Искусство доминировать - Шлахтер Вадим Вадимович

К слову, от нашей идеализации детства зачастую страдают именно дети. Взрослые ждут, а потом и требуют от них чего-то особенного, а они ничуть не лучше — но и не хуже! — своих пап и мам.

Некоторым двуногим удается психически законсервироваться в мироощущении семилетнего ребенка и провести всю свою жизнь, вплоть до могилы, взаперти, в малюсеньком собственном «я», тесноватом, зато привычном, совершая там разве что незначительные телодвижения и не высовывая носа в грандиозный и пугающий реальный мир. Правда, они тщательно маскируют данное обстоятельство — и от окружающих, и, прежде всего, от самих себя. Им даже кажется, что из этого всего у них получается нечто вполне пристойное.

Другие люди на каком-то этапе своей жизни вдруг пронзительно осознают, что они подобны тупой и жадной гусенице, которая бездумно губит источник собственного существования. Таких людей мы можем условно поместить на следующую ступень развития — ступень волка. Дело в том, что серый разбойник в период выведения потомства ведет себя исключительно лояльно в отношении любой живности, появляющейся вблизи его логова. Жители окрестных деревень зачастую даже не подозревают, что где-то по соседству подрастает грозная волчья стая. Сами же волки, вероятно, чувствуют, что, покуда они прикованы к логову, какая-нибудь драная кошка может стоить им жизни, и действуют соответствующим образом.

Наконец, очень немногие люди пробуждаются к осознанию всеобщей тотальной взаимосвязанности. Но не о них и не для них эта книга, адресованная, как мы уже сообщили, относительно широкому кругу читателей.

Однако вернемся к человеческому стремлению доминировать, из которого соткана вся наша жизнь. Оно может принимать разнообразные формы: величественные и смешные, притягательные и отталкивающие, совершенные и нелепые… Иногда просто отвратительные. Вспомним классического «раба, что стал царем», или же нашего российского официанта из анекдота — того самого, что на досуге отправляется в соседний ресторан, чтобы там самоутвердиться в меру своего разумения.

Совершенно очевидно, что человеческий инстинкт превосходства опирается на эгоизм, или же, как сказали бы буддисты, на неведение. Впрочем, название не меняет сути явления — в нашем случае, весьма негативного. Но где-то, на участке прямой связи между чистым эгоизмом и порожденным им стремлением доминировать, включается уже упомянутый нами вселенский закон трансформации, преображающий все дурное во благо. И изначально порочная потребность в самоутверждении становится наиболее мощным движителем нашего развития, нашего совершенствования. Как ни парадоксально это звучит, но только благодаря эгоизму, инстинкту самоутверждения, стремлению доминировать, потребности в экспансии и может в итоге сформироваться пробужденный к восприятию всеобщего единства человек.

У Природы есть одно неоспоримое достоинство — последовательность. Сказав «А», она всегда произносит «Б». А потому, обременив человека врожденным стремлением к превосходству. Природа предоставила в его распоряжение достаточно средств, чтобы такового достигать, во всяком случае, чтобы за него бороться.

Возможно, вам уже знакома эта притча. Давным-давно, когда Мир был еще очень юн, в щедром девственном лесу, а может, в саванне или же в горах, обитало Племя. И был в этом Племени Великий Охотник. Он лучше всех выслеживал огромного, по очень осторожного дикого буйвола и первым бросал в него дротик; больше всех прочих охотников вместе взятых налавливал он силками жирных вкусных куропаток, которые так нравились детям и женщинам. Великий Охотник правильнее всех умел заранее угадать, когда хлынет дождь, и когда придет засуха. А если случалась беда — объявлялся ли поблизости саблезубый тигр-людоед, или же воинственные соседи устраивали на Племя набег, Великий Охотник первым поднимал острое боевое копье и тяжелую палицу. Нечего и говорить, что все в Племени беспрекословно слушались Великого Охотника. И конечно же, самые красивые, самые молодые и жизнеспособные женщины доставались ему.

