Нордшельский отшельник - Ленин

гвардейцев становилось все меньше. И этот год мог оказаться последним для их существования.

*** *** ***

— Lenna diure[3], — мягко произнес девичий голос из-под шлема. Его обладательница слегка склонила голову вниз. Затем смущенно поправила себя: — Komiss…

Звук ее голоса разнесся по пустынной зале, и отрикошетил от стен и тонких колонн в нее саму, возвращаясь измененным, несмелым и издевательским «komiss, komiss, komiss».

Она остановилась перед поросшим мхом мощным деревом с углублением, которое служило королевским лицам троном. Ранее рядом с ним располагались тронные кресла для остальных членов королевской семьи, но сейчас за ненадобностью их убрали.

Крона могучего древа давно уже вытянулась вверх и теперь заполняла собой пространство под потолком прозрачного купола. Ствол его состоял из множества тонких сплетений, которые в порыве жизни соединились в единое целое. Магические потоки, иногда попадающие к корням, давали ему силы цвести и давать чудные плоды. Сейчас дерево было покрыто лишь зеленой листвой, но верхние листочки уже подверглись увяданию. Отнюдь, не из-за смены времени года.

Фигура на троне немного пошевелилась. Казалось, она совсем не обратила внимание на оплошное обращение к себе.

— Shirama lier feo navi.[4] Вольно, солдат.

Величественная особа всколыхнулась, подаваясь вперед, чтобы разглядеть девушку, спокойно застывшую вдалеке. Прищуренный взгляд скользнул от заостренных кончиков шлема к глазам и волосам, задержался у кулона на груди, мазнул по обуви.

— Я думаю, ты знаешь, почему сейчас находишься здесь, — мелодичный тонкий голос часто успокаивал ее, но сейчас он звучал печально.

Стражница чуть подалась вперед.

— Да, Нави.

— Подойди, Лэниэль.

Нави Вела глубоко вдохнула, не пытаясь скрыть свою тревогу, затаившуюся в глубине темно-зеленых глаз, в залегших под ними тенях и бледном, нездорового оттенка, лице. Гвардейцы не понаслышке знали, что она готова на многое, дабы защитить свой народ. И сейчас же ее выражение лица отражало ситуацию в городе — мирному существованию подходил конец.

— У нас остается все меньше времени, а с каждым тысячелетием все больше солдат погибает в Ширанскую ночь.

Она поджала губы, бросив печальный взгляд на тренировочную площадь. Тридцать бойцов рассекали воздух копьями, двигаясь слаженно, словно репетируя танец. Командир расхаживал вдоль строя, изредка выкрикивая указания. Голос его разносился по округе, и все казалось спокойным и слаженным. Будто над ними не висела грозной тенью тревожная весть, природа застыла в сладкой патоке мирного времени, пока в отдалении бушевали весенние потоки бурной реки, и солнце ласково играло на ветвях распускающихся почек. А где-то погибал старый мир.

— Я знаю.

Голос девушки остался строг и холоден, словно сталь в зимний рассвет. Вела продолжила говорить, перебирая в тонких пальцах ткань платья. Ее рука дрогнула.

— Богини старались сохранить уклады народов такими, какими его создала природа. Они никогда не позволили бы темным силам вмешаться в ход событий.

Она подняла на сестру тяжелый взгляд, позволив прочитать на лице королевы непоколебимость.

— Но у нас нет выбора.

*** *** ***

Лэниэль оттянула рукой тяжелые шторы и выглянула во двор, где за воротами замка раскинулась главная площадь. Там царствовали тоска и одиночество.

Тонкие и сложные переплетения улочек Милтона, как артерии, сливались в одну центральную точку — укрепления замка. Постройки местных жителей, отдавая дань древности, располагались высоко, пиками тянулись к небесам. Их дома располагались на деревянных сваях. В середине каждой постройки закладывалось отверстие для древа, которое и было центром всего жилища. Прорастая, оно создавало негустой кроной основу для потолка, а гибкие лозы, тянущиеся по полу во все стороны, приобретали прочность — они были проводниками защитной питающей магии. Листьев у этого древа было немного — чтобы свет мог спокойно проходить в комнаты. В зазоры потолка и стен эльфы ставили каленое стекло, а магия была способна укрепить весь дом. Самые искусные мастера по каленому стеклу выплавляли на крыше разнообразные фигуры, некоторые подражали башенкам крепости. Каждый дом отличался от другого по форме и размеру, но в тесноте мастера никогда никого не оставляли. Витая лестница, которая обхватывала толстый ствол дерева, вела каждого жителя из дома прямиком на улицы.

Дома украшали многочисленные балконы, а с перил или прочных ветвей нередко свисали овитые плющом качели. По вечерам, когда зажигались огни в навесных фонарях, небесное эльфийское королевство все светилось. А утром стеклянные стены и потолки отражали лучи солнца, падающие с небес, и зайчики прыгали с одного дома на другой. Во время грибного дождя можно было увидеть радугу, которая зависала над домами.

Плодовитость деревьев давала им ягоды и фрукты, так что природа давала им не только кров, но и пищу. Помимо этого, эльфы почитали земледелие и садоводство, высаживая семена съедобных культур. Они старались обходиться без жертв живых существ, поэтому употребляли мясо животных или птиц лишь в самые ужасные годы неурожая. И сейчас как раз наступало это время, поэтому из замка по утрам отправлялся охотничий отряд.

Эти земли были богаты влагой и реками. Подземные водяные ключи питали все деревья-дома, а также жителей города. На западе, вблизи от Милтона, располагалось озеро Imiras[5], куда эльфы ходили через южные ворота, чтобы постирать одежду и наполнить купальни. Это была безопасная тропа, исхоженная вдоль и поперек, но на страже города у стен и башен города всегда патрулировали лучники.

Главная улица, петляющая вдаль от замка, выходила к северным, а также южным воротам. Там, за несколько миль от сердца города, простирались дикие леса. Непроходимые участки были помечены на карте опасными зонами, и поодиночке туда выбирались лишь отчаянные души, в голодные годы искавшие пропитание.

Лэниэль же неплохо ориентировалась по главным лесным тропам, поэтому иногда позволяла себе одиночные вылазки, но еще никогда не заходила дальше дозволенного.

Поэтому, получив секретное поручение королевы, она почувствовала себя слегка озадаченной.

Дело касалось создания гильдии, в которую могли бы войти наемные магические темные силы, отколовшиеся от бесчисленных полчищ противников после Битвы Ширанов. По слухам, некоторые несогласные, обретя порабощенное самосознание после магического всплеска, отказались уничтожать лесной мир, так щедро изобилующий магическими потоками, и это немного склонило исход битвы в пользу Богинь. По иронии злого Рока отступниками оказались самые мощные сущности, и теперь часть из них могла таиться в глубинах лесов, скрываться ненайденными артефактами, как мифические джины, утопать в пучинах подземных недр.

Это звучало как брехливый сказ, и Лэниэль никогда не верила в его правдивость до конца. Обитай поблизости какая-то могущественная тварь, она бы уже давно показала себя и свои силы. Поэтому она не страшилась пойти в поход в одиночку. Ее ловкость, скрытность и умение лазать по