Фронт смеется - Коллектив авторов

наисходе! Слабое место у русских — пункт Б. Обер-

лейтенант Отто Шульц».

Написал, поставил число, прикрепил записку к

ошейнику овчарки, приказал выпроводить её. Спустя

немного времени у самого блиндажа разорвался сна¬

ряд. Из него белые листочки посыпались. Принесли

оберу один листок. Прочёл его Шульц и позеленел

весь. На листке было написано: «Спасибо за сооб¬

щение. Сейчас приду. А насчёт пункта Б. соврал ты,

сын собачий! Смотри, впредь чужих собак не трогай!

Она хоть и немецкая овчарка, но вам служить не

хочет. Старший лейтенант Гущин».

Через час обер-лейтенант Отто Шульц стоял, побе¬

левший, перед старшим лейтенантом Леонидом Гу¬

щиным, у ног которого, высунув длинный малиновый

язык и часто дыша, сидела овчарка.

С. Семёнов

Мотора шум,

Зенитки звон!..

Как много дум

Наводит он.

Бомбил не раз

Немецкий асе,

Бомбил сейчас

В последний раз...

Летящий асе

Увидел нас

И сразу — р-раз! —

По нас фугас.

А в этот час

Один из нас

Снарядом — р-раз! —

И — с неба асе...

Весенний шум,

Вечерний звон,

Как много дум

Наводит он..

Ал. Медогонов

ДЕЛО БЫЛО В МАРТЕ

— Что ни говорите, а на войне всякая специаль¬

ность нужна, любого профиля человек себе место

найдёт, свою профессию с пользой применит.

Вот, к примеру, сказать, есть у нас в роте сержант

Щуничев. Прелюбопытнейший случай был с ним.

Как-то вызывает нас, то есть меня и Щуничева,

капитан и говорит: так, мол, и так, надо взять

«языка».

Снарядились мы и двинулись.

Ночь выдалась тихая, без ветра, мороз слабый.

В белорусское село, где расположился немецкий

штаб, пришли мы вовремя.

Двух часовых сняли без шума. И стали думать:

как бы хоть одного фрица из хаты вызвать?

Щуничев придвинулся ко мне и шепчет:’ «Стано¬

вись за крыльцом, я вызову».

«Ну,— думаю,— что-нибудь уж наш Сергей сооб¬

разил».

Спрятался я за крылечком, жду.

Проходит минут десяток. И вдруг, как назло, на

крыше хаты что-то завозилось и раздался кошачий

вой. Дело, надо вам сказать, происходило в марте.

Ну и вот, сошлись два весенних кота и давай форды¬

бачить. Возятся, орут, шипят друг на друга. Один,

видно, побольше, у него н голос такой суровый, с

хрипотой, а другой — помоложе, потому и голос, не

скажу приятнее, но понежнее.

«Эх,— думаю,— пропало всё наше предприятие!

Погубят чортовы коты нашу затею. Пугнуть бы их,

да нельзя: поднимется шум, фрицы сбегутся».

Только подумал, а коты ещё громче заорали.

Слышу, дверь отворяется. Вышел один из фрицев

на крылечко, голову задрал и на котов орёт. Те было

перестали, а потом топ-топ-топ по крыше, перебежа¬

ли за угол и ну вопить пуще прежнего.

— У, доннер веттер! Ферфлюхте каце! — заругал¬

ся фриц на крыльце, а ему из дома что-то закри¬

чали.

Гляжу: спускается фриц со ступенек и идет за

угол. Двинулся я за фрицем, и через пять минут,

упакованный и с запечатанным ртом, он быстро пе¬

ремещался к нашим позициям.

Откуда-то и Щуничев появился.

Доставили мы нашу добычу и узнали, что фриц

этот из штабных. Когда пришли в землянку, я Щу-

кичеву и говорю:

—      Повезло нам с котами, Серёжа. Кабы не разо¬

рались они, не так легко было бы фрица из дома вы¬

тащить.

Смеётся Сергей.

—      Чего ты? — спрашиваю.

—      Да это я орал.

—      Как так ты?! Там их двое, котов, было.

—      А я на разные голоса.

—      Где же ты такому выучился?

—      А я,— говорит,— до войны в цирке имитатором

работал. Животным разным подражал.

Да, скажу я вам, на войне любая специальность

пригодится.

А. Рейсер,старший лейтенант

Фон Сук и все его сыны:

Курт,

Ганс,

Карлушка,

Фриц

И Вилли,—

Объевшись как-то белены,

В Россию двинуться решили.

Бандиту Курту возле Мги

Прикладом вправили мозги.

Ганс был излечен на Двине

В «водолечебнице» — на дне.

Карлушка — под Опочкою

Свинцовою примочкою.

Под Нарвою нарвался Фриц

На наш «четырёхгранный шприц».

Вовнутрь железа дали Вилли,

И он под Тарту лёг в могиле.

А сам фон Сук, пруссак проклятый,

Прошёл леченье надому:

Припарку сделали гранатой

В Восточной Пруссии ему!

Боец Иван Муха

На воровские, подлые дела лиса всегда была сме¬

ла. А встреться курица ей, утка иль гусыня — и во¬

все чувствует себя, как героиня. На деле же она

злодей, бандит и вор.

* **

Залезла раз лиса на птичий двор. Конечно, ночью:

это же вернее! И уж нзметила курёнка пожирнее. Но

тут, услышав шум, с ружьём колхозник прибежал

Наум и хоть до смерти стерву не угробил, но уго¬

стил её зарядом крепким дроби.

Лисица, взвизгнув, бросилась в кусты — и лататы!

Бежит... В крови спина, и нос, и хвост, и холка..:

Вдруг видит на дороге волка.

—      Ишь, как ты драпаешь! — волк уязвил куму.

—      Совсем не драпаю,— лиса в ответ ему,— а про¬

сто-напросто проветриться желаю и лёгкую прогул¬

ку совершаю!..

* **

Мораль у басенки ясна!

Вот так же и фашистская шпана с разбитым носом

в страхе утекает. Но, хоть и ног не чует под собой,

«мы не бежим,— развязно заявляет,— а только...

фронт выравниваем свой!»

Но мы с одним лишь можем согласиться: нахаль¬

но врут и Геббельс и лисица.

В. Владимиров,

Чего на фронте ни бывает!

Всё тихо будто бы. Но вот

Солдат порою попадает

В такой занятный переплёт,

Что и не снилось, не гадалось,

Не представлялось, не мечталось...

Ну, разве знал Иван Гвоздёв,

Что будет есть уху сегодня?

Он был готов к чему угодно,

Но к рыбной ловле — не готов.

Он был в разведке. Всё — как надо.

Лежал в снегу, промок, продрог.

Под посвист пули, вой снаряда,

Шёл целиною, без дорог,

Где камышами, где кустами,

Где болотистыми местами.

Где прямиком, а где в обход,

Где по мосткам, где просто вброд.

Шагает с верным автоматом,

Идёт — ремень через плечо.

Вдруг слышит, ухнула граната,

За ней — ещё, потом — ещё.

«Что за чертовина такая?

И непохоже, чтобы бой...

Давай пойду да разузнаю»,—

Так рассуждал он сам с собой.

Идёт кустами славный малый.

Здесь до своих рукой подать.

Тиха погодка. Снег подталый,

Весною пахнет. Благодать!

И веткам шум зелёный снится,

И где-то тенькает синица,

И вьёт, война ли не война,

Гнездо весеннее она...

Дошёл Гвоздёв до самой речки,

Ещё на речке крепок лёд.

Он выбрал в зарослях местечко,

Оттуда выглянул. И вот

Пред ним четыре дюжих фрица,

Корзина мокрая, а в ней

На солнце чешуёй искрится

Десяток добрых карасей.

Гвоздёв, прикинувши, смекнувши,

Гранату русскую берёт:

— Так, значит, фрицы, рыбу глушим.

Уху почуяв наперёд?

Должно, охота с голодухи

Почуять рыбку в тощем брюхе?

Врёшь! Не для фрица на Руси

По речкам ходят караси.

Хлебни-ка сам водицы русской,

Валяй-ка — рыбке на закуску!