим образом о своем присутствии не заявлял.

Хорошо… тогда что сделаем? Тогда можно провести инвентаризацию актуальных целей. Ведь совершенно очевидно, что, в конечном счете, ответ на вопрос «куда?» всегда лежит в той же плоскости, что и ответ на вопрос «зачем?».

3. УТРО В ТАМШИЯКУ, ПЕРУ

Вот я и задала себе по очереди эти вопросы. Короткий ответ на вопрос «зачем?» заключался в словах: «чтобы было быстро, просто и доступно». На вопрос: «куда?» — поступил незамедлительный ответ: в измененное состояние сознания. А еще лучше — в ананду. То есть в океан безграничного блаженства.

Лично для меня на этом все мои вопросы, к счастью, и закончились. Но благополучно остановиться на достигнутом — не тут-то было, потому что у некоторых моих знакомых снова возник цикличный вопрос «зачем?» — знаете, совсем как в бесконечных периодических десятичных дробях. Зачем так сложно? Зачем идти туда — не знаю куда? Через полмира лететь? Зачем терпеть бытовые невзгоды путника, отлученного от пятизвездочного отеля? Вот, — говорят, — например, взял да выпил — и безо всяких хлопот уже загрузился в нужное состояние. Чем плохо?

И в этом есть некоторая сторона истины. В измененное состояние можно попасть разными путями — если основываться на знаниях, сохраненных в Ведах. Через секс — есть определенные техники, которые ведут к духовному пробуждению. Майтхуна, например. В буддизме, кстати сказать, тоже есть подобные практики. Или же — через древний напиток сому. Но рецепт сомы, как говорят, утрачен или тщательно скрыт от современных людей. А еще — через практику йоги. Но не помню, чтобы в канонических индийских текстах что-то про наш алкоголь говорилось. Он, конечно, тоже вызывает ИСС, но качественно совершенно другое. Не знаю как кому, а мне туда как раз не надо.