Так вот, в каждом из нас, ныне живущих, дремлет ген этого Великого Охотника. Наверное, данный тезис не требует доказательств. Правда, нам могут возразить сторонники прочих мифов, допустим, космического: не верим, дескать, мы в вашего Охотника; в те счастливые времена на Земле правили ясноокие мудрые гуманоиды, посланцы великой галактики. Что ж, тем более. В таком случае вам достался ген самого ясноокого и самого мудрого из ваших гуманоидов. Кто бы он ни был, этот самый-самый, мы все — его потомки.

Только нам все же более по душе история с Охотником, потому что сама по себе охота есть величайшее из человеческих действий, или, если хотите, из состояний души. С ним и сегодня связано так или иначе любое продуктивное явление в жизни. Ученый охотится за открытием, бизнесмен — за деньгами, артист — за успехом, а мудрец — за силой. Мы и намерены разобрать в этой книге некоторые приемы и методы охоты за силой из арсенала мудреца.

Подобно любой иной охоте, выслеживание силы с целью ее добычи требует специальных угодий, или особого пространства, в котором оно может проводиться. Необходимые же угодья для данной охоты — это психическое пространство, или человеческое сознание; причем, во-первых, сознание самого охотника, и лишь во-вторых, сознание прочих живых существ, па которых последний стремится воздействовать.

Здесь будет уместен еще один пример отлаженной «работы» вселенского закона трансформации. Чтобы обрести силу для проникновения в чужое сознание, охотнику необходимо прежде досконально исследовать собственное психическое пространство, что автоматически приведет его в состояние эмоционального равновесия, то есть, по меньшей мере, избавит от необоснованной агрессивности. Иными словами, выслеживание самого себя дает нам силы доминировать и одновременно действует наподобие предохранительного клапана в паровом котле.

Вообще, внутреннее состояние охоты, постоянной готовности к восприятию и действию, или же психическая позиция «охотник», есть столь же необходимая компонента нашей жизни, как, скажем, воздух или вода. Посмотрите, что происходит, когда обычный человек утрачивает в жизни цель, а вместе с нею и эту готовность. Вокруг нас полно тому примеров. Допустим, провожают на пенсию директора крупного предприятия. Мужику уже к семидесяти, но он еще очень силен, динамичен и даже — поговаривают у него за спиной подчиненные — не по возрасту сластолюбив. А уже через год это — немощный старик, тоскливо «дотягивающий» жизнь. В недавние беспокойные деньки он любил «попыхтеть»: мол, не цените, мол, загоните в гроб, мол, уйду на отдых, тогда… А настало это «тогда», оставили его, наконец, в покое люди с их делами и пустыми «заморочками», так вдруг откуда-то вылезла эта старуха с косой… Все очень просто: человек лишился цели, которая его удерживала в этой пусть беспокойной, но животворной для него психической позиции, суть которой — вечный поиск и обновление.

В написанном Игорем Северяниным на склоне лет стихотворении «Весна» есть такие строки:

Чувствуете, это уже не Северянин начала века, не тот горластый и опьяненный собственным тенорком петушок, которому ужасно нравилось эпатировать свой культурный курятник «Ананасами в шампанском», но помудревшии в страданиях и очень усталый человек. Теперь его стихи по-настоящему хороши. Так вот, «весна» у Северянина — это поиск, это — обновление, это — трансформация и одновременно суть и цель жизни.

К слову, о словах, то есть о символах, аллегориях и прочих особенностях человеческой речи, благодаря которым она обычно больше маскирует, нежели передает. (Мы уже разъясняли свою точку зрения на сей счет в предыдущей книге, только, судя по вопросам читателей, неважно в этом преуспели.) Так вот, на сей раз категорически заявляем: при объяснении тех или иных психофизических явлений никакими аллегориями мы не пользуемся вообще! Наши слова всегда следует понимать буквально